Жирдяй-2: Экспансия! - Руслан Алексеевич Михайлов

и сказав, что это не фракция, а то, что молодежь любит называть Гильдией. Вот тут все и началось…

— Гильдия. Логично, — признал я.

Дед Федор, с кем последнее время я вижусь лишь урывками, выполняет огромную роль в поселении. Он центр всего и вся. На ходу принимает сотни решений, мгновенно отказывая одним и поддерживая других, проверяя, отменяя, соглашаясь, веля исправить, разрешая конфликты… Человек нашел свое место в этом мире. Как и я свое.

Будто не услышав моих комментариев, библиотекарь, пододвинув ко мне чашку с чаем, продолжила:

— Тут же возникли начинания различного уровня серьезности и… бредовости… Вон тот стол видишь?

— Вижу.

— Вот буквально полчаса назад разогнала с него пятерку Социалов, что устроили нечто вроде сходки. Цель сходки — организация профсоюза чернорабочих для борьбы за их права, за увеличение заработной платы, бесплатную медицинскую помощь и снабжение необходимым инструментом.

— Обалдеть! Серьезно⁈

— Еще как. И чаще всего звучало имя некоего Лепрекона — мол, если с ним вдумчиво и вежливо побеседовать, он не откажет в увеличении оплаты процентов на десять. Ну и лопат с обувкой подкинет по щедрости душевной. Но не решились они к тебе делегацию послать. А затем я их разогнала. Но ты уж поверь — они придут. И придут не просто компанией чуток недовольных дружков, а во главе молодого неопытного профсоюза.

— От чего бежали — к тому и прибежали, — вздохнул я, опять вспоминая умирающий реальный мир. — Кошмар… Ну зачем тут все это городить? В волшебном цифровом мире, где, просто копая, можно отыскать очень многое!

— Просто копая? Ты напомнил мне. Возьми, — порывшись среди бумажек на столе, Елизавета Наумовна отыскала небольшой листок, аккуратно сложила, вместе с еще одним листом вложила в ненадписанный конверт и несколько церемонно протянула мне. — Тут пара интересных имен. Парень с девчонкой, совсем молодые, оказались заживо похоронены. И сумели выбраться. С ними стоит пообщаться.

— Спасибо. В Искатели?

— Она — да. Боевая девушка. Решительная. Я такой никогда не была… И могу лишь позавидовать белой завистью. Он тоже не трус, но больше нацелен как раз на создание новой гильдии.

— Изобретатели?

— Гильдия Изобретателей. Ее суть — позволить участникам любой фракции законно стать членом гильдии.

— Но это и так не запрещено, — удивленно нахмурился я. — Любой из социалов может хоть завтра стать искателем, а затем, когда надоест, опять вернуться к мирной жизни в поселении. Главное — обладать решительностью и некоторыми навыками. То же самое у воинских и охотничьих фракций — никто не запрещает им уйти и стать социалами. Личное дело каждого.

— Пока что так, — кивнула Елизавета Наумовна.

— Я чего-то не знаю?

— Дед Федор сегодня с утра заявил, что поселение вводит жесткие штрафные санкции для всех, кто вдруг пожелает покинуть фракцию Воинов. Каждое такое заявление будет рассматриваться отдельно и справедливо. А это уже звучит как судебное рассмотрение. И… я считаю это правильным. Ты ведь далеко не глуп, Жир Жирыч. Понимаешь, почему дед Федор пошел на такое непопулярное заявление…

— Обучение, — вздохнул я с кивком. — Да. Фракция Воинов единственная, начавшая обучение воинскому делу. Защита, атака, оборона, удерживание позиций, штурм, грамотное отступление… я все это услышал от Милы только мельком, но уже под впечатлением.

— Армия! Армия должна быть обучена! — неожиданно по-мужски отрубила библиотекарь. — Многие хотят стать воинами. Вступают во фракцию, несколько дней живут на всем готовом, тренируются, забирая время инструкторов… а затем уходят восвояси, пускаясь в самостоятельное плавание! Чаще всего они становятся независимыми охотниками или черными искателями…

— Да нет никаких черных или белых искателей, — поморщился я.

— Ты это им попробуй объяснить. По поселению бродят слушки, что только Фракция Искателей имеет право на все трофеи в земле, воде и небе.

— Да-а-а… — протянул я. — Люди любят придумывать, да?

— О да. Что ж… такова человеческая природа. И такова человеческая лень, хитрость или даже подлость. Поэтому глава поселения и запретил самовольное покидание Фракции Воинов. Ушел самовольно — значит, дезертир!

— Хм…

— И тут же многие заныли, что это первый шаг окованной металлом стопы политической машины, что задавит ростки гражданской свободы… Бред! Сразу таких нытиков прогонять надо!

— Изобретатели?

— Сейчас подойдут, — удивила меня Елизавета Наумовна. — Я как тебя увидела — сразу послала мальчонку. Уж извини, что за тебя решила — но тебя не поймать. Они второй день по твоим уже остывшим следам бродят под дождем.

— И градом! — звонко выкрикнул вбежавший в теплицу мальчишка в чересчур большом для него ярком зеленом плаще с капюшоном, украшенным глазами и гребнем дракона. — Вот! Это же град?

— Это град, — медленно кивнул я, глядя на небольшие ледяные комочки в детских ладошках. — Вот черт… ой… извините.

— Я знаю это слово! — гордо надулся пацан.

— Хочешь заработать? — спросил я, глянув в черное небо и убедившись, что пока град не валит.

— А то! Мужчина без денег — не человек! Мне так дядя Влад сказал, когда я ему болты принес найденные!

— А-а-а… — протянул я, — Ну… Вот что. Лети на Базу Искателей. К навесу. И расскажи там всем, что с неба начал падать град.

— А они еще не знают?

— Вот и выясним, — улыбнулся я, протягивая мальчишке медный нагрудный значок в виде кометы с пышным хвостом. — Такой оплаты хватит, мистер посыльный?

— Ух ты! — подпрыгнул пацан и, тут же опомнившись, куда более солидно произнес: — Сойдет.

— Лети. И говори каждому встречному! — попросил я. — Прямо на бегу кричи!

— Хорошо!

— Нам ждать ухудшения погодных условий? — правильно поняла меня Елизавета Наумовна.

— Похоже что так, — кивнул я, усаживаясь поудобней. — Над нами ведь точно прочный пластик, а не стекло?

— Старая добрая овощная теплица, что радует. Была бы здесь благородная оранжерея девятнадцатого века… Так ты дождешься инициаторов?

— Дождусь, — подтвердил я и тут встал. — Это что вон там мимо несут?

— Что-то из земли добыли, — пожала плечами повелительница Библиотеки Искателей. — Что-то большое и несуразное…

— Я мигом, — улыбнулся я, накидывая капюшон плаща и выходя под дождь. — Пока град не начался…

Большим и несуразным оказался шкаф. Даже не шкаф, а шкафище —