Песнь мятежной любви (СИ) - Райль Регина

— Даже если обожгусь, мне не страшно, — выдохнула я, поднимая голову, чтобы ему было удобнее.

— Не переводи тему. Спой для меня.

Заработал аттракцион, и ракушка покатилась по «волнам», набирая скорость.

— Позже подумаю, ладно? — я воспользовалась моментом, чтобы спрыгнуть с темы.

— Изворотливая моя, — усмехнулся Родион. — А если я хорошо попрошу?

Не отрывая губ от шеи, он скользнул рукой по внутренней стороне моего бедра. Чуть не ахнув от жаркого прикосновения к нежной коже, я развела колени, поддаваясь ласкам, но он остановился, задев юбку.

Спуски и подъёмы аттракциона дразнили ощущения. Я притягивала Родиона теснее, преследуя его язык в своём рту, а смерч в животе тем временем заворачивать горячие вихри.

— Попытка засчитана, — голос не слушался, когда ракушки остановились. — Я хорошо подумаю. Больше не хочу кататься. Жарко. Пойдем, купим попить?

Лимонад быстро погасил жажду. Ещё бы — я так присосалась к трубочке, что не остановилась, пока не выпила полстакана. Но снова вспыхнула, увидев воспламеняющий взгляд Родиона. Я не собиралась его дразнить, но неосознанно коснулась языком кончика трубочки. Он промолчал, но крепче сжал мою талию. Его реакция была мне чертовски приятна. Зараза я, но что поделать, его низкий с хрипотцой голос меня тоже пробирал до костей, а стоило окинуть взглядом худую фигуру в просветах майки и рваных брюк голову уводило. Я ведь не бесчувственная. Как можно смотреть на Родиона и не хотеть его?

А потом мы взяли большой рожок мороженого, один на двоих. Если бы не людность парка и не короткая юбка, я оседлала бы своего парня, а так пришлось сесть боком на колени. Но и этого хватило, чтобы дыхание сбилось. Я усаживалась поудобнее и трепетала от соприкосновения моей задницы и кожи его бёдер. Спасибо огромным дырищам на его тонких джинсах.

Чтобы отвлечься мы принялись уничтожать пломбир. Но мы больше хохотали, чем ели, потом начали дурачиться. Гонялись за языками друг друга по поверхности холодного шарика, кусали наперегонки, а потом я вовсе ткнула мороженым Родиону в лицо. Смеясь над его надутым видом, я не дала ему вытереть испачканный нос и, обхватив губами кончик, слизала пломбир.

Мой парень тихо застонал и крепче сжал мои бёдра. Я поняла, что вызвало такую бурную реакцию — то, что я сделала, сильно напоминало одно возбуждающее действие. Его прикосновения ударили в меня такой же волной желания. Я прижалась к его губам холодным, но сладким поцелуем. Искры от нас, расходились, наверное, на километр, танцуя по асфальту. Увлёкшись, я не сразу почувствовала что-то холодное на юбке.

— Вот же хрень! — воскликнула я и вскочила на ноги. — Треклятое мороженое!

Родион живо достал платок. Но липкое пятно, провокационно растекшееся на самом интересном месте, испортило юбку и настроение.

— Похоже, прогулке конец. Я не пойду в таком виде по улице, — расстроилась я.

— Не переживай, на такси поедем. Ты к себе или ко мне? — Родион достал телефон, заказать машину. — Дома никого, Злата через час придёт, можешь застирать и высушить юбку, наденешь пока что-нибудь из её вещей, она не будет против.

— Ладно, поехали к тебе, — согласилась я.

Родион улыбнулся, а у меня сердце громко застучало. Не знаю, совпали ли наши мысли или он предлагал помощь бескорыстно. Какая разница? Я хотела ещё немного побыть с ним. Так что, в некотором роде, спасибо мороженому — мы перебирались с жаркой улицы в прохладное место, где могли отдохнуть от оценивающих взглядов.

Глава 30 — Сладкое богохульство

Такси приехало, и мы добрались до квартиры Родиона. Кроме мороженого мы ничего не ели, и голод, проснувшись, принялся терзать желудки. Родион отправился на ревизию холодильника, а я переоделась в юбку Златы и замерла под холодными струями кондиционера.

— Эй, — в створе дверей появился мой парень. — У меня плохие новости: с едой беда, надо готовить. Потерпишь? Постараюсь быстро.

