Последняя ночь у Извилистой реки - Джон Уинслоу Ирвинг

— Ну так это точно браунинговский нож. Значит, Кетчум в гости приехал, — сказал Доминик. — Он любит фланелевые рубашки, а летом обрезает рукава. Особенно те, что обтрепались или порвались.

— Но зачем ему дробовик? — спросила Кармелла у своего дорогого Гамбы.

— Может, решил опередить Карла и пристрелить меня, — пошутил повар, но ни Кармелла, ни остальные не увидели в этом шутки.

Персонал ресторана встал возле окон и двери, ожидая появления Кетчума. Это было послеполуденное время, когда им надлежало хорошенько подкрепиться перед открытием.

— Я накрою стол для мистера Кетчума, — объявила Кармелла и немедленно приступила к делу.

Молоденькие официантки стали прихорашиваться у зеркала. Пол Полкари застыл, сжимая в руках лопатку, какой они мешали тесто для пиццы. Размером своим лопатка была с гигантскую теннисную ракетку.

— Пол, унеси лопатку на кухню, — посоветовал ему Молинари. — А то вид у тебя смешной.

— Забыл сказать: этот мистер тащит сюда огромный парусиновый мешок. Наверное, в нем патроны, — предположил уборщик столов.

— И динамит тоже, — добавил повар.

— Больно подозрительный вид у вашего друга, — сказал парень. — Его и арестовать могут.

— Зачем он приехал? И почему не предупредил звонком? — спросила Кармелла.

Повар покачал головой. Нужно просто дождаться появления Кетчума, тогда выяснится, что ему надо.

— Гамба, он ведь за тобой приехал.

Слова Кармеллы были не столько вопросом, сколько утверждением.

— Возможно, — лаконично ответил повар.

И все равно Кармелла тщательно расправила свой белый передничек и черную юбку. Потом она отперла входную дверь и встала там. Должен же кто-то приветствовать мистера Кетчума. Так думала вдова дель Пополо.

Доминика снедали другие мысли. «Что я буду делать в Вермонте? Кому там нужны итальянские блюда?»

Кетчум был не из тех, кто любит долгие церемонии при встрече.

— А вас я знаю, — сказал он Кармелле со всей любезностью, на какую был способен. — Ваш парень показывал мне вашу карточку. Вы мало изменились.

Со времени, когда она снималась на ту карточку, прошло полтора десятка лет. Она изменилась, и заметно изменилась. К тогдашнему весу добавилось еще фунтов двадцать. Однако Кармелла приняла комплимент.

— Вы все здесь? — спросил Кетчум. — Или есть еще кто-то на кухне?

— Да все мы здесь, — ответил старому другу повар.

— Ну тебя-то, Стряпун, я вижу. И по твоей мрачной физиономии понимаю: не очень-то ты рад встрече со мной.

Кетчум не стал дожидаться ответа. Он вошел в кухню и скрылся с глаз оторопевшего персонала.

— Теперь вы меня видите? — спросил он.

— Нет! — дружно ответили все, исключая повара.

— А вот я вас вижу, и это отлично, — сказал им Кетчум.

Когда сплавщик вышел в зал, все (в том числе и Доминик) невольно отпрянули. За это время Кетчум успел достать из чехла дробовик и теперь держал ружье в руках. От дробовика исходил чуждый запах: возможно, то был запах ружейного масла или промасленного чехла. Но был и другой запах, совсем уж чуждый для каждого уголка ресторана и всех, кто здесь работал. Возможно, это был запах смерти, поскольку ружья предназначены для единственного дела — убивать.

— Эта штучка называется «итака»[62] двадцатого калибра. Одноствольный дробовик. Без предохранителя. Проще не бывает, — начал свою краткую лекцию Кетчум. — Стрелять из него может даже ребенок.

Кетчум переломил дробовик, опустив ствол почти на сорок пять градусов.

— Здесь добрая старая курковая система. Прежде чем выстрелить, нужно взвести курок. Обычно это делают большим пальцем, — продолжал свою лекцию Кетчум.

Все стояли молча, ошеломленные и лекцией, и видом дробовика. Все, кроме Доминика.

Рассказ Кетчума про особенности ружья был для этих мирных людей полной бессмыслицей. Но Кетчум терпеливо вдалбливал им знания. Он показал, как заряжать дробовик, как извлекать пустую гильзу. Эти действия он показывал снова и снова, пока все, включая парнишку-уборщика и даже официанток, не усвоили урок. Доминику было больно смотреть, с каким вниманием Кармелла слушает его старого друга. Когда вводная лекция закончилась, наверное, даже она смогла бы зарядить дробовик и выстрелить.

Персонал ресторана не осознавал всей серьезности наставлений Кетчума, пока сплавщик не достал из мешка коробки с патронами.

— Смотрите. В этих патронах — крупная дробь. Картечь. Дробовик нужно постоянно держать заряженным таким патроном.

Кетчум выставил свою ручищу перед лицом Пола Полкари, как всегда припорошенным мукой.

— Если я буду стрелять из кухни, а цель находится здесь, то она получит вот такую дыру.

Он соединил большой и указательный пальцы и приставил ко лбу Полкари. Пожалуй, это было самым наглядным моментом во всей лекции Кетчума.

— Нужно смотреть, как повернутся события. Если Карл поверит в вашу историю… вы все должны говорить Ковбою одно и то же… так вот, если он вам поверит, может, тогда и стрелять не понадобится.

— Какую еще историю? — не выдержал повар.

— Историю о том, как ты сбежал от этой женщины, — невозмутимо ответил Кетчум, указав на Кармеллу. — Обманул ее доверие и бросил. Теперь тебя здесь все ненавидят и готовы убить, если найдут. Что, это трудно запомнить?

Все отрицательно замотали головами, хотя повар вкладывал в свой жест совсем иной смысл.

— Когда Ковбой явится сюда, кто-то из вас должен быть на кухне, — продолжал Кетчум. — Видел он вас до этого или нет — без разницы. Главное — в тот момент он не должен вас видеть. Можно греметь кастрюлями и сковородками. Если Карл потребует, чтобы все вышли в зал, скажете, что у вас есть свои дела и вам нужно стряпать.

— И кто из нас должен находиться на кухне с этим ружьем? — спросил Пол Полкари.

— Значения не имеет. Теперь-то вы все знаете, как стрелять из «итаки».

— А ты уверен, что Карл обязательно сюда явится? — спросил Доминик.

— Завтра или через месяц, но он сюда припрется. Вот так-то, Стряпун. Прежде всего ему захочется поговорить с Кармеллой. Но и остальным не отвертеться от разговора с Ковбоем. Если он не поверит вашей истории и дело примет дрянной оборот, тогда кому-то из вас надо будет выстрелить в этого копа, — будничным тоном произнес Кетчум.

— А как мы поймем, что дело принимает дрянной оборот? — поинтересовался Тони Молинари. — И как узнаем, поверил он нашей истории или нет?

— Если все нормально, он не станет вытаскивать свою пушку. К вам Карл обязательно притащится с револьвером. Как только увидите, что он полез за кольтом, значит дело дрянь. Поймите: Карл — тупая скотина. Никаких хитростей. Если достал кольт, значит собрался стрелять.

— И тогда мы должны выстрелить в него? — неуверенно спросил Пол Полкари.

— Вначале тот, кто в кухне, должен будет его окликнуть. Нужно, чтобы Карл повернулся лицом к стрелку.