Лучшее прощение — месть - Джакомо Ванненес

— Мы думали встретиться за городом.

— Вы меня за идиота держите? У меня под домом, или никак. Имейте деньги при себе. И никаких шуток или это может плохо кончиться. Договорились?

— Договорились. В десять тридцать.

Комиссар слегка перекусил. Пожелал Вере спокойной ночи и ушел к себе в комнату. Переоделся в спортивный костюм, к поясу прикрепил легкий чемоданчик, достал из шкафа веревку, привязал ее к батарее отопления альпинистским узлом, и, подождав пока глаза привыкнут к темноте, быстро и бесшумно скользнул вниз.

Очутившись на земле, снял веревку и спрятал ее в гараже вместе с чемоданчиком.

Вышел и затаился в темноте.

Никто его не видел. Да и какое это могло теперь иметь значение? Джулия была мертва.

Он вновь ощутил, как ярость грызет его душу.

Дорога, которая вела на холм, где располагался его дом, была пустынна, лишь время от времени фары какой-нибудь случайной машины рассекали тьму. Весь мир, казалось, был погружен в сон.

Около половины одиннадцатого показалась БМВ. Он сразу узнал ее, едва она остановилась неподалеку от него. Быстро приблизился к машине, так, что двое, сидевшие в ней, вздрогнули от неожиданности.

— А вы раньше времени. Никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь так спешил заплатить, — сказал он, усмехаясь.

— Где досье? — настороженно спросил тот, что был выше и толще.

— Где деньги? — ответил комиссар.

— Здесь, в чемодане, — сказал второй. Он был с усами, похожими на руль велосипеда.

— Тогда идите за мной в гараж. Документы там.

— Только без шуток, комиссар, — предупредил толстый.

— Какие уж тут шутки. Вас двое, о сумме мы уже договорились. Чего вам опасаться?

— Нам — нечего. Идите вперед.

— Сюда, — коротко сказал комиссар, поворачиваясь к гаражу.

Едва они вошли, он опустил металлическую скользящую дверь, достал чемоданчик, открыл его, вынул пистолет и всадил пулю 9 калибра прямо между глаз обладателю усов.

Тот упал с глухим стуком, не успев произнести ни звука. Толстый сделал какое-то движение, но ледяной голос комиссара остановил его:

— Без глупостей! Все это входит в план. Ты получаешь указания от начальника Управления, либо от министра X. Мы узнали, что твой приятель вел двойную игру и заманили его в ловушку. Тебя не предупредили, чтобы ты случайно не проговорился. И чтобы твое поведение чем-нибудь его не насторожило.

Не спуская глаз с толстого, комиссар нагнулся над трупом, вынул у него пистолет, проверил, действительно ли в чемодане находятся деньги, и сказал растерянному и напутанному толстому:

— Нужно избавиться от тела. Подгони машину как можно ближе.

Тон его голоса не оставлял места для сомнений, и толстый послушно вышел.

Они погрузили труп в машину и закрыли его пледом. Сверху комиссар положил велосипед.

— А это зачем? — встревожился толстый.

— Нас не должны видеть вместе, когда будем возвращаться, — властно сказал комиссар. — Давай-ка побыстрей и без вопросов.

На небольшой скорости они двинулись в сторону Сестриере. Проехали Пиенероло и, не доезжая Фенестрелле, повернули на Сузу.

Горная дорога местами шла по кромке пропасти.

Был почти час ночи.

Наконец, между деревьев открылась маленькая боковая дорога.

— Здесь направо. Теперь потише. Все, — приказал комиссар сидевшему за рулем толстому.

Как только машина остановилась, он приставил ему к затылку пистолет.

— Ты что? — подскочил толстый.

— Молчи! Руки на руль! — сказал комиссар и быстро ощупал его пиджак. Не найдя ничего, кроме удостоверения ДИГОС, бросил его на заднее сиденье вместе с чековой книжкой и старыми ресторанными счетами.

Потом похлопал его по ногам и нашел, наконец, П-38 с коротким стволом, прикрепленный к самой щиколотке. Пистолет тоже полетел назад.

— Ну, что скотина, повеселился с Джулией?

Толстый все понял и замер от страха. Подозрения, шевелившиеся в нем всю дорогу, были не напрасны: комиссар все знал.

Мгновенно покрывшись холодным потом отчаяния, он попробовал все же что-то предпринять и навалился на Армандо всем своим тяжелым телом, не обращая внимания на пистолет.

Комиссар выпустил пистолет из рук, и, мертвой хваткой охватив его голову, начал поворачивать ее.

В машине было тесно.

