Корректор. Книга первая: Ничьи котята - Евгений Лотош

– Выиграла? – возмутился мальчик. – Да это я у тебя выиграю! Спорим?

– А вот ничего подобного! – Яна показала ему язык. – Давай закончим быстрее, и я тебе покажу…

09.06.843, древодень

Тихий стук в дверь заставил Цукку встрепенуться. Она подняла голову от учебника, за которым сидела уже полчаса, и откликнулась:

– Входи, Дзи.

Дзинтон мягко проскользнул в дверь в своей обычной кошачьей манере.

– Привет, Цу, – сказал он, водружая на стол стопку бумажных книг. – У меня для тебя подарок.

– Что?… – девушка взяла в руки верхнюю. – "Интегральное исчисление. Курс для поступающих на естественнонаучные факультеты". Ой…

– У меня есть знакомый преподаватель университета, – объяснил Демиург, присаживаясь на край кровати. – Я спросил у него, какие учебники он может порекомендовать для девушки, твердо намеренной поступить на физический факультет, и он радостно завалил меня целой грудой макулатуры. Лет десять назад университетская библиотека, переходящая на электронные издания, списала огромное количество бумажных книжек. Частью их выбросили, частью раздали желающим. Этот преподаватель, как тот хомяк, утащил в свою нору десятка четыре томов и с тех пор не знает, что с ними делать. Ты бы видела, как он обрадовался, что они кому-то понадобились! Жаль, что он химик, а то ты могла бы с ним позаниматься.

Он пощелкал по переплетам пальцем.

– Я бегло просмотрел содержание и сравнил его с программами прошлогодних экзаменов. Корреляция почти стопроцентная. И написано очень внятно и по делу, в отличие от некоторых пособий. В общем, штудируй. И не забывай – подготовительные курсы начнутся менее чем через три периода. Семьдесят дней пролетят быстро, и лучше записаться заранее.

– Ой-ей… – тихо пробормотала Цукка, листая оглавление "Курса физики". – Я, конечно, еще на вступительных экзаменах поняла, что тупая как пробка. Но эта книжка меня в данном факте окончательно убедила. Да в моем учебнике и половины нет! Дзи, скажи, а у вас, инопланетян, нет какого-нибудь способа закачивать знания прямо в башку? Ну, чтобы ночью положить учебник под подушку, а утром встать, зная его наизусть?

– Нет, Цу, – Дзинтон с неожиданной серьезностью покачал головой. – У нас нет методов, подходящих для людей.

– А как вы учитесь? – заинтересованно спросила девушка. – Расскажи, а?

– Ну… – Дзинтон задумался. – Если на пальцах, то у нас достаточно сложная и запутанная система. Видишь ли, вопрос не только в том, как запоминать, но и в том, как работать с уже запомненным. Помнишь, я говорил тебе, сколько мне лет?

– Да. Около миллиона. Знаешь, не верится как-то.

– Хорошо, что не верится, – рассмеялся Демиург, – а то бы от шока со мной разговаривать нормально не смогла бы. Не верь и дальше. Я почему вспомнил о возрасте – с течением времени в памяти накапливается огромное количество информации. Даже у простого человека воспоминаний много, а у нас с нашей синтетической… машинной памятью их просто море. Мы ничего никогда не забываем. Но мы когда-то являлись людьми, такими как ты, и наш разум просто не приспособлен для работы с такими объемами информации, неважно, новой или старой. Пришлось выдумывать костыли и подпорки. Основной механизм – ассоциативная память. Активный набор знаний, с которыми мы можем работать свободно, очень велик, но не многим превосходит аналогичный набор в памяти развитого эрудированного человека. Для остального же у нас есть Архив. Вернее, два Архива. Первый – общий, в который имеют доступ все Демиурги. Невообразимых размеров свалка самой разной информации, большую часть которой никто не касался уже не одну сотню тысяч, а то и миллионы лет. Второй – персональный, в нем хранятся данные, которые мы по разным причинам не хотим обнародовать: интимные воспоминания, журналы по текущим делам, все такое. А наша активная память содержит индекс данных, позволяющий быстро искать нужные данные по той или иной схеме классификации, а также особые ассоциативные механизмы, быстро вытаскивающие на поверхность знания, тем или иным способом подходящие к ситуации. Я тебя не запутал?

– Да нет, все понятно, – Цукка задумчиво накрутила на палец прядь волос. – Но звучит так, словно вы какие-то компьютеры…

– Мы и есть компьютеры, Цу – наполовину как минимум. Когда мы еще оставались людьми, у каждого из нас имелся компаньон-искин, искусственный интеллект. Когда мы пользовались биологическими телами, эти искины тоже использовали человекообразные тела киборгов – чоки, совсем как те, что начали появляться у вас сейчас. Когда мы перевели свои психоматрицы… свои сознания на энергетические носители, искины разделили их с нами. Мысленные каналы связи позволили очень тесно интегрировать наши сознания, и с течением времени сотрудничество превратилось в симбиоз, а потом – и просто во взаимное растворение. Сейчас уже практически невозможно определить, какая часть в нас от человека, а какая – от искина. Теперь ты понимаешь, почему не можешь воспользоваться нашими способами усвоения информации?

– Пока я понимаю только, что попала в фантастический роман, – хмыкнула девушка. – Дзи… скажи, и все-таки – почему ты с нами возишься? Со мной, с детьми? Зачем мы тебе? Ну ладно, Яна с Кариной – необычные дети, но я? Ты ведь тратишь кучу сил и времени, не говоря уже про деньги, на то, чтобы за шиворот втащить меня, ничем не выдающуюся девчонку с улицы, в университет. Если тебе нужна нянька для детей, мог бы найти профессиональную гувернантку, которой я и в подметки не гожусь…

– Сейчас я, предполагается, должен тебя похвалить и утешить, расписав какая ты необыкновенно талантливая, что достойна внимания великого божества вроде меня! – рассмеялся Демиург. – Цу, вот тебе совет: никогда не занимайся самоуничижением, тем более – вслух. Оно лишь означает, что ты настолько не уверена в себе, что хочешь опереться на других. Но что, если другие вдруг откажут тебе в поддержке?

Он щелкнул пальцами в воздухе.

– Помнишь ту женщину в ресторане, которая нам скандал устроила на пустом месте? Такой скандал – логическое завершение мысленного самоуничижения. Она настолько презирает саму себя, что все время такими вот мелкими якобы победами пытается доказать себе свою значимость. И подсознательное понимание, что это вовсе не победы, заставляет ее чувствовать себя еще хуже. Цу, ты – это ты, и мнение окружающих для тебя всего лишь сотрясение воздуха. Ты настолько же ценна, насколько ценен любой другой человек на земле, не больше и не меньше.

– И что же мне, вообще никого не слушать? – недоверчиво спросила девушка, нахмурившись.

– Почему же? Слушай и принимай к сведенью, но держи в уме – никто из окружающих не знает тебя лучше, чем ты сама. И если ты считаешь себя значимой для кого-то, так оно и есть. А что ты живешь в убогой обшарпанной комнатенке и сама готовишь себе еду, ничуть не умаляет твой значимости по сравнению с промышленником, тратящим по десять миллионов в год только на карманные расходы и живущим в особняке в пять раз больше нашего отеля.