Происхождение личности и интеллекта человека - Александр Невзоров

В прошлой главе «личность» рассматривалась нами исключительно как неизбежная потребность и способность биологического существа самоидентифицироваться и выстроить свое поведение в мире в соответствии с этой самоидентификацией.

Сейчас, вероятно, придется согласиться с тем, что ее реальные функции значительно объемнее и шире, чем простое «самосознание», что «persona» — это функция столь древняя, всевластная, глобальная и первоочередная, что все происходящее в головном мозге свершается для нее и во имя нее, а она использует структуры мозга как инструменты, чтобы определять судьбу организма и его роль.

Тут, конечно, настораживает почти неуловимый, но все же присутствующий «душок сверхъестественности». Впрочем, «душок» легко «отбить», просто признав размытое понятие «persona» литературнобытовым псевдонимом нейрофизиологического термина — formatio reticularis. Данная гипотеза может считаться естественным логическим продолжением всех представлений о ретикулярной формации, но она не согласуется стеорией А. Уорда, «разместившего» «личность» в 24-ом поле, а это уже лимбическая система (Ward A. The Cingular Gyrus: Area 24, 1948), и с представлениями Папеца, по которым «личность и эмоции» локализованы в третьем желудочке (PapezJ. A Proposed Mechanism of Emotion, 1937). Это противоречие не может считаться решающим фактором, но упоминания, без сомнения, достойно.

Этот вывод создает иллюзию «открытия огромных перспектив постижения природы человека через эволюционную историю мозга», но, увы, это перспективы, преимущественно, для догадок, мало уместных в данном исследовании. Более того, «природа homo», не имеющая никаких принципиальных отличий от природы любого другого животного, никак не может рассчитывать на особое место в этой истории.

Единственное, о чем можно говорить с уверенностью, так это о том, что «управление» демонстрирует жесткую зависимость от данных сознания и результатов «адресации» к гиппокампальной базе; так как вся последовательность поведенческих актов, автором которых, вероятно, является т.н. личность, глубоко и прочно адаптирована к той реальности, в которой она находится в настоящую минуту.

Глубокая архаичность «личности», ее возраст, насчитывающий как минимум 500 миллионов лет, сегодня порождает отнюдь не носоглоточный рев и щелканье челюстями, а удивительную точность адаптации, адекватность предложенным условиям среды и правилам всевозможных межличностных или социальных игр.

(Как мы знаем, «игры» «живут» только в очень узком диапазоне особых искусственных обстоятельств, а при их разрушении или повреждении — изменяются, нарушаются или вообще аннулируются. Важным фактором является и постоянная потребность всякой «личности» в нарушении правил этих игр. Потребность обусловлена перманентным противоречием правил и агрессий, но это отдельный разговор, опять- таки находящийся вне темы данного исследования.)

Примечательна равнозначность, с которой «личность» на протяжении этих 500 миллионов лет моделирует любое адекватное поведение, без различий его отношения к «добру» или «злу», тем самым категорично выводя эти категории за пределы хоть сколько-нибудь существенных факторов развития жизни.

Было бы нелогично предположить, что сама сущность биологической «личности» могла претерпеть какие-либо серьезные изменения со времен палеозоя, когда началось отчетливое и массовое оформление организмов в «сложноповеденческие» виды; когда все существенные факторы уже «вложились» в ее формирование и, по всей вероятности, его завершили.

Explico.

Под существенными факторами следует понимать происшедшее в кембрийский период (545-490 млн лет назад) появление праобра- за зубов и зарождение обоняния, зрения и слуха.

Ордовик (490-434 млн лет назад) наделил организмы феерическими возможностями, которые дают челюсти, т.е. ротовым аппаратом «хватательного типа».

Чуть позже (434-408 млн лет назад) силур — добавил к челюстям глобальное удобство поперечноротости. Как справедливо отметил академик Л. Северцов: «Новообразовавшиеся челюсти оказались органом настолько стойким, что несмотря на все другие крупные морфологические изменения, происшедшие в передней части головы потомков протогнатостом, они остались в общих чертах неизменными даже у наиболее поздних потомков этих древних форм. Действительно, ротовой аппарат хватательного типа, состоящий из верхней и нижней челюстей, одинаково сохранился как у рыб, так и у амфибий, как у рептилий и птиц, так и у млекопитающих» (Северцов А. Главные направления эволюционного процесса, 1967).

В силурийском же периоде возникают парные плавники и обретается тонко ориентированная скорость перемещения.

Пермский период (298-251 млн лет назад) приносит смену сред (выход на сушу), обретение ног и локомоторные возможности передвижения в совершенно иной, по сравнению с «водной», реальностью.

Юрский период (205-141 млн лет назад) дает крылья, а меловой (141-65 млн лет назад) — невероятные возможности плацентарно- сти и млекопитания.

Обнаружить что-либо равное по значению этим факторам в дальнейшей истории «личности» позвоночных практически невозможно.

Речь и мышление homo были, без сомнения, любопытными новациями, но к числу существенных факторов причислены, все же, быть никак не могут, так как не являются наследуемыми свойствами, а традиция их искусственной передачи может быть прервана любым катаклизмом, в отличие, например, от зрения или попереч- норотости.

Принцип функции «биологической личности», по всей видимости, неизменен. Развитость этой «личности» может варьироваться (как варьируется, например, сила обоняния, острота зрения или чувствительность других рецепторов), но принцип остается неизменным, как остаются неизменными передающиеся от вида к виду генерирующие ее стволовые структуры мозга.)

CAPUT XI

Эдиакарский период. Рай. Развитие нервной системы.Разрушение рая. Явление протогерцины.Основной инструментарий личности.Bellum omnium contra omnes.«Проклятый» вопрос, который благоразумно «обходят» все.Поперечноротость богов. «Нумизматика».Формирование мозга. Протокраниаты.Гёте. Мнение А. Северцова.

Scilicet, реальный возраст т.н. личности, или биологической индивидуальности, вероятно, восходит к протерозою, к самым первым многоклеточным формам жизни в земной истории.

Dickinsonia costata, Cyclomedusa, Spriggina и другие (circiter 200) известные науке организмы эдиакарского (вендского) периода, судя по всем особенностям их морфологии, были лишены всяких агрессий (илл. 47).

У них не было возможности не только убивать, но даже и просто мешать жить любому другому существу. Слепые