Толкование на Евангелие от Матфея. В двух книгах. Книга II - Иоанн Златоуст

2. Итак, здесь не указывается на закон, но, как я уже сказал, Христос, проклиная смоковницу, представляет этим доказательство Своей силы и власти к отмщению; и это видно именно из слов: не у бо бе время. Слова эти показывают, что Христос подошел к смоковнице с особым намерением, не для того, чтобы утолить голод, но ради учеников, которые весьма удивились тому, что смоковница засохла, хотя много было чудес и важнее этого. Но для учеников, как я сказал, такое чудо было новым и неожиданным, потому что Христос в первый еще раз показал Свое правосудие и отмщение. Поэтому Господь сотворил чудо не над другим каким-либо деревом, но над смоковницею-деревом, которое сочнее всех, так что чудо показалось от этого еще более необыкновенным. Но чтобы ты знал, что это сделано ради учеников, именно для ободрения их, – выслушай следующие слова. Что Христос говорит? Вы и большие чудеса сделаете, если будете иметь веру, соединенную с молитвою и упованием. Видишь ли, что все для учеников было сделано, чтобы они не страшились и не трепетали вражеских козней? Потому и в другой раз повторяет то же, чтобы утвердить их в вере и молитве. Не только это сделаете, говорит Он, но силою веры и молитвы и горы будете переставлять, и творить другие, еще большие чудеса. Между тем гордые и надменные иудеи, желая прервать беседу с учениками, подошли к Нему с вопросом: коею властию сия твориши? (Мф. 21, 23). Так как иудеи не могли унизить Его чудес, то выставляют Ему поступок Его в храме с торжниками. Подобный вопрос предложили они и у евангелиста Иоанна, хотя не теми же словами, но в том же смысле. Они там говорят: кое знамениеявляеши нам, яко сия твориши? (Ин. 2, 18). Там Христос отвечает им: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Ин. 2, 19), а здесь Он приводит их в крайнее затруднение. Отсюда очевидно, что случай, описываемый Иоанном, был в начале служения Иисуса, когда Он только что начал творить чудеса, а описываемый Матфеем был при конце Его служения. Смысл же вопроса иудеев был такой: получил ли Ты кафедру учительскую или рукоположен во священника, что выказываешь такую власть? Хотя Христос ничего не сделал, что бы показывало гордость, а только проявил заботу о благочинии церковном, однако иудеи, не имея совершенно ничего сказать против Иисуса, ставят Ему в вину и это. Впрочем, по причине чудес они не смели ничего сказать Ему в то время, когда Он изгнал торжников из храма; но укоряют Его уже после, когда увидели Его. Что же Христос? Он не прямо отвечает на их вопрос, показывая тем, что они могли знать о Его власти, если бы захотели, – но Сам спрашивает их, говоря: крещение Иоанново откуду есть? С небесе ли, или от человек? (см.: Мф. 21, 25) Но как это относится к делу? – спросишь ты. И очень. Если бы они сказали: с небесе, Он отвечал бы им: почто убо не веровасте ему? – потому что если бы верили, то и не спросили бы об этом, так как о Нем говорил Иоанн: несмь достоин отрешити ремень сапогу Его (Лк. 3, 16); и еще: се, Агнец Божий, вземляй грех мира (Ин. 1, 29); и также: Сей есть Сын Божий (Ин. 1, 34); и еще: Грядый свыше, над всеми есть (Ин. 3, 31); и опять; лопата в руку Его, и отребит гумно Свое (см.: Мф. 3, 12). Поэтому, если бы иудеи поверили Иоанну, то не было бы никакого затруднения для них знать, какою властью Христос делает это. Далее, так как иудеи с лукавством отвечали Ему: не вемы, то Христос не сказал им: и Я не знаю; но что же? Ни Аз вам глаголю (Мф. 21, 27). Если бы они в самом деле не знали, то надлежало бы научить их; но так как они поступали лукаво, то Христос справедливо ничего не отвечает им. Почему же иудеи не сказали, что крещение Иоанново было от человек? Боялись народа, сказано. Видишь ли развращенное сердце? Богом всюду пренебрегают, а для людей всё делают. И Иоанна боялись ради людей, уважая святого мужа не ради него самого, но ради народа; ради народа они не хотели веровать и в Иисуса Христа, – и вот где источник всех зол для них! Далее, Иисус Христос говорит им: что ся вам мнит? Человек имяше два сына, и первому рече: иди, днесь, делай в винограде моем. Он же отвещав рече: не хощу; последи же раскаявся, иде. И приступи к другому, рече такоже. Он же отвещав реме: аз, Господи, и не иде. Кий от обою сотвори волю отчу? Глаголаша: первый (см.: Мф. 21, 28–31). Христос опять притчами обличает иудеев, намекая как на неповиновение их, так и на покорность отверженных прежде язычников. Здесь под двумя сыновьями разумеется то, что случилось с язычниками и иудеями. Первые, не давая обещания в послушании и не слышав закона, самым делом оказывали повиновение; а последние, хотя говорили: вся, елика рече Бог, сотворим и послушаем (Исх. 19, 8), наделе не оказывали покорности закону. Поэтому, чтобы иудеи не подумали, что закон приносит им пользу, Христос показывает, что это-то самое и осуждает их. Согласно с этим говорит и Павел: не слышателие закона праведни пред Богом, но творцы закона, сии оправдятся (Рим. 2, 13). Поэтому, для того чтобы иудеи осудили сами себя, Спаситель заставляет их самих произнести приговор. Также точно Он делает и в следующей притче о винограде.

