Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - Леонид Ильясович Амирханов

Кронштадте они готовились к походам. В 1872 г. один из лучших деревянных кораблей Балтийского флота корвет «Аскольд» вывели из дока, и началось его «вооружение». «Офицеры и матросы как бы преобразились: в док вначале ходили скучные и угрюмые; на вооружение же начали ходить весело и с охотою. Несмотря на то что для матросов работы были трудными и утомительными, они ходили домой постоянно с песнями и веселым гоготом. Впереди команды бегал козленок с выкрашенными рогами и с бубенчиками на шее – козленок, назначенный идти с нами в кругосветное путешествие для увеселения и потехи матросов. С каким достоинством, бывало, выступал он, как бы путеводитель веселых расходившихся матросов, и с какой безумной храбростью, рогами вперед бросался он на всякого, осмелившегося преградить ему путь!»[248] Вот было веселье и кронштадтским мальчишкам!

Константин Николаевич самолично провожал корвет в это плавание. Он прибыл в Кронштадт на яхте «Стрельна». Осмотрев в очередной раз Кронштадт, великий князь на паровом катере перешел на «Аскольд». После тщательного осмотра корабля он «вышел на верхнюю палубу и, обошедши ее в последний раз, подошел к командиру, обнял его и, поцеловав по русскому обычаю три раза, сказал:

– Прощай, отправляйся с Богом!

Затем подошел к офицерам:

– Прощайте, господа, желаю вам счастливого и благополучного плавания. Жду от вас, что вы поддержите вдали от родных берегов честь русского флага.

После этого обратился к команде и громким звучным голосом приветствовал:

– Прощайте, молодцы! Надеюсь слышать об вас только хорошее. Будьте бравыми молодцами и поддержите славу русских моряков.

– Счастливо оставаться! Рады стараться! Ура!!! – раздался единодушный, радостный и восторженный крик, эхо которого далеко разнеслось по заливу кронштадтской гавани»[250].

Трогательно было накануне и прощание матросов со своими женами. В казарме перед переселением на «Аскольд» можно было увидеть такие сцены:

«На одной из нар сидят муж и жена. Муж, сильно подвыпивший, крепко обнимает свою сожительницу и ласково утешает ее. Жена хнычет и жалуется:

– Ваня, голубчик, на кого ты меня покидаешь! Хошь и жили как собака с кошкой, а все-таки тошно расставаться.

– Эх, не плачь, Аксинья, душечка, может еще свидимся! А что еду – на то царская воля: ей не перечь. Ну а коли много бил тебя, за то прости, Аксинья, душечка; за эфто самое четыре года бить тебя не стану, – утешает матросик, крепко обнимая свою дражайшую половину. Последняя утешается этим непреложным выводом и перестает хныкать; муж же, одолеваемый винными парами, понемногу склоняется и сладко засыпает на коленях своей нежной супруги»[249].

Памятник клиперу «Опричник» в Летнем саду Кронштадта

Корвет «Аскольд» благополучно вернулся в Кронштадт, как и обещал матросик своей жене, через четыре года. Однако не все плавания оканчивались возвращением. Трехмачтовый клипер «Опричник» 24 июня 1858 г. отправился из Кронштадта на Дальний Восток. Здесь до осени 1861 г. экипаж занимался описью и зарисовками побережья, определением глубин и прочими исследовательскими работами. 31 октября 1861 г. «Опричник» под командой капитан-лейтенанта П.А. Селиванова вышел в обратный путь, но в Кронштадт так и не прибыл. Предположительно, клипер со всем экипажем погиб в Индийском океане во время тайфуна.

В память о русских моряках, погибших в море, в Летнем саду Кронштадта 31 октября 1873 г. открыли памятник клиперу «Опричник». Авторы памятника неизвестны, но, по данным Музея истории Кронштадта, гранитные валуны пожертвовал кронштадтский купец В. А. Волков, а их обработку выполнил, также безвозмездно, купец Иконников. Андреевский флаг из чугуна и якорь изготовили на Кронштадтском пароходном заводе.

Памятник мичману А.А. Домашенко, пытавшемуся 9 сентября 1827 г. спасти погибающего матроса, но утонул вместе с ним

Считалось, что Россия не состоянии сравняться с Англией и Францией по численности морских сил, поэтому задачей в области кораблестроения ставилась необходимость «иметь флот, который качествами своими не уступал бы никакому иностранному и только числом судов мог бы считаться слабее». При этом корабли следовало строить исключительно на русских верфях, ведь это, как справедливо утверждал Константин Николаевич, «употребляет наши русские материалы, образовывает своих мастеровых и соделывает нас в морском отношении независимыми от иностранцев».

Что касается административного управления, построенного на новых началах, то оно должно было служить залогом успешного решения всех остальных проблем. «Новые начала» заключались в упрощении структуры управления и уменьшении числа чиновников, с тем чтобы «средства, предоставляемые государственным казначейством Морскому министерству, употреблялись преимущественно на боевые силы флота […] и сколь можно менее расходовались на прочие учреждения морского ведомства».

И главное – что все эти положения усилиями Константина Николаевича и его помощников претворялись в жизнь.

Простое перечисление всех преобразований в Морском министерстве и на флоте заняло бы много места, но следует отметить спуск на воду 15 августа 1872 г. нового корабля «Петр Великий». Именно с него началось возрождение российского флота – строительство новых мощных броненосцев и крейсеров.

Но мы, как обычно, забежали несколько вперед.

Жизнь города

Северная часть нынешнего проспекта им. Ленина и Кронштадтской улицы когда-то называлась «Козьим болотом». Здесь, по преданию, было топкое место, на котором, тем не менее, паслись козы одного из кронштадтских начальников. Козы перевелись, а место это засыпали, и образовалась площадь с названием Козье болото. Постепенно здесь сложился рынок, на котором с открытием навигации окрестные крестьяне торговали своими урожаями. Причем пошлиной эта торговля не облагалась.

«На Козьем болоте можно видеть детей, вынесших корзины с домашним хламом для торговли. Мальчик лет 9 с папиросой в зубах ожесточенно торгуется, не стесняясь в выражениях, прося надбавить еще рубль за какую-то ветошь.

А вот совсем не человекообразное существо с какой-то звериной сладострастью раскладывает принадлежности электрического звонка: кусочки проволоки, кнопки, маленькую батарейку, еще какие-то грязные вещи. Все это тут же чистится ладонями рук. По виду рабочий, а по приемам маньяк плюшкинского типа. Но что обиднее всего – это торгующие матросы»[250].

Позднее рынок сформировался на пространстве, ограниченном нынешними Соборной, Кронштадтской и Владимирской улицами на протяжении от Павловской улицы до Северного бульвара. Здесь располагалось множество деревянных лавок, ходили лоточники. Пожар 1868 г. все это уничтожил. Но городская Управа построила против Гостиного двора ряд новых лавок, которые примыкали к каменной стене, ограждающей служительские флигели.

«Кронштадтский вестник» писал об этом рынке в 1870 г.: «Подходя в праздничный день к нашей толкучке, вы издалека уже слышите неопределенный шум, гул. По мере приближения, шум этот становится явственнее. Наконец, вы яснее различаете отдельные