Ад и Рай Евы (СИ) - "Госпожа Энн"

«Об этом». Лимит слов «люблю» исчерпан? Удивительно, но я начала злиться на него, чувствуя, что его игра меня изматывает.

— Это нечестный ход. И вы это знаете.

— Ева, сегодня я честен с тобой как никогда, — Ян неотрывно смотрел мне в глаза. — Я люблю тебя. И совсем не за твои способности, а за твой несносный характер, который доставляет мне так много проблем. И за то, что ты единственная видишь меня настоящего, впрочем, как и я тебя. — Небольшая пауза, и уже совсем другой тон: — Я вижу, что тебе сейчас тяжело. Если хочешь, я оставлю тебя наедине с мыслями.

Я только кивнула и больше не поднимала на него глаза. Как можно было так испортить вечер? Я осталась одна в беседке с милыми гирляндами и цветами, зато с почти полной бутылкой удивительно вкусного вина. И с целым ворохом мыслей и чувств, с которыми ещё требовалось разобраться.

========== Глава 32. 4.08.18 Свобода: день первый ==========

И этот день начался так себе. Во-первых, стоит, наверное, уточнить, как закончился предыдущий.

Ян ушёл, оставив меня наедине с вином в таком состоянии. Это был опрометчивый поступок. Залпом выпив содержимое своего бокала, я оценила уровень вина в бутылке — достаточно, чтобы скрасить остаток ночи, но уж явно не в этом месте. В темноте и суете никто не заметил, как я пробралась к воротам, даже бутылка не привлекла внимания. Телефон был с собой, и, ещё сидя в беседке, я успела вызвать такси. Вы когда-нибудь видели девушку в платье от Dior и бриллиантах в Део Ланосе? Да ещё и с открытой бутылкой вина? Хорошо, что усатого и круглолицего дядечку-водителя ничего не смутило. Не думаю, что он вообще понимал, насколько дорогие вещи на мне.

— Ничего, что я не одна? — на всякий случай уточнила я, показывая бутылку.

— Ничего, главное, не разлейте. Корпоратив удался? — хитро подмигнул мне водитель.

— В том-то и дело, что нет. Пришлось захватить моральную компенсацию и ехать домой, чтобы не умереть со скуки.

Мы засмеялись одновременно, и я наконец-то почувствовала себя так, будто никогда не встречала Макса и Яна: свободной и живой.

Водитель оказался очень общительным, рассказывал о своём внуке-дебошире, травил байки из молодости, и я бесконечно улыбалась, так что добрались мы быстро. Его даже не особо смутила слишком пафосная новостройка на берегу Днепра, куда он меня привёз, поэтому я накинула чаевых в приложении. Хоть кто-то смог меня развеселить этим вечером.

Дверь в квартиру я захлопнула с особым удовольствием. Потом выключила все свои телефоны и спрятала их вместе с чёрным кольцом как можно дальше. В спальню возвращаться не хотелось, но только там не было камер. Так что, захватив любимую растянутую футболку из своей старой комнаты, я всё же устроилась за трюмо. Стола в спальне не было, и мне пришлось коротать эту ночь под свой же пристальный взгляд.

Чем может заниматься расстроенная девушка, одна ночью и с едва початой бутылкой вина? Конечно же, вести дневник. Я смогла записать всё, что произошло с того самого скандального дня, когда Ян решил меня наказать. В ретроспективе получилось нечто ужасное: вот он говорит, что никогда меня не отпустит, сам будет решать, что я буду делать, и никто не сможет мне помочь, и вот он признаётся мне в любви. Отвратительная манипуляция. Грязная игра с чувствами.

И всё же… То странное ощущения от прикосновения к его руке сегодняшним вечером. Оно было прекрасным, согревающим, окутывающим. Слишком приятным.

