Алая Завеса. Первый лик смерти - Роман Александрович Покровский

существующих сил не могла оказать нам достойной помощи, поэтому мы обратились к давно забытой и проклятой. Мы обратились как раз к альтернативному аду, который когда-то отринул Молтембера. Он никогда не был сказкой для детей. Это реально существующее место, адрес ссылки для неупокоенных душ, которые и небеса, и ад отказались бы принимать. Поднебесная Эрхара – именно так назывался альтернативный ад в самых зачекреченных источниках и фолиантах древности. За какую-либо связь с этим местом могли запросто отправить на смертную казнь, даже не дожидаясь суда. Но мы зашли очень далеко – мы заключили договор с Воинством Эрхары. Воинство Эрхары согласилось забрать душу Молтембера на мучения, но и каждый из нас отдал Эрхаре что-то очень важное и сокровенное. Я потерял свою жену, за что очень сильно себя виню и по сей день. Если бы я не связался тогда с Эрхарой, моя жена была бы жива и по сей день, а душа не была бы проклята.

Так вот что случилось с женой Грао Дюкса. Воинство Эрхары убило её взамен на победу над Молтембером. Юлиан видел чёрные лица под капюшонами, на некоторых красовались даже золотые короны.

– Это очень древнее зло. И запретное. Мы поклялись об этом молчать и не вспоминать даже в разговорах друг с другом. Душа Молтембера могла вернуться обратно только в одном случае – если бы все семеро, кто заключил договор, умерли. Рано или поздно мы бы умерли все, поэтому заточение Молтембера не было вечным. Он бы вырвался наружу, но нашим долгом было как можно дольше не давать ему это сделать.

Похоже, что эта тайна была запрятана очень глубоко в сознании Грао Дюкса, и даже ему самому было не очень легко добраться до неё.

– А теперь я скажу то, что непосредственно раскроет все карты. Первым из Семи был Арго Невиус.

На стене появилось изображение высокого человека с очень затуманенным лицом.

– Второй – Эмили Бартон.

Показалось лицо молодой девушки, которую Грао Дюкс, судя по всему, запомнил вечно улыбающейся.

– Третьим был Астерис Неменглоу – самый неизвестный человек из нас, которого из-за этой неизвестности было очень трудно найти.

Лицо Астериса было и вовсе чёрным, потому что Грао Дюкс его видел один раз или немногим больше, и то давно, и вряд ли запомнил хоть какие-то черты.

– А четвёртой была Ровена Спаркс.

Юлиан напряг лицо и уставился на появившееся на стене изображение молодой мисс Спаркс.

– Пятым – Люций Карниган.

Сердце Юлиана забилось чаще в сотню раз, потому что он начал понимать, что скажет дальше Комната Воспоминаний умершего собеседника.

– А шестым – Грао Дюкс.

Лицо Грао Дюкса улыбалось, но казалось Юлиану несколько старше, чем то, которое он привык видеть.

– Седьмой была Ривальда Скуэйн, – сказало это самое лицо Грао Дюкса, но изображение последнего заклинателя не появилось.

Юлиан был буквально ошарашен.

– Первые трое погибли многим раньше происходящих ныне событий при загадочных и невыявленных обстоятельствах. Таким образом, от возвращения Молтембера отделяют только две смерти – моя и Ривальды Скуэйн.

– Но почему все это скрывали? – сказал он, когда наконец всё переварил.

– Эрхара – проклятое место. Если бы кто-то узнал о том, что мы заключили с ними договор, всех казнили бы. Это означало бы смерть всех семерых и возвращение Молтембера из Эрхары.

Слишком замкнутый круг, чтобы его распутать.

– Осталась только Ривальда Скуэйн, – констатировал факт Юлиан, но Грао Дюкс не стал ничего рассказывать дальше.

– Воспоминание окончено, – сказал он.

Юлиан крепко закрыл глаза, представил кабинет Грао Дюкса, а особенно надпись на стене "Я помню" и телепортировался туда обратно. Из Комнаты Воспоминаний выпустить могла только какая-то досконально засевшая в памяти деталь того места, куда человек собирался переместиться.

Не исключено, что в том месте Юлиан мог остаться на очень долгое время, если бы не запомнил ту надпись на стене. Похоже, что ей же пользовался и Грао Дюкс. Она как бы служила ещё напоминанием того, что воспоминания в искусственном хранилище не являлись настоящей жизнью, а следы настоящей нужно помнить.

– Ривальда, – прошептал Юлиан, снова и снова переосмысляя услышанное.

А что, если это воспоминание было ложным, и кто-то попросту его подкинул сюда? Например, Ривальда Скуэйн, которая хотела бы таким образом застраховать свою жизнь.

Но Юлиан не был сторонником скрытности, которой придерживались Семеро. Всё уже держалось на волоске и Юлиана должны были выслушать.

Выходило, что присяжные тут совсем ни при чём? И то, что четверо из семерых, заключивших договор с Эрхарой, состояли в совете, было лишь совпадением?

Всё это означало то, что весь совет присяжных, в том числе и сам Юлиан, находятся в безопасности. Все, за исключением одного человека, и нет смысла повторять это имя.

На этот раз он просто так не уйдёт, как это случилось тогда, когда Якоб Сорвенгер отказался принимать сведения Юлиана об Иллиции и вервольфах за достоверные.

Эрхара, Договор, Семеро, Скуэйн… Юлиан очень боялся того, что всё это в голове у него перепутается, и он будет нести в полиции полную чушь. Он бы очень мог, тем более, что его внутри буквально раздирало и он очень хотел выпалить всё одновременно, не задумываясь ни о каких последствиях.

Однако на выходе его ожидал крайне неприятный сюрприз. Дом был окружён полицейскими машинами, по периметру сверкали магические молнии, а сам Якоб Сорвенгер стоял с огромным ослепляющим фонарём и ждал того, кто выйдет из дома.

– Юлиан Мерлин, кладите оружие на землю, вы арестованы! – возвестил Сорвенгер во всё такой же огромный мегафон.

Что?

Арестован? За что? Почему сам Якоб Сорвенгер, шишка в полиции и Департаменте, выехал на арест?

– Я ни в чём не виновен! – недоумевающе крикнул Юлиан, но всё же руки за голову сложил.

Оружия при нём никакого не было – Сорвенгер явно переборщил.

– Вы имеете право хранить молчание! Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде!

– В суде? – спросил Юлиан, когда сзади на него неожиданно надели наручники.

– Да, – сказал Сорвенгер. – Вы обвиняетесь в убийстве Грао Дюкса.

И тут душа Юлиана ушла в пятки. Этого не может быть. Город решил ополчиться на него, но спорить и бороться сейчас не было никакого смысла. О каком ещё суде говорит Сорвенгер?

Доселе, когда с Юлианом случались неприятности, он как-то слишком легко переживал их. Скорее всего, потому что твёрдо был уверен, что в конечном итоге выпутается из них.

Но почему этого чувства не было у него сейчас?

14. Заключённый

"Невиновных в этом городе нет.