— Хорошо, я пятно с юбки выведу и приду помогать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ага. Тебе идёт эта юбка, — улыбнулся Родион, оглядывая меня.

— Не смотри на меня, и так жарко, — рассмеялась я. Никакого лукавства, его взгляд воспламенял. Я подошла, быстро поцеловала его и ушла в ванную.

Выстирав юбку, я вывесила её на балкон, сушиться на солнце, и отправилась в кухню.

Длинным ножом Родион крошил овощи. Боже, как меня заводил его вид! Дыхание мигом участилось. Он так умело обращался с острым предметом, что я, застыв на пороге, залюбовалась этой опасной грацией. Но я недолго оставалась незамеченной.

— Заходи, посиди пока, я скоро закончу, — сказал он, увидев меня.

— Помочь? — я прошла и села за стол.

— Нет, я угощаю. Ничего экстраординарного, конечно.

— Не нужны мне деликатесы, ты — моё лакомство, — сказала я, оглядывая его со спины.

Родион обернулся, но ответить не успел — зазвонил телефон. Наскоро обтерев руки, он вытащил мобилу из сумки, лежащей на диване кухонного гарнитура и поднёс к уху.

Какой громкий динамик. Я даже со своего места услышала Злату.

— Родь, привет. Ты дома?

— Ага, салат готовлю. Ты едешь?

— Да, но к Алисе. Её новая идея пришла, нужно срочно обмозговать. Я тогда у неё и поужинаю, не жди, я не скоро.

— Понял. Тогда до вечера, — Родион отключился и сказал уже мне: — Злата поехала к подруге. Это её соавтор, они снова что-то придумали.

— Круто. А я всё никак не доберусь до романов твоей сестры, — я еле-еле сдержала улыбку. Если Злата не придёт, у нас полно времени до прихода родителей. Господи, какая я стала озабоченная! — Ты сам читал?

— Да, пару работ. Хорошо пишет. Если решишь почитать, ей будет приятно, — ответил Родион, продолжая строгать несчастные овощи.

Я не усидела и встала. Безжалостно жаря, солнце протекло через окно, и нагретый пол обжигал босые пятки. Но здесь и сейчас, на этой самой кухне, рисковало стать гораздо жарче. Кровь закипала.

Я подошла к Родиону и обняла его сзади, тесно прижимаясь грудью. Мне стало так хорошо, как никогда не было. Божественные ощущения. Их можно пить, как прохладный лимонад в знойный день и не напиться, так и мне никогда не будет достаточно прикосновений, поцелуев, чего-то большего, когда до этого дойдёт дело.

Яростный стук сердца подсказал, что скорее, чем я думала. Я не стала отстраняться — пусть Родион слышит, пусть знает, что я чувствую. И так я слишком долго таилась, глубоко прятала, а как оказалось приятно выпустить это на волю. Тихо вздохнув, я потёрлась щекой о его спину, обхватывая крепче. Да, теперь можно было не сдерживаться.

— Эй, ты чего? Такая голодная? Подожди, спешу как могу.

— Ты пробуждаешь мой аппетит, — проговорила я, а Родион вдруг засмеялся.

Раскаты низкого смеха прошлись по телу и завертели спирали внизу живота. У меня вспыхнули щеки — я поняла двусмысленность собственного заявления. Но я говорила искренно, поэтому не стала комментировать.

— Рад слышать, — мне показалось или его голос стал глуше, хриплые нотки проявились ярче, заскребли по горлу лёгким першением.

Говорят, настоящий голос человека проявляется в моменты наибольшей открытости. К примеру, когда влечение переходит границы. Голос Родиона сводил меня с ума всегда, а сейчас особенно.

Я провела руками по его узкой груди и животу. Сердце уже давно как бешеное долбило ему в спину, и его тело начало откликаться под моей мучительно медленной лаской: дыхание сбилось, стук сердца убыстрился, движения стали отрывистыми. Я знатно отвлекала его от работы. И чертовски была этим довольна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Майя, ты мне не помогаешь, — проговорил он, а я тихо засмеялась.

Я уже плохо соображала. Убрала руки и отстранилась, чтобы забраться ладонями ему под майку. Добравшись до его тела, я чуть не застонала. Родион вздрогнул, когда я коснулась кончиками пальцев спины, а я, приподнявшись на цыпочки, уткнулась ему в шею, полной грудью вдыхая аромат кожи и волос.