Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - Леонид Ильясович Амирханов

их ничего не стоящими разъяснениями. Если же их приказание не исполнялось быстро, то они без всякой церемонии колотили попавших под руку алебардою и разгоняли любопытных, мешавших им тереть табак»[255].

Разумеется, особое место в жизни Кронштадта, как и многих других городов России, занимала торговля «спиртуозной» продукцией. В 1864 г. в Кронштадте имелось: «питейных заведений – 52, постоялых дворов – 86, трактиров – 8, гостиниц – 15, харчевен – 22, пивных – 13. Итого заведений, в которых питье продается распивочно – 196. Кроме этих заведений в городе процветает 25 винных погребов»[256].

Этот алкогольный разгул по всей России начался с введением новых правил торговли спиртным, которые были введены с 1 января 1863 г. Положением (Высочайше утвержденным еще 4 июля 1861 г.) об акцизе на винокурение взамен прежней откупной системы.

«Заезжий турист», впервые попавший в Кронштадт, был поражен таким количеством питейных заведений. Его удивленный рассказ об этом в 1879 г. опубликовал «Кронштадтский вестник»: «В числе достопримечательностей Кронштадта я был поражен массой портерных лавок, которые попадаются на каждом шагу на ваших улицах. Но что мне показалось более примечательным, так это те особые свойства, которые имеют портер и пиво, которые продаются у вас. Почти у каждой такой лавочки я видел жестоко пьяных людей. Из самих лавочек нередко раздавались безобразные песни и видимо пьяные речи. Неужели это все происходит от употребления пива и портера, и есть ли некоторые из ваших портерных только замаскированный вид кабака? Безобразие таких портерных бросается в глаза, и на них, право, следовало бы обратить должное внимание»[257]. Как тут не вспомнить сцену в пивной из замечательного фильма «Берегись автомобиля», когда героям фильма предлагается «фирменное» пиво – убийственная смесь пива и водки…

Начало увеселительных заведений в Кронштадте состоялось в 1854 г. усилиями «заезжего немца». Его «Гамбринус» просуществовал около года – уж слишком скандальным оно оказалось. Затем появилось «Эльдорадо». «Танцевальные вечера в „Эльдорадо“ начинаются в 9 часов вечера, но публикой наполняются лишь с 12 часов, т. е. со времени закрытия трактирных заведений. Все жаждущие сильных ощущений и ночных оргий собираются под сию гостеприимную кровлю […] Но как в пословице: „в кабаке и в бане – все дворяне“, так и здесь слуга и господин сливаются воедино для общего веселья. Пинки и тычки распределяются равномерно: обиженной стороны не бывает, так как расправа тут же налицо. Плясобесие, винопитие, гам, рев, драка – все смешивается в какой-то неопределенный хаос, действующий одуряющим образом на трезвого посетителя.

Среди оглушающего гама разыгрывается и идиллия: по разным углам и комнатам восседают парочки.

В назначенные дни в „Эльдорадо“ бывают и маскарады. На них-то в первый раз, под прикрытием маскарадного костюма, являются будущие жертвы разврата. Сюда, как на невольничий рынок, стекаются выбирать товар.

Трактирный промысел, основанный на ночной торговле и танцевальных вечерах, есть один из главных проводников для растления нравственности. Он падает всею своею тяжестью особенно на бедные классы, вырывая из них, время от времени, жертвы, заглушая в них чувство добра и нравственности, разрушая в них спокойствие семейств и действуя на пагубу общества. Чувство справедливости говорит, что подобный порядок вещей не может существовать»[258].

Широкая сеть питейных заведений в Кронштадте обусловливалась еще и тем, что это был портовый город. В отдельные годы количество кабаков достигало двух сотен: «Париж», «Неаполь», «Вена», «Тулон», «Америка»… К этим географическим названиям добавлялись оригинальные «Черные лебеди», «Веселые острова», «Вздыхающий олень» и др. В Петровском парке существовал ресторан «Бекеша», а трактир «Мыс Доброй Надежды» жители Кронштадта ласково называли «Мыска».

По данным П.И. Столпянского, в 1888 г. в Кронштадт «было привезено водки и спиртных напитков (т. е. коньяку, ликеров и пр.) 125 190 ведер[259] на сумму 688 545 р., пива – 115 157 ведер, или 2 923 140 бутылок, на сумму 232 314 р. Считая жителей в Кронштадте свыше 50 тысяч, оказывается, что на каждого человека приходится около 2 ½ ведер водки и около 2 ¼ ведер пива, т. е. почти 5 ведер, или 100 бутылок в год»[260]. Цифра огромная, если учесть, что в 50 000 жителей входили и женщины, и дети. Интересно, что каждое новое питейное заведение открывало свою деятельность с призыва: первая доза – бесплатно. Но, разумеется, за первой следовала вторая, третья и т. д.

Старался не отставать от гражданского населения и гарнизон. Разумеется, казарменные условия не позволяли развернуться в полную силу, но, как пел Владимир Высоцкий, «Если я чего решил, я выпью обязательно». И бегали в самоволки, и пили, и буянили… Но и службу несли исправно.

Спрос на алкоголь в Кронштадте в середине 1890-х гг. резко повысился, так как в Санкт-Петербурге запретили продавать алкогольные в праздничные и выходные дни. Но этот запрет на Кронштадт не распространялся, в результате на острове в выходные дни появлялись толпы алчущих активного алкогольного отдыха. Кронштадт превращался в эти дни в «царство Бахуса».

Кроме кабаков уважающий себя портовый город просто обязан был иметь и публичные дома. В целях контроля за этим промыслом еще в 1858 г. по повелению императора Александра II в Кронштадте была учреждена «комиссия по разбору бродячих женщин», которая должна была выявлять тайных (незарегистрированных) проституток и их притоны, следить за регулярным посещением проститутками медицинских осмотров и выдавать «билеты» – удостоверения[261]. В 1906 г. комиссию упразднили, а ее функции передали полиции. В начале XX в. в городе насчитывалось 12 домов терпимости, несколько из них принадлежали мадам С.Г. Звенигородской. Большая часть «заведений» располагалась по Северному и Западному бульварам, т. е. вблизи крепостных и флотских казарм. Например, любой матрос, выйдя из ворот казарм на Павловской и перейдя дорогу, сразу попадал в распивочную, а оттуда ноги сами несли к «красному фонарю». За 1900–1905 гг. в Кронштадте в домах терпимости было 1122 проститутки, одиночных «с билетами» – 232. Кроме того, 436 задержано по подозрению в тайной проституции[262]. После восстания 1905 г., с введением военного положения, все они были закрыты, а персонал выселен за пределы острова. Через некоторое время было вновь открыто два «заведения» со штатом около 60 «сотрудниц». По статистике того времени, венерических заболеваний среди нижних чинов Морского ведомства было в два раза больше, чем среди сухопутных войск и гражданского населения вместе взятых. Это объяснялось более высоким денежным довольствием моряков и злоупотреблением спиртными напитками. Последнему способствовала выдаваемая ежедневно чарка водки. Большинство же заражений происходило вне домов терпимости и не в Кронштадте, а