Змеиный крест (СИ) - Энни Вилкс

— Нет, — спокойно ответил Даор. — Ярких одноразовых оберток мне хватает. На единственную на данный момент женщину семьи Карион у меня другие планы, и я не стал бы спать со своей племянницей при наличии альтернатив. А альтернатив, не уступающих ей, миллионы.

— Она очень красивая, — не удержавшись, возразил Олеар, немного расслабившись. Делить с господином Юорию он бы не смог. — Ее зовут черной розой девяти земель.

— Да, она красива и любит власть. Будь аккуратен, — в голосе герцога послышалось предупреждение. — Я очень разочаруюсь в тебе, если пойму, что ты оставил свой разум между ног женщины.

Олеару вновь стало стыдно, но он вспомнил соблазнительные движения прекраснейшей женщины на свете, ее властный голос, ее трепетные ладони, большие темные глаза… и решил, что терять ему уже нечего. Даор говорил о племяннице равнодушно, и это радовало Олеара больше, чем он готов был признать. Действительно, будь Юория любовницей своего дяди, ее бы уже не было в живых. Олеар постоял немного, дыханием успокаивая быстро колотящееся сердце, и решил сменить тему, старательно делая вид, что заданный раньше вопрос — не самый важный для него, а только упомянутая вскользь мелочь.

— Могу я спросить об этом амулете?

Даор кивнул.

— Это защитный змеиный крест. На нем интересные чары. Кроме защиты он приглушает магические способности.

— Чей он? — спросил Олеар, подходя ближе.

— Аланы, — ответил герцог так, будто это имя было Олеару известно. Голос его был мягче обычного. — Мне он не нужен.

— Можно ли мне взглянуть на него? — попросил Олеар.

— Нет, — отрезал герцог, возвращаясь за стол.

51. Келлан

Теперь, когда начались занятия, Келлан реже видел Алану. Ему не хватало ее, и после окончания лекций он часто спешил в служебный корпус, где предпочитала проводить время уставшая сидеть без дела девушка. Она продолжала готовить, это изумило Келлана поначалу, но после он понял, что и в этом странном выборе сквозило привычное ей свободолюбие и лишенная эгоцентризма практичность. Алане не хотелось жить в учебном корпусе, а на кухне не хватало рук: новая кухарка должна была приступить к работе не раньше чем через месяц.

Келлан догадывался, что еще одной причиной служило нежелание Аланы видеться с ним в келье, и когда он спросил ее об этом, она неожиданно подтвердила это прямо: «Не хочу думать, что нас кто-то может увидеть и сделать неверные выводы, но хочу продолжать общаться с вами».

И ей явно нравилось готовить. А готовила Алана отменно. Келлан с удивлением узнал, что почти все блюда, что запомнились ему за последний месяц, были ее авторства: и запеченная в сливках индейка, и тушеные с пряностями овощи, и даже сырный суп. Однажды он попробовал ароматный бульон прямо из котла, в котором тот варился, и был рад как мальчишка, которому сошла с рук шалость. Его Алана тогда рассердилась и сказала, что в котел лезть нельзя, но Келлан обнял ее, и девушка мгновенно перестала злиться. Его умиляло, как она зарывалась носом в его грудь, скрывая смущение от того, что он был слишком близко, как боялась встретиться с ним глазами с маленького расстояния, ожидая поцелуя. Алана чаще всего говорила скованно, если он стоял прямо перед ней, но Келлан нашел выход: он стоял или сидел, приобнимая ее сзади. Это было хуже, чем видеть ее светящееся лицо, но зато появлялась возможность зарыться носом в волосы и ощутить, как она отклоняется назад, ловя его прикосновения.

Он не торопился сближаться, и хотя желание целовать ее нежные губы горело в нем, он боялся оттолкнуть ее, неопытную, в чем-то по-детски наивную, своим пылом. Келлан часто напоминал себе, что так как он старше и сильнее, ничего, что она могла бы счесть принуждением или тем более насилием, в их отношения он не допустит.

Если поначалу он еще убеждал себя, что это ее сложная судьба пробудила в нем участие, увидев Алану в предназначенном для бала платье, представив на миг, что она окажется на празднике одна, в то время как он мог бы вести ее и кружить в танце, Келлан попрощался с иллюзиями братско-отеческого интереса. Когда-то он положил ей на грудь руку, чтобы вылечить от последствий влияния жидкого янтаря, тогда это казалось уместным, а сейчас… Впрочем, она и тогда возмутилась. Уже тогда она смущалась его как девушка может смущаться мужчину, и этот факт Келлана практически окрылял.

Празднование, со всей его нелепой пышностью и утомляющей суетой, должно было начаться завтра. Точнее, поправил себя Келлан, сегодня, ведь они опять засиделись за полночь, ведя неспешный разговор о магических системах. Если бы кто-то сказал ему еще год назад, что он будет проводить все свободное время на территории слуг, то Келлан бы только покрутил пальцем у виска, сейчас же тесная кухонька с ее обшитыми деревом стенами, плотными занавесками на маленьких окнах, удобными низкими табуретами и кожаной завесью стали ему родными и казались вполне уютными.

Теперь, когда Алана получила законный доступ к библиотеке, все время, что она не готовила, она читала. Келлан поначалу боялся, что она начнет пытаться практиковать магию по книгам и навредит себе, но Алана в который уже раз его удивила, пытаясь освоить лишь «Десять простых заговоров для детей», и то с большой осторожностью. От Келлана не укрылось, что самостоятельное изучение искусства шепчущих даже на таком уровне дается ей с большим трудом. Не имея пока права наставлять ее, как шептать заговоры, он перевел тему на другое:

— Существует много магических школ и еще больше учителей. Приют Тайного знания — лишь одна из них.

Чтобы не вызывать преждевременных вопросов, он не сказал, что другим системам учили лишь ходящие по мирам, и что Приют был единственным местом в этом мире, где освоение знаний было поставлено на поток. Не сказал он и о Пар-оольской школе артефактологии: в