Врата рая - Вирджиния Эндрюс

— Во всяком случае, это не будет продолжаться долго, Энни. Ты выглядишь намного лучше. Теперь, уже немножко приглядевшись, считаю, что прическа идет тебе. Но когда я только что вошел в твою комнату, то подумал, что Тони поместил здесь какую-то новую кинозвездочку за то время, пока меня не было.

— О Дрейк!

— Да, ты выглядишь сейчас намного лучше, чем до моего отъезда. Я говорю это серьезно.

— Надеюсь, что ты не ошибаешься, Дрейк. — Я опустила глаза и тут же вспомнила про завтрашнюю поминальную службу. — Ты разговаривал с Тони до того, как пришел сюда? Он сказал тебе про поминальную службу?

— Да, конечно. Я буду рядом с тобой.

— А Люк? Он еще не звонил? — спросила я с надеждой.

— Ты хочешь сказать, что он еще не звонил до сих пор? — Дрейк покачал головой. — Он сказал Фанни, что собирается позвонить. Эгоистичный маленький…

— Я не могу плохо думать о Люке, Дрейк. Пожалуйста, позвони ему сам. Тони звонил в общежитие и оставил послание относительно завтрашней службы. Но постарайся, чтобы это послание дошло до Люка, хорошо? Может быть, кто-нибудь в общежитии решил подшутить над ним и спрятал записку? — предположила я в отчаянии. А что, если намеки Дрейка окажутся правдой? Многие люди меняются, когда покидают свой дом. Может быть, все невзгоды и трудности его жизни в Уиннерроу стали настолько тяжелы для Люка, что он решил порвать все связи с прошлым, включая и меня!

«О Боже, нет, — взмолилась я. — Мир не может быть настолько жестоким!»

— Конечно. Я попробую застать его позднее. А теперь, — сказал Дрейк, вставая и направляясь к чемоданам, — вот вещи, которые ты хотела.

— У меня нет больше горничной, которая помогла бы мне разложить вещи. Тони уволил Милли.

— Я слышал об этом. Никаких проблем. Я повешу все сам. — Он выбрал секцию в стенном шкафу для моих вещей. — Послушай, все эти вещи принадлежали Хевен?

— И моей бабушке Ли. Тони не выбросил ничего.

— Некоторые из них выглядят совершенно новыми.

— Я знаю. Завтра я буду в одном из платьев моей матери. Вон то черное, которое оставила висеть в углу Флоренс Фартинггейл, так я назвала свою медсестру.

— Флоренс Фартинггейл? — Он рассмеялся. — Это очень забавно. Насколько я могу судить, у вас не складывается то, что можно было бы назвать теплыми отношениями между пациенткой и сестрой?

— Когда я веду себя, как кусок глины, у нас все в порядке, — ответила я с сарказмом, и он рассмеялся снова.

Когда Дрейк покончил с вещами, он вернулся к кровати и сел около меня. Порывшись в своих карманах, достал два браслета с брелоками.

— Вот, пожалуйста.

— Спасибо, Дрейк.

— А как ты собираешься носить их, оба на одной руке?

— По очереди, то один, то другой. В те дни, когда будет приходить Люк, я буду надевать его браслет. — Сказав это, я с нежностью и любовью провела кончиками пальцев по украшению, как если бы я гладила по щеке Люка.

— Всегда немножко дипломат. — Дрейк улыбнулся. — Все в порядке. Я ничего не имею против, — заявил он и посмотрел на меня более пристально, чем когда-либо. — Гляжу на тебя сейчас, а передо мной возникает Хевен. Я вижу ее теплое, любящее лицо, которое прижалось к моему лицу, когда я был маленьким и боязливым, одиноким и потерянным. В этих голубых глазах я видел любовь, дающую мне успокоение и чувство комфорта, которые так необходимы в жизни. Я никогда не говорил тебе, Энни, как хорошо мне рядом с тобой.

