Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев

Да, помню, — согласился Мортен. — Ты тогда потерялся куда-то.

Не потерялся, а присматривался, — поправил его бес, в общем-то, без всякого давления.

Может быть огромный череп с той стороны и висел где-то в атмосфере, как оптическое явление, но проверить это было, пожалуй, невозможно. Разве что попробовать посмотреть через ледяную стену — а, вдруг, она настолько прозрачна, что уподобилась окну в тот другой мир?

Мортен первым подошел к светящейся перегородке, положил на нее руки наподобие рамки и попробовал вглядеться внутрь. Следом за ним то же самое проделали Тойво и Илейка. Внутри было пусто. Лед оказался толстым, так что через него нельзя было ничего разглядеть.

— Что-то стена стала больше светиться, — заметил Ропот, подходя ближе.

Охвен тоже приблизился и тут же резко отшатнулся. Впрочем тоже самое проделали и прочие люди, душа и бес. Илейка упал на задницу и попробовал пятиться назад. Тойво схватился за грудь, будто ему сделалось трудно дышать.

С той стороны ледяной стены с глухим стуком, словно бросившись из глубины, возникла почти человеческая фигура. Она вдавилась в лед, не в силах его разбить.

Вместо головы у фигуры был череп с пустыми глазницами, руки, распростертые в стороны, были местами покрыты плотью, словно бы обгоревшей, местами сквозь нее просвечивали кости. Тело и ноги, не прижатые к стене, видны были достаточно размыто, но живое воображение могло с уверенностью донести: там тоже все было не в порядке.

Мама, — сказал я, поперхнувшись чаем.

Мастер! — взвыл Ропот, в испуге подняв руки к своему акульему рту.

А вот и не угадали, — проскрипел череп и, вдруг, сквозь лед развернулся, в мгновение ока охватив всю эту невеликую комнату. Он разросся до таких размеров, что внутри легко поместились и два человека, и две души, и бес, и я, и еще кое-кто.

Мы, не сговариваясь, оглянулись назад и сквозь две огромные глазницы увидели вбежавшего в комнату Вельзевула. Странно, но мы оказались прямо внутри этого жуткого черепа. Да еще и отчаянно пахло паленой плотью.

Хватит! — сказал Светлый. — Не зови сюда никого.

А то что? — спросил череп, и мы ладонями закрыли себе уши. Громко было, словно кто-то крикнул в пустую бочку в то время, когда ты в ней по какой-то причине прячешься.

А то мы с тобой никогда не поговорим, — Вельзевул не выглядел ни разочарованным, ни взволнованным. — Впрочем, как хочешь. Я слегка отдохнул, так что могу еще долго бить твоих рабов.

Ладно, — ответил череп все также громогласно. — Но сначала мне нужно этих приструнить.

Последние слова были произнесены уже вполне по-человечески. Да и произнес их человек. Точнее, произнесла их женщина.

Она оказалась вместе с нами запертая в этом черепе, но это, казалось, ее нисколько не удручало. Выглядела она очень даже неплохо, в чем мы впятером могли быстро убедиться. Бес никак не мог оценивать нагое женское тело, интересы у него другие.

Голая женщина была, наверно, красива. Черные, как смоль, волосы ниспадали на плечи, черные, как ночь, глаза блестели торжеством, алые, как кровь, губы кривились в полуулыбке. Прочее тело тоже было ничего себе.

Дамочка, выпусти меня отсюда, я же не при делах, — сказал Ропот.

И меня, — сказал я. — Меня тут и не стояло.

И меня, — сказал Тойво. — Я только откинулся, не ведаю, что творю.

И меня, — сказал Илейка. — Людям здесь не место.

И нас, — сказали хором Охвен и Мортен. — Мы готовы дальше искупляться.

Дамочка захохотала, груди ее дергались, волосы шевелились, как змеи.

Нельзя на нее смотреть! — проговорил я.

Меня никто не послушал, разве что бес отвернулся и стал глядеть в свод пленившего всех нас черепа.

Не смотрите ей в глаза, — сказал он.

Она, как Горгона, — добавил я.

Она Горгона, и нас очарует, — проговорил Ропот.

Верно, — согласился Илейка и поднял руку, чтобы закрыть глаза.

Не тут-то было. Жилы на шее у силача вздулись, но рука безвольно опустилась сама по себе. Дернулся Тойво, но движение получилось каким-то кукольным и непонятным. Охвен и Мортен вообще, раскинув по сторонам руки, вжались в в череп возле глазниц.

Так и стоять, пока я не разрешу! — властным и строгим голосом произнесла женщина. — Итак, что ты мне хотел сказать, неудачник?

Надо же, а мне казалось — наоборот, — ответил Вельзевул. — Не я вмурован в лед.

Ну, это временно, — ответила дамочка и опять начала хохотать. Смех у нее удавался поистине демонический, а груди так и скакали вверх-вниз. — Вы просчитались, когда бросили меня вслед за Люцифером. Я, в отличие от него, была раскалена до предела.

Вельзевул помнил, как после предательского изгнания Господа, Лучезарный, окруженный со всех сторон былыми соратниками, был низвергнут в Ад, еще не столь многочисленный и не имеющий нынешней репутации Преисподней. Предатели, позарившись, как то водится, на желание сделаться крутыми-крутыми, круто усмехались, круто помахивая своими крыльями, круто кивая друг другу: наша взяла.

Утратив Веру в Господа и его Господний план, который, как известно неисповедим, новой Веры они не обрели. Вместо этого у них у всех, ангелов-ренегатов, образовалась пустота, в которую тонкими струйками просочилась ненависть. Были ангелы, а стали самыми злобными демонами.

Но падая вниз, подобно Утренней Звезде, Люцифер воззвал к Господу, и тот, на границе мироздания все-таки ответил, несмотря на свою глубокую печаль и разочарование.

Ответом его стала вспышка огня, которая ослепила стоящих вблизи предателей и обуяла виновницу всех небесных потрясений. Так бы и сгорела она, как свечка, да бросилась следом за Лучезарным, чтобы сбить пламя в ледяных водах Коцита. Люцифер оказался замурован в толще льда на вершине замерзшей волны, и она вмерзла где-то в ее основании.

Так-то оно так, да немного не так. Лучезарный, лишенный возможности шевелиться, лишь пытался обрести возможность самого незначительного движения, что приводило к Смещениям, в то время, как у нее свободного пространства образовалось несказанно больше. Его сделал огонь гнева Господа, который угас, но успел выплавить лед вокруг себя. Таким образом ничто не могло помешать полусгоревшей плоти женщины быть движимой, а, стало быть, созидательной. Пусть творения ее были фантомны, но кто сказал, что фантомы не способны напитаться энергией, когда ее вокруг становится в избытке. Не лишне заметить, что энергия эта порождается ненавистью, черт бы ее побрал.

Ворота Рая вопреки расхожему мнению о капитуляции в случае победы оказались захлопнуты Архангелами и открываться для предателей не собирались. Михаил и Гавриил свое дело знали туго. Но где не помогает лихая кавалерийская атака, обязательно поможет измор.

Вот такое было