3. Здесь Христос заставляет иудеев также осудить самих себя в другом лице. Так как они не хотели прямо сознаться в своей вине, то Христос притчею доводит их до предположенной цели. Когда же они, не понимая цели притчи, произнесли приговор, тогда Он уже открывает им самый смысл притчи, и говорит: яко мытари и любодейцы варяют вы в Царствии Божием. Прииде бо к вам Иоанн путем праведным, и не веровасте ему, мытари же вероваша ему; вы же видевше, нераскаястеся последи веровати ему (Мф. 21, 31, 32). Если бы Он просто сказал: блудницы прежде вас войдут в Царство Божие, то Его слова показались бы им тяжкими; но теперь, когда сами они объявили свое мнение, то слова Его для них кажутся не так тяжкими. Для этого же Он приводит и причину. Какую же? Прииде Иоанн, говорит Он, к вам, а не к ним, и притом путем праведным. Вы не можете обвинять его как человека нерадивого и бесполезного. Он вел и жизнь безукоризненную, и имел большую попечительность; и, однако, вы не послушали его. После этого следует другое осуждение, то есть, что мытари уверовали; затем еще обвинение, именно: вы даже и после них не поверили ему, а это вам надлежало сделать прежде мытарей; то же, что вы не сделали этого даже и после них, не заслуживает никакого прощения, и потому мытарям большая похвала, а вам – осуждение. Иоанн пришел к вам – и вы не приняли его; он не приходил к мытарям – и они приняли его, а вы не вразумились их примером. Заметь, как много доказательств является к похвале мытарей и осуждению иудеев. К вам пришел Иоанн, говорит Он, а не к ним; вы не поверили – это их не соблазнило; они поверили – это вам не принесло пользы. Слово же: варяют не потому сказано, что иудеи последуют мытарям, но что и они, если захотят, могут войти в Царствие Божие. Подлинно, ничто так не возбуждает грубых людей, как ревность. Поэтому Христос всегда говорит: последние будут первыми и первые последними. Для того и представляет Он в пример блудниц и мытарей, чтобы иудеи возревновали. Грех блудниц и грех мытарей – два величайшие греха, происходящие от грубой любви, в первом случае к телу, в последнем – к деньгам. Притом Христос научает, что верить Иоанну, значит истинно повиноваться закону Божию. Итак, блудницы входят в Царствие Божие не по одной благодати, но и по правде, потому что входят они не как уже блудницы, но как послушные и верующие, чистые и переменившиеся. Видишь ли, как Христос сперва притчею, а потом указанием на блудниц делает слово Свое не столь тяжким для иудеев, а между тем весьма сильным? Он не вдруг сказал им: почему вы не поверили Иоанну? Но – что было гораздо поразительнее – сперва указывает на мытарей и блудниц, а потом уже говорит это, самыми делами доказывая, что иудеи были недостойны прощения, и показывая, что они делают все из боязни к людям и ради суетной славы. Действительно, они и во Христа не веровали из-за страха, чтобы не быть отлученными от синагоги; равно и Иоанна не осмеливались охуждать, не по благочестию, но также по страху. Обличив иудеев во всем этом, Христос наконец наносит им самый тяжкий удар, говоря: вы же видевше нераскаястеся последи веровати ему. Худо не делать доброго в самом начале; но еще большего осуждения достоин тот, кто и после не исправляется. Это особенно делает многих нечестивыми. Я даже и теперь вижу, как то же самое случается с некоторыми по причине крайнего их жестокосердия. Но пусть никто не будет таким бесчувственным и, если бы даже кто впал в величайшее нечестие, пусть и тогда не отчаивается в своем исправлении; легко выйти из самой глубокой бездны нечестия. Или вы не слыхали, как одна блудница, превосходившая всех своим распутством, после превзошла всех благочестием? Не о евангельской блуднице я говорю, но о той, которая на нашем веку была в финикийском городе, самом беззаконном. Эта блудница была некогда и у нас, считалась первою актрисою в театре, и имя ее повсюду было известно, и не в нашем только городе, но даже у киликийцев и каппадокиян. Она многих разорила; многих пустила сиротами; многие даже подозревали ее в чародействе, будто она завлекала в свои сети не только красотою телесною, но и колдовством. Эта блудница прельстила даже брата царицы: так велика была ее сила! Но вдруг, – не знаю каким образом, только знаю верно, – она добровольно переменилась, привлекла на себя благодать Божию, презрела все прежнее и, бросив диавольское очарование, прибегла к Небу. И хотя не было никого бесстыднее ее, когда она была на сцене, однако после она многих превзошла своим великим целомудрием, – и, одетая во вретище, она подвизалась так всю свою жизнь. И когда начальник города, по наущению некоторых людей, хотел возвратить ее на сцену, то посланные им воины с оружием не могли привесть ее назад и взять от дев, которые приняли ее к себе. Удостоенная неизреченных тайн, явив ревность, достойную благодати, она кончила жизнь омытая от всех грехов и после крещения являла уже великое благочестие. Она даже не хотела взглянуть на прежних своих приятелей, приходивших к ней, и, заключившись в уединении, многие годы провела как бы в темнице. Так первые будут последними, и последние первыми! Так нам нужно быть всегда ревностными, – и тогда ничто не воспрепятствует сделаться нам великими и дивными.