Врата рая - Вирджиния Эндрюс

— Тони, я не говорила, что хочу сделать это. Я не знаю.

— Ты только посмотри, как прекрасно выглядела твоя бабушка со светлыми волосами и твоя мать тоже. Что ты думаешь на этот счет?

Его глаза блестели от возбуждения.

— Я не знаю. Ну, может быть.

— Вся эта терапия, лекарства и одиночество могут быть очень утомительными. — Он посмотрел вокруг. — Позволь мне сделать это, — взмолился он. — Разреши мне нанять парикмахера. Ты почувствуешь себя снова веселой и красивой молодой женщиной, а не инвалидом.

Его воодушевление вызвало у меня улыбку. Да, было бы приятно снова почувствовать себя хорошенькой. Я еще раз взглянула на фотографии. Мне представилось, что, если мои волосы будут такого же цвета, как у моей матери в моем возрасте, я снова буду чувствовать себя ближе к ней. Она выглядела такой счастливой там, на пляже. А моя бабушка Ли с ее какой-то дикой красотой. Светлые волосы так хорошо гармонировали с цветом ее кожи! Но пойдут ли они мне?

— Ну, что ты думаешь? — настаивал Тони, раскачиваясь надо мной, словно стоял на иголках.

— Ах, Тони, я действительно не знаю. Я никогда не думала о том, чтобы выкрасить свои волосы в другой цвет. Может, получится что-то ужасное.

— Если это не подойдет тебе, я еще раз позову парикмахера и он восстановит прежний цвет твоих волос.

— Может быть, после службы, Тони. Мне не хотелось бы сейчас любоваться собой. Спасибо. — Я вернула ему фотографии. Он был разочарован, но с пониманием кивнул головой.

— А что относительно этого платья?

— Дрейк должен привезти мне что-нибудь подходящее. Я включила в список свое собственное черное платье.

— Может, ты хотя бы примеришь его?

Я видела, как сильно он этого хотел, да и самой мне стало интересно посмотреть, как я буду в нем выглядеть.

— Хорошо.

— Я пришлю миссис Бродфилд прямо сейчас, чтобы она помогла тебе. Когда наденешь его, позови меня. — С этими словами он быстро вышел из комнаты, не дав мне возможности сказать хотя бы слово. Я не собиралась примерять это платье в ту же минуту, но Тони выглядел таким возбужденным, как ребенок в рождественское утро. Я не могла лишить его этого удовольствия. Тотчас появилась миссис Бродфилд. У нее был недовольный вид.

— Нет никакой необходимости делать это прямо сейчас, миссис Бродфилд, если вы заняты чем-либо другим.

— Если бы я была занята, меня не было бы здесь.

Она взяла платье с кровати и какое-то время смотрела на него. Затем пожала плечами и подошла ко мне, чтобы помочь снять ночную сорочку и посадить меня в кровати. После того как мы общими усилиями надели на меня платье, сестра помогла мне перебраться в коляску, чтобы я могла посмотреть на себя в громадное зеркало на стене.

Поскольку я сидела, было трудно определить, как я выглядела в этом платье, но, во всяком случае, платье не делало меня старше. Я не особенно много занималась своими волосами с того времени, как произошла авария, и теперь, увидев себя не в ночной сорочке, а в платье, поняла, как ужасно я выглядела на самом деле. Мои волосы казались грязными и сальными. Черное платье подчеркивало бледность моего лица и усталость в моих глазах. Я чуть не разразилась слезами, глядя на свое отражение.

Миссис Бродфилд отступила в сторону, сложив руки, и смотрела на меня, как скучающая продавщица в магазине одежды. Помогать надевать мне платье, очевидно, не входило, по ее мнению, в круг обязанностей медицинской сестры. Я не услышала, как вернулся Тони. Он стоял в комнате у самой двери и смотрел. Почувствовав его взгляд на себе, я повернулась к нему. На лице Тони было восхищение и та странная улыбка, которую я видела у него все чаще и чаще последнее время. Миссис Бродфилд не произнесла ни слова. Она просто покинула комнату.

— О Тони, я так ужасно выгляжу! Я даже не представляла себе насколько. Мои волосы вызывают отвращение. Никто не сказал мне ничего об этом — ни Дрейк, ни вы, ни кто-либо из прислуги.

— Ты прелестна. Твоя красота не может поблекнуть от времени или от болезни. Она бессмертна. Я знал, что платье будет тебе как раз впору. Ты наденешь его, не правда ли?

— Я не знаю, Тони. Сейчас я не понравлюсь себе ни в чем, так что это не имеет значения.

— Конечно, это будет иметь значение. Я уверен, что твоя мать улыбалась бы сверху и думала, какой красавицей стала ее дочь.

— Но мои волосы! — повторила я, подняв прядь растрепанных волос и с отвращением отшвырнув ее обратно.

— Я уже говорил тебе… позволь мне послать за парикмахером прямо сейчас. Посмотри, как скверно ты чувствуешь себя из-за внешнего вида. Я не врач, но знаю, что, если мы плохо думаем о себе, мы не поправляемся. Фактически наше состояние может стать хуже и хуже.

Каким настойчивым он был! Но все же его слова имели смысл. Делала ли я ошибку, думая о своей внешности в такое время?

Затем Тони сказал то, что окончательно убедило меня:

— Люк не видел тебя с тех пор, когда ты была еще в больнице. Я уверен, он надеется, что ты выглядишь уже лучше.

«Люк, — думала я, — окружен сейчас хорошенькими сокурсницами, здоровыми, счастливыми девушками, которые могут ходить, смеяться и шутить с ним. Может быть, он не торопится посетить меня, так как ему трудно видеть меня такой. Я удивлю его, я буду выглядеть лучше, более крепкой, и мне действительно станет лучше».

— Хорошо, Тони, посылайте за парикмахером, но я еще не говорю, что позволю ему покрасить мои волосы. В настоящее время мне хочется только, чтобы их помыли и уложили в прическу.

— Как ты пожелаешь. — Он сделал несколько шагов назад. — Как хорошо это платье сидит на тебе! Ты наденешь его, не правда ли? Ты должна, — сказал он, кивнув головой и напряженно глядя на меня. — Это платье принадлежало твоей матери.

Еще раз он произнес магические слова.

— Я надену его, Тони.

— Прекрасно. Ну а теперь меня ждут дела. Этот парикмахер будет здесь, если даже за ним придется мне поехать самому. — Он подошел ко мне ближе. — Спасибо тебе, Энни, за то, что ты дала мне этот шанс после всего рассказанного мною. Ты действительно великодушная и замечательная личность. — Он нежно поцеловал меня в щеку. — Скоро вернусь, — сказал он и быстро ушел.

Довольно долго я просто сидела в коляске и смотрела на себя в зеркало. Мне вспомнилось, что у мамы в Уиннерроу было несколько черных платьев, одно из них очень походило на это. Может, именно поэтому, глядя в зеркало, у меня возникло чувство, что ее душа соединилась с моей. Я видела ее глаза в своих глазах, улыбка на ее губах стала моей улыбкой. Это было подобно фокусировке фотоаппарата, когда сводятся вместе линии снимаемого объекта, чтобы снимок получился четким и ясным.