Плохо быть мной - Михаил Найман

— Господи! — шепчет она.

— Какое-то время Карл лежит на полу бездыханный, — продолжает заливаться он. — Потом толпящиеся вокруг него слышат вздох. Лицо Дерганого Карла по-прежнему отливает невероятно модным в этом сезоне фиолетово-синим оттенком, но он открывает глаза и смотрит ими на любимую жену. «Ну что, добилась своего, сука?» — грозно спрашивает он, вскакивает на ноги и с кулаками начинает гоняться за ней по коридору. Жена, истошно вопя, что настал ее смертный час, виляет по общежитию. А я понимаю, что не получится у меня сегодня заснуть, точно. Никто и не поблагодарил отважного Денни.

— Вау! — восклицает девушка. — Что было потом, Денни?

— Потом? Потом приехала «скорая», как всегда с опозданием. Что еще можно ожидать от обслуживания в этом город? «Где повешенный?» — обращается к нам парамедик. «Вон он», — тычем мы в сторону несущегося по коридору Дерганого Карла. «Который?» — «Который гоняется за своей женой». Парамедик грустно смотрит на напарника. «Что я тебе говорил, Маркус? Никогда не соглашайся на вызов из сумасшедшего дома».

— Надо же — спас другого человека! — хохочет девушка.

Она еще приблизилась к моему другу. На скамейке теперь сидят они двое, и я отдельно от них.

— Как сейчас себя чувствует бедный Карл? — смотрит девушка снизу вверх на Безумного Денни.

— Со мной не здоровается. Подошел сегодня утром напомнить, что я не отдал ему лифчик моей подруги, который тот выиграл у меня в карты. Что делать — жизнь не «Макдоналдс», где пару долларов тебе обменивают на гамбургер с колой. Иногда думаю, зря я его не оставил болтаться. Неприятный тип. Грубиян, со всеми соседями в общежитии одни проблемы. Тем более, где я достану лифчик моей Хельги, когда ее давно перевели в другое отделение?

— Тот парамедик сказал: не соглашайся на вызов из сумасшедшего дома, — заглядывает девушка в глаза Безумному Денни. — Так смешно: вызов из сумасшедшего дома.

— Уморительно! — охотно подтвердил Денни.

— Денни и живет в сумасшедшем доме, — влез я и слишком поздно спохватился, что разглашать такую информацию нежелательно.

— Ты что несешь? — возмутилась она. — Ты что, всегда говоришь, а потом думаешь? Или это потому, что, по-твоему, сегодня не то первый день весны, не то всей жизни?

— Да, Миша, что ты несешь? — согласился с ней Безумный Денни. — Ты что, совсем того? — покрутил он пальцем у виска.

— Сам, наверное, сумасшедший, — фыркнула девушка.

— Или хочет обидеть, — высказал предположение Безумный Денни.

— Да, точно, когда люди ощущают, что хуже других, они невольно хотят их опорочить или сказать что-то неприятное. Ты очень точно это подметил, Денни.

Мы сидим на скамейке в Центральном Парке. Эти двое тихо разговаривают друг с другом, я молчу. Девушка облокотилась на руку Безумного Денни.

— Какие смешные были те ребята с бумбоксом! — говорит она.

— Почему это? — удивляюсь я. — Что смешного в том, чтобы слушать рэп?

— Потому что — они — смешные! — раздраженно сделала она ударение на каждом слове.

— Что тут непонятного? — цыкнул на меня Безумный Денни, не столько вникая в суть разговора, сколько вторя недовольным интонациям подруги.

— Ходят по улице и слушают эту громкую музыку, — небрежно проговорила она. «Громкая» значило «не такая».

— Громкая? — возмутился я. — Хорошая, а не громкая. Сейчас музыку ценят не за мелодию, не за то, как звучит. Я, к примеру, люблю «Нирвану» и совсем не люблю «Квин», хотя Фредди Меркьюри поет лучше Кобейна. Ты какую музыку слушаешь?

— Что он ко мне привязался? — усталым голосом спросила она у Безумного Денни.

— Что ты к ней привязался, Миша? — поддакнул он.

— Мне важно, чтобы музыка была соответствующего уровня и чтобы звучала неподдельно, — гнул я свое, уже не зная зачем.

— Сам же себе противоречишь!

— Да, ты сам же себе противоречишь! — охотно согласился Безумный Денни.

— Наверно, нравится какой-нибудь матерный рэп, — скептически предположила она.

— Нравится-нравится, он сам мне говорил, — с удовольствием предал меня мой друг.

— Тебе нужно, чтобы было наплевать, какая у музыки мелодия, или важно, чтобы она была высокого уровня и неподдельная? — продолжала красотка не без желчи.

