Его самое темное желание - Тиффани Робертс

прежде чем пойти на кухню, где он сделал большой глоток прохладной, свежей воды и съел первую попавшуюся еду — несколько кусочков фруктов и ломоть хлеба, который только начал черстветь.

Когда он вышел наружу, лес был спокоен под покровом ночи. Он окутал себя и огоньки иллюзией невидимости и взлетел. Воздух пронесся мимо, когда он полетел вдоль лей-линий, выискивая любые признаки присутствия других баргестов. Когда он убедился, что их нет, он установил элементарные чары вдоль лей-линий, которые предупредили бы его, если бы они были пересечены.

Небо было затянуто облаками, но время от времени проглядывала луна, бросая на землю серебряные лучи. Ему было приятно ощущать его прикосновение к крыльям, которые слишком хорошо помнили, как жгло солнце. И все же лунная ласка, какой бы успокаивающей она ни была, — не то, чего он жаждал. Он хотел получить свой лунный свет.

Он хотел свою пару.

Векс приземлился, когда что-то необычное привлекло его внимание. Одеяло, скомканное на лесной подстилке, и прозрачная коробка с разноцветными припасами неподалеку. Именно здесь Кинсли была в тот день. Где на нее напал баргест.

Он сжал кулак, вонзив когти в ладони, и присел на корточки. Он расправил одеяло, и выражение его лица исказилось. Одеяло было влажным и грязным, но темное пятно на нем было безошибочно узнаваемо. Он узнал бы это по запаху, даже если бы его еще больше разбавили стихии.

Человеческая кровь. Кровь Кинсли.

Образы угрожали вторгнуться в его разум — металлическая карета, битое стекло, багровые отблески на слишком бледной коже Кинсли.

— Ей причинили вред, — прорычал Векс, сжимая одеяло достаточно сильно, чтобы разорвать ткань когтями.

— Нет, — поспешно ответила Эхо.

Векс уставился на огонек и поднес окровавленное одеяло к их свету.

— Это естественно для людей, — сказала Тень. — Кинсли сказала, что это часть репродуктивного цикла.

— Репродуктивный цикл… — Векс моргнул и уставился на испачканную ткань. Значит, это был знак? Знак того, что она готова принять его семя?

Что она готова принять его?

Пламя снова всколыхнулось в его крови, и он стиснул зубы, сдерживая волну желания, которая поднялась из его глубины. Он опустил одеяло, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и взял ее коробку.

Материал — пластик, как она его назвала, — был забрызган грязью и мусором после недели, проведенной в лесу. Он втянул воздух через ноздри, когда его желание сменилось гневом. Если бы ее вещи были уничтожены, он бы…

Что бы я сделал? Нашел бы способ восстановить жизнь баргеста, чтобы убить его снова?

Он расстегнул защелки и открыл крышку. К счастью, она была запечатана достаточно плотно, чтобы влага не проникла внутрь.

Эхо запрыгала в воздухе перед Вексом.

— Маг должен увидеть!

— Что должен увидеть?

— То, что создала Кинсли, — огонек указал на книгу внутри коробки.

Осторожно Векс вынул книгу с ее места. Он открыл обложку и просмотрел страницы, заново переживая волны эмоций, которые многие из них вызывали. Затем он добрался до чего-то нового и остановился, уставившись на это сверху вниз.

Пара черных страниц. На этом черном фоне выделялись картины — не столько реалистичные, сколько полные жизни: изображения огоньков, выписанные с любовной тщательностью, чтобы передать их оттенки и сияние. Нарисованные огоньки блестели крошечными металлическими вкраплениями.

Эхо засияла от восторга, кружась, и даже Тень немного оживилась.

Векс улыбнулся. То, что она доставила его давним товарищам такую радость, согрело его сердце, но что-то еще на странице превратило это тепло в жар.

Пара алых глаз смотрела из темноты. Глаза, полные угрозы, удивления, интенсивности и глубины, тайны и тоски, страсти. Это были глаза Векса. И если Кинсли видела их такими, как она видела его…

Лунный свет пробился сквозь облака, падая прямо на Векса. Он поднял глаза, чтобы увидеть луну и небольшой участок звездного ночного неба. Когда он снова взглянул на книгу, слова, написанные Кинсли серебряными чернилами, засияли.

В темноте всегда можно найти волшебство.

Векс провел кончиком когтя по плавным буквам. Его сердце бешено заколотилось, распространяя по телу расплавленный жар.

— Вся магия, которая в моем распоряжении, будет твоей, — прохрипел он.

Голос Эхо, неуверенный и мягкий, прервал размышления Векса.

— Маг?

— Нам пора возвращаться, — сказал Векс, закрывая книгу и убирая ее обратно в контейнер.

— Все в порядке? — спросила Тень.

— Лучше, чем я мог надеяться, — Векс закрыл и защелкнул коробку, сунув ее под мышку. — Но мне давно пора принять ванну и по-настоящему поесть, хоть я и не желаю больше находиться вдали от Кинсли.

Огоньки заняли свои места по бокам от него, пока он шел, их призрачный огонь мерцал по краям поля зрения, но все его внимание было направлено вперед, к его дому.

К Кинсли.

Бессмертный или нет, Векс лучше других понимал, что время ограничено. Он не желает тратить больше ни минуты без нее. Он не проведет еще одну ночь в одиночестве и не проведет еще один день, не скрепив их брачные узы.

Он разделит с ней свою постель, и сделает это как ее пара — во всех отношениях.

Сегодня вечером он сделает Кинсли своей.

ГЛАВА 25

Нежнейшее прикосновение к лицу Кинсли вырвало ее из грез. Пальцы прошлись по ее лбу, ресницам, щеке, носу и губам, оставляя после себя шепот удовольствия. Она глубоко и удовлетворенно вздохнула и улыбнулась, поворачивая лицо навстречу этому прикосновению. Оно было теплым и нежным, но в то же время твердым.

Она знала их, чувствовала их раньше.

— Проснись, мой лунный свет.

Она знала этот глубокий, бархатистый голос. Он был ее защитником в темноте. Он защитил ее от лап смерти, вернул к жизни.

Векс.

Кинсли открыла глаза.

Векс склонился над ней. Он лежал на боку рядом с ней, опершись на локоть, темно-красные глаза ярко светились в тенях, отбрасываемых на его лицо отблесками огня. Черные волосы были зачесаны назад, открывая длинное изогнутое ухо, украшенное блестящей серебряной серьгой. Шрам в форме символа возле его глаза резко выделялся на фоне зеленой кожи в теплом оранжевом сиянии.

Ее взгляд скользнул вниз по его шее к обнаженной груди. Тени играли на мускулистых руках, придавая им скульптурное совершенство.

Жар, вспыхнувший внутри Кинсли, не имел ничего общего с потрескиванием огня.

Она положила руку ему на грудь, на сердце, которое бешено колотилось под ее ладонью. Его кожа была горячей и гладкой.

— Я все еще сплю, — сказала она. Иначе зачем бы Вексу быть здесь, в постели с ней, полуобнаженному, лаская ее лицо с такой нежностью?

Векс обхватил ее щеку большой ладонью, заставив посмотреть ему