Псих - Амо Джонс

который он может найти. Мои руки в его волосах, вокруг его толстой шеи сзади и спускаются к вырезу спереди. Я скольжу пальцами по заплатам спереди, когда он расстёгивает мою кожаную куртку и ныряет под мой топ, его голова опускается ниже, пока его рот не прильнёт к моей груди. Он дёргает чувствительную бусинку зубами, и яростная боль пронзает их.

Он замолкает, выпрямляясь во весь рост.

— Кто, черт возьми, позволил тебе иметь фальшивые сиськи?

Вот дерьмо.

— Ах, это сделала мама.

— Что? — огрызается он. — Какого хрена она это сделала?

Я пожимаю плечами.

— Я жаловалась, что мои были слишком маленькими.

— Почему я тебе не верю?

Обхватив пальцами воротник его жилета, я притягиваю его ближе.

— Просто трахни меня.

Вот так, с этими простыми словами, он расстёгивает мои джинсы, его рука ныряет под них. Как только я чувствую его ладонь на своей обнажённой киске, я стону, запрокидывая голову назад. Его большой палец надавливает на мой клитор медленными кругами, когда он кладёт голову на изгиб моей шеи.

— Ты знаешь, как сильно я хочу, блядь, убить тебя прямо сейчас? Все эти годы я мог бы прижиматься ртом к этой киске, а ты лишила меня этого. — Он увеличивает давление, его круги замедляются. — Я собираюсь трахнуть тебя жёстко и быстро здесь, а потом, позже, ты пожалеешь, что я все ещё трахаю тебя так, как собираюсь.

Я покусываю нижнюю губу, когда он просовывает палец внутрь моего входа.

— Ты нужен мне внутри меня.

— Скажи это ещё раз… — рычит он сквозь хриплый стон.

— Ты нужен мне внутри меня.

Он вынимает руку из моих брюк и опускает меня обратно на землю, стягивая мои джинсы до лодыжек и срывая их. Если бы я не была под кайфом и не нервничала, я бы убедилась, что сейчас за нами никто не наблюдает, но я этого не делаю. Мне все равно. Все, что меня волнует, — это то, что у меня есть он, а у него есть я, и мне нужно быть ближе к нему. Мне нужно чувствовать его внутри себя, чтобы он владел мной, входил в меня, скакать верхом и лизать его по всему телу. Холодное дуновение ветра обдувает мой клитор, когда Ройс расстёгивает ремень и поднимает меня обратно, обхватив пальцами мои бедра.

Его рот снова на моем, его скользкий язык скользит между моими губами. Я борюсь с желанием закричать, моё тело реагирует на все его физические сигналы, как будто знает, как противостоять его действиям.

Грубо прижимая меня к стене, он входит в меня, его рот снова на моем. Моё тело наполняется горячим огнём с каждым толчком. Каждый раз, когда он возбуждается внутри меня, моя киска сжимается вокруг его толстого члена, доя каждое его движение.

Вырываясь, он переворачивает меня и сильно шлёпает по заднице, входя в меня сзади с силой энергии. Мои волосы перекидываются через одно плечо, когда я замечаю, где все сидят. В моей сексуальной дымке я немного рада, что никто не смотрит, пока моё внимание не падает на Нечестивца. Он откидывается на спинку стула, зубочистка перекатывается между его распухшими губами. Его глаза мертвы, холодны и бесстрастны. Ройс крепко хватает меня за волосы и дёргает мою голову назад.

— Тебе лучше не смотреть на того, на кого, я думаю, ты смотришь…

Я сглатываю, не испытывая желания отвечать ему.

Он отпускает мои волосы, прежде чем одна рука обхватывает меня за талию, напрягаясь достаточно сильно, чтобы оставить синяки под моей кожей, в то время как другая доходит до задней части моего горла. — Ты и за это заплатишь.

Он сжимает и бьёт меня сзади, его член упирается в стенки моей киски, когда его рука напрягается достаточно, чтобы перекрыть любую форму кислорода.

Я постукиваю по его руке, когда он безжалостно входит в меня. Вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдыхаю, его рука сжимается, с каждым разом, когда он душит меня, кажется, что это становится длиннее. Яркие ретро-точки танцуют у меня перед глазами, все кружится. Как только мои бедра сжимаются вместе и стон вырывается из моего рта, мой оргазм вытекает из меня и скользит вниз по бедру, когда все становится черным.

Грязь и корки мела вокруг моего рта, когда я прихожу в себя, а Ройс кладет меня обратно на землю в задней части маленького гаража, его плечи трясутся от смеха.

— Рой! — Я ахаю. — Что случилось?

— Ты, возможно, закрыла глаза или что-то в этом роде…

— Да, — рычу я. — Или что-то в этом роде… или я, блядь, вырубилась.

Он швыряет в меня мои джинсы и трусики, и я надеваю их, стараясь не вставать слишком быстро.

— Это было, по крайней мере после того, как я кончила?

— Да. — Он все ещё смеётся, выхватывая сигарету из пачки.

— Перестань смеяться! — Я ругаю его, хотя мне приходится бороться с собственной улыбкой.

Он фыркает.

— Никогда. — Прикуривая, он засовывает конец сигареты в рот и берет меня под мышку. Как раз в тот момент, когда он собирается вывести нас из сарая, его пальцы вцепляются в мои, и он разворачивает меня, пока я не врезаюсь в его твёрдую грудь. — И ещё кое-что.

Я смотрю на него, загипнотизированная тем, как его густые ресницы веером ложатся на загорелую кожу.

— Что?

Дым выходит между его пухлыми губами.

— Что бы ни происходило между тобой и этим ублюдком, мне нужно знать об этом. Это серьёзно, Джейд. Это глубже, чем то, что я одержим собственническим контролем над тобой, слышишь?

Моя улыбка исчезает, и когда его пальцы сжимают мой подбородок, наклоняя моё лицо к своему, я знаю, что он уловил это.

— Герцогиня, что происходит?

Мой рот открывается, и я знаю, что слова вот-вот сорвутся с языка. Так близко. Но потом стыд закрывает мне рот своей уродливой рукой, и я проглатываю потенциальный отказ, как первоклассный алкоголь. Как я ему скажу? Как мне ему сказать? С чего мне начать?

— Это действительно долгая история, но я тебе расскажу.

Его брови нахмурены, морщины беспокойства прорезают его гладкий лоб. Он вздыхает, ослабляя хватку.

— Позже.

Я киваю, выдавая лёгкую фальшивую улыбку.

— Конечно, позже. — Когда он берет меня под руку и направляет туда, где все сидят, я игнорирую боль потери, которая пульсирует в моей груди.

Даже когда он отшвыривает нескольких братьев за то, что они свистят нам, и я вижу частичку старого "Ройса", та же самая боль пульсирует.

Даже когда я сажусь к нему на колени за столом, и он протягивает мне тарелку с жирным мясом и хрустящей жареной картошкой, эта боль усиливается. Когда я смотрю на него сверху вниз и вижу, как его глаза светятся на мне, его рука расслабленно