— Я всегда буду твоим другом, Дрейк. В конце концов, я твоя племянница.

Упоминание о наших родственных отношениях заставило его поморщиться.

— Я знаю. — Он наклонился и поцеловал меня в щеку, немного задержав свои губы, как это часто делал Тони. Затем выпрямился. — Ну, пожалуй, пора идти. Мне нужно кое-что сделать в конторе, с тем чтобы быть свободным большую часть завтрашнего дня. — Он встал.

— Дрейк, не забудь о Люке, — крикнула я.

— Ладно. Да, я привез еще одну вещь, — сказал он, залезая во внутренний карман своего пиджака. — Я подумал… как-нибудь, по какому-то поводу, тебе захочется здесь приодеться. Кто знает, может быть, Тони устроит прием в твою честь, когда ты поправишься, чтобы покинуть… во всяком случае, я привез вот это. — Он вытащил черный футляр для драгоценностей, где хранились брильянтовые ожерелье и серьги, которые принадлежали моей прабабушке Джиллиан.

— Но, Дрейк, ты не должен был привозить эти драгоценности. Они слишком ценные.

— Ну и что? Фарти не настолько открыт для грабителей, и потом я знал, как много эти вещи значат для тебя. Несомненно, сам факт, что они находятся рядом, будет успокаивать тебя, не так ли? — спросил он с надеждой.

Я улыбнулась и кивнула головой:

— Да, думаю, что так. Извини. Спасибо, что подумал обо мне, Дрейк. Я знаю, какой я иногда бываю эгоистичной и неблагодарной.

— Нет, Энни, ты самый бескорыстный человек на свете. Когда я думаю о тебе, я думаю о… о ком-то чистом и прекрасном, как блеск брильянта. — Он снова пристально посмотрел на меня. Я не могла вымолвить ни слова. В горле образовался комок, а сердце отчаянно забилось. — Ну, — наконец сказал он, положив черный футляр с драгоценностями рядом со мной на кровать, — мне пора двигаться в путь. Увидимся завтра сразу после ленча.

— Спокойной ночи, Дрейк. И спасибо тебе за все, что ты сделал для меня.

— Ты шутишь, Энни. Не существует такого, чего я не сделал бы для тебя. Просто запомни это.

Он послал мне воздушный поцелуй и вышел с видом занятого администратора, думающего о том, как ему урегулировать то один, то другой кризис. Я вновь села, прижавшись к подушке с подлокотниками и посмотрела на футляр. Затем открыла его и достала брильянтовое ожерелье. Как оно переливалось и блестело! Оно воскресило в моей памяти день моего рождения, лицо мамы, когда она протянула мне это ожерелье. Ее глаза была наполнены гордостью и любовью.

Я прижала ожерелье к своей груди, и мне показалось, что я чувствую его теплоту, теплоту, которая перешла от ее бабушки к ней, а от нее ко мне. Я не осознавала того, что плачу, пока слезы не потекли со щек, оросив, как капли теплого летнего дождя, мою грудь. Глубоко вздохнув, я убрала ожерелье обратно в футляр и закрыла его. Дрейк был прав. Присутствие драгоценностей действовало успокаивающе.

Я вытерла слезы тыльной стороной ладони и посмотрела на два браслета, лежавших на кровати. Взяв тот, что поменьше, но который был мне дороже, я надела его на руку. Посмотрев на него еще раз, я улыбнулась.

Что там говорил Дрейк?.. Что тетя Фанни сидела на веранде? В нашем с Люком волшебном месте? Те дни, дни фантазий, казались теперь такими далекими! Окажись я сейчас на веранде, где смогла бы опереться на руки Люка, то, может быть, снова начала ходить. Как бы смеялся доктор, если бы я предложила ему это. Но я знала, иногда просто вера во что-то может сотворить чудо. Люк поверил бы, а когда два человека сильно во что-то верят, это может произойти.