Они боролись молча и жестоко. Толстый пытался высвободить голову. Воспользовавшись мгновением, когда тот слегка приподнялся на сиденье, Армандо захватил его торс ногами и сжал его в клещи, продолжая выкручивать голову, пока не раздался звук разрываемых сухожилий и сломанных позвонков.

Неподвижное тело толстого бессильно обмякло в руках комиссара.

Тяжело дыша, Армандо вышел из машины. Он мог бы убить его выстрелом в затылок, но неудержимое желание собственными руками прикончить гадину оказалось сильнее. Впервые в жизни он убивал вот так: преднамеренно, по холодному расчету и был удивлен тем наслаждением, которое испытал, когда услышал, как шея толстого захрустела и подалась под его пальцами.

«Это не вернет тебе Джулию, — подумал он, — но даст силы, чтобы жить дальше».

Нет, он не чувствовал себя убийцей. Он был справедливым мстителем. Тысяча смертей не вернет Джулию. Тысячи смертей не хватит, чтобы успокоить его ненависть, но может быть, их хватит, чтобы Джулия покоилась с миром.

Он очнулся от своих мрачных мыслей, открыл дверцу машины, оттолкнул тело толстого от руля, и надев перчатки, носовым платком вытер его пистолет, ручки дверцы снаружи и внутри. Потом вытащил велосипед и прислонил его к кустам. Сел за руль и довел машину до перекрестка с дорогой на Сузу. Не глуша мотор, вышел, посмотрел, не приближается ли откуда-нибудь свет фар, и, вернувшись к БМВ, повел ее по дороге на Сузу до первого отвесного обрыва.

Приглушив мотор, вышел, нашел камень и заблокировал акселератор. Еще раз огляделся.

Вокруг было пусто. Тишина и полный мрак. Тогда он включил скорость и, прежде чем машина исчезла в пропасти, быстро и резко захлопнул дверцу.

Прыгая и переворачиваясь на камнях и кустарниках, машина падала вниз, унося с собой свой груз.

Комиссар не видел, как она достигла дна, но услышал глухой, тяжелый последний удар.

Через несколько секунд раздался взрыв и отсветы пламени озарили тьму.

Армандо вернулся к оставленному велосипеду. «Посмотрим, насколько я еще в форме, — подумал он. — Вряд ли здесь больше 80 километров. Часа за три, наверное, Доеду».

Злоба все еще душила его. Он ехал так быстро, что в половине пятого был уже у дома.

В гараже он тщательно отмыл велосипед и все следы крови. Потом поменял шины и еще раз щеткой вымыл старые. После этого поднялся в дом.

Осторожно, как вор, открыл дверь и проскользнул в свою комнату.

Уже светало, когда, совершенно обессиленный, он заснул.

Утром Вера постучалась в его дверь.

— Войди.

— Армандо, уже девять, что с тобой?

— Я весь разбит, болит все тело. Позвони Марио и скажи, что мне нездоровится. Если смогу, приду завтра.

— Тебе что-нибудь нужно? Хочешь кофе?

— Нет, спасибо. Дай мне аспирин и иди, а то опоздаешь. Мне лучше поспать. Поем позже.

Вера принесла аспирин и ушла.

Комиссар подождал еще несколько минут, потом вскочил с постели, быстро оделся, спустился вниз и, прихватив с собой бумаги, сел в машину. На улице он внимательно осмотрелся и, не заметив никакой слежки, тронулся в путь.

По дороге в Милан он обдумывал свое положение. Триста миллионов ему еще пригодятся. Ограбить грабителей — это не воровство, а только акт справедливости.

Он сам удивлялся той легкости с какой после почти сорокалетней службы на страже закона перешел к образу действия профессионального преступника.

Когда коррумпированная политическая власть создает государственные учреждения по своему образу и подобию, простой человек должен сам позаботиться о справедливости.

Ему припомнились слова раввина: «Когда строятся пирамиды власти, будь то светская или церковная власть, зло тоже служит строительным материалом». Итальянские пирамиды власти строились на благих намерениях и пустых обещаниях. Разве не крали, не убивали его собственные начальники?

Вот и он встанет на этот путь, хотя, в отличие от них, у него есть оправдание!

В этих мучительных размышлениях он доехал до Милана и остановился у здания «Новой газеты» на виа Дж. Негри, 4. Было около часа дня. Он сказал, что ему необходимо видеть синьора Монтанелли. Сначала ему попытались предложить поговорить с кем-нибудь другим, но настойчивость и удостоверение комиссара полиции сделали свое дело. После получасового ожидания секретарша пригласила его в кабинет директора газеты.

Эти два человека поняли друг друга сразу.

Они разговаривали почти три часа. Комиссар Ришоттани объяснил знаменитому тосканцу все детали досье Рубирозы.