— Отвечай на вопрос, который тебе задали, Миша! — строго приказал Безумный Денни и нахмурил брови.

— Для меня матерный рэп и есть музыка высокого уровня, которая звучит неподдельно, — немного запутался я и смутился.

— Даже не может ответить, что ему нравится, что нет, — ехидно подловила меня она. — Господи, ни одного замечания нельзя сделать, чтобы он не возразил! Выходит, нельзя сказать про парней с бумбоксом, что они смешные, без того, чтобы тебя не унизили или не поддели?

— По-моему, просто чайная церемония, — заявил Безумный Денни.

— Что? — подскочил от неожиданности я.

— Эти бумбоксеры, — пояснил мне Денни. — Как они выступают по Центральному Парку мимо сидящих. Как приплясывают. Как сидящие смотрят на них. Все это чайная церемония.

— Перестань, Денни! — сказал я, посмотрев на девушку с извиняющимся видом.

— Все, что происходит в этой жизни, — чайная церемония, — безжалостно продолжал настаивать Безумный Денни. — Как ездят на работу, живут с женами, заводят детей, занимают квартиры, летают на самолетах, выгуливают собак и себя в Центральном Парке — одна большая чайная церемония.

— Перестань, Ден! — еще раз попробовал я.

— Почему же, мне очень нравится эта концепция, — с вызовом возразила она.

Она сидела, подняв ноги на скамейку, и весело посматривала на Безумного Денни. Она поняла его высказывание по-своему. Может, она так шутила с подругами в клубе. Такие изречения могли пользоваться успехом в их круге. От сознания, что понимает, что именно имеет в виду Безумный Ден, она чуть ли не облизнулась, как от физического удовольствия.

— Твоя идея, Денни, шик, — сказала она. — По-моему, очень остроумно.

— Голос водителя, который предупреждает пассажиров в автобусе, что двери закрываются, — увлеченно перечисляет Безумный Денни, — швейцар отеля, желающий постояльцам доброго утра, нью-йоркский трафик, который одновременно останавливается на красный свет и едет на зеленый, ребята с бумбоксом, проходящие по Центральному Парку, летательные аппараты в нью-йоркском небе. Смысл нашего мироздания — одна…

— Часть одной… — в восторге подхватывает она.

— …большой чайной церемонии! — заканчивают они хором.

— Очень нравятся мне твои ноги, милочка, — отрешенно произносит Безумный Ден. В его голосе напряжение и металлический звон. — Некоторые по руке могут предсказать линию жизни, а я по линии ног. У тебя безупречная линия ног. Честная и откровенная. Глядя на эту идеальную линию, от бедра до кончиков пальцев, легко можно заключить, что ты прожила стоящую жизнь. Не хочу сказать, что она у тебя была легкая, но всегда достойная.

— Денни! — сдавленно вмешался я и огляделся.

— Спасибо, Денни, — кокетливо произнесла она, еще крепче подобрав ноги, положила подбородок на колени и устремила на него затуманившийся взгляд. — Мне часто делают комплименты, но таких никогда. Как бы это сказать, оригинальных. Никогда моим ногам не уделяли столько внимания. — Она тряхнула головой и смущенно повела коленями из стороны в сторону.

— Знаешь, ноги иногда так устают, — прибавила после паузы. — Прихожу домой вечером, и просто не хочется жить, так болят и ноют. Иногда думаю: вот, стала старухой в двадцать два года.

— Мне ли тебя не понять? — вдохновенно затянул Безумный Денни. — Ты знаешь, что в среднем женщина в обычный день проходит от 6000 до 8000 шагов? — Он заглянул ей в глаза.

— Нет, я этого не знала, — огорченно призналась она.

— Меня, — горько вздохнул, глядя на гладь пруда, Безумный Денни, — часто одолевают тяжелые мысли, как низко пал мир, как жестока и несовершенна наша жизнь.

— Что такое, Денни?

— Люди совершенно не знают, как грамотно носить обувь и как следить за ногами! — Он всхлипнул. — Можно я помассирую твои ноги? — голос Денни становится чужим. — Массаж ног делает кожу упругой и гладкой.

— Спасибо, Денни, очень было бы мило, — потягивается девушка. — А то так устали после работы!

— У себя дома я бы сделал тебе более жесткий массаж. — Рука Денни со стопы постепенно поднимается к колену.

— На тебе красивая майка, — делает он признание.

— Кем ты работаешь? — перебиваю я вопросом, не важно что приевшимся.

— Может, ты его спросишь, Денни, что он ко мне пристал? — жалобно, словно у нее разболелась голова, смотрит она на своего товарища.

— Что ты к ней пристал? — охотно спрашивает Денни.