Я сделала несколько больших глотков, чтобы перебить выступающие слёзы. Он дал мне выбор, но достаточно ли я хладнокровна и рассудительна, чтобы его сделать? Все эти дни со мной будет Макс, но в последнее время и наши отношения ухудшились. Возможно, Ян прав, и Макс хочет от меня большего? Признаюсь, я всегда была слепа к ухаживаниям и проявлениям чувств, хотя бы из-за того, что подсознательно избегала отношений. Но Макс вроде бы ничего такого и не делал, и не говорил. Кроме того странного комплимента перед церемонией открытия. Я недовольно посмотрела на своё отражение: всё ещё при макияже и причёске, но в белой простой футболке, выглядела я странно. Но, чёрт, Макс был прав. Как бы мне ни было сложно с этим согласиться, но я была красивой. А если смыть макияж? Я знала ответ: буду ещё лучше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Самое сложное в жизни — это принять себя со всеми своими достоинствами и недостатками. Но, прежде чем принимать, себя нужно узнать. И мне вдруг показалось, что я никогда и не знала, да и не особо хотела знать, какая я на самом деле, чего я хочу и что могу. Я должна была только знать своё место и скромненько на нём сидеть, не отсвечивать, ничего не требовать, не хотеть чего-то, что выходит за рамки повседневности. Бриллианты и дорогие машины — для кого-то другого, для меня же — скромная ювелирка (в лучшем случае) и маршрутка. Потому что большие деньги — это не только большой соблазн, но и что-то грязное, связанное с обманом, нарушением закона, в общем, недостойное порядочного человека. А стоит ли быть порядочным, но ездить на маршрутке, если можно наслаждаться жизнью? Есть ли смысл прислушиваться к маме, которая всю жизнь была честной и кроткой, и что теперь? Чем всё закончилось?

Была ли я всегда такой, или это влияние Яна? Ответ я знала. Свет — лишь часть меня. Но свет даёт и тень. И сейчас, под жгучим солнцем Киева, эта тень стала особенно заметной. Её уже нельзя игнорировать.

Что ж, у меня впереди было около пяти дней, чтобы принять решение. И первый день давно начался — за окном уже загорался рассвет.

Ожидаемо, проснулась я поздно и не в самом лучшем состоянии. Всё-таки вина оказалось многовато. Пить воду из крана я не рискнула, поэтому уныло поплелась почти через всю квартиру в одну из кухонь, где обычно пила кофе (продуктов в этом доме никогда не было, только еда из доставки, так что больше на кухне делать было нечего).

— Доброе утро, или, точнее, день.

Я остановилась на пороге и недовольно посмотрела на Макса, сидевшего за столом с большой чашкой чая. Почему нельзя дать мне хоть один день побыть в одиночестве?

— Ну, такое себе утро, — я заглянула в холодильник в поисках холодной воды. — Ты давно здесь?

— Почти с того самого момента, как ты сбежала с вечера.

— А выглядишь примерно как я. По-домашнему.

Я примерно себе представляла, какой вид открывался Максу, пока я рылась в холодильнике — футболка, конечно, длинная, но под ней не шорты, так что… Макс и сам был одет просто: футболка и светлые джинсы, никаких рубашек, никаких костюмов. Хоть что-то радовало.

— Я здесь живу дольше тебя, так что всегда найду, что надеть. И тебе бы советовал пойти одеться. Яну бы не понравился твой внешний вид.

— Да ладно! Очень бы понравился, — холодная вода не помогла от головной боли, и Макс меня всё больше раздражал. — Ему бы не понравилось, что ты на меня пялишься. Но его здесь нет.

— Что с тобой происходит? — Макс посмотрел на меня с нескрываемой усталостью. — Как тебе вообще могло прийти в голову сбежать?

— А, тебя это интересует? А я думала, ты беспокоишься о моём психологическом состоянии. Вроде того, как я пережила смерть сестры? Или вынужденное затворничество наедине с Яном? Или очередные сверхспособности, о которых я не просила?

Макс, ожидаемо, зацепился за то, что его интересовало.

— Вынужденное затворничество? Мне казалось, что ты наслаждаешься его обществом? — В вопросе был явный подвох. И издёвка.

— Наслаждаюсь, конечно же. Ты ведь не знаешь, что здесь происходило в эти дни?

Ух, что-то я разошлась. Наверное, похмельные токсины выходили через язык. Иначе я не могла объяснить, почему Макс так взбесил меня тогда. Хотя, было одно объяснение, но мне не хотелось о нём думать. Не сейчас. Мне сначала требовалось разобраться в отношениях с одним мужчиной, а не нагнетать их с другим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты сегодня целый день со мной? Ян там, кстати, что-то говорил о деньгах.

Если вы думаете, что это говорила любимица Яна Ева, то вы ошибаетесь. Это была Ива, настоящая и почти что «докиевская». Просто позволившая себе быть откровенной. Макса мой тон раздражал, у него просто физически не хватало терпения на мои капризы, но нахамить мне, как он это раньше делал с Кристиной, он не мог. Поэтому только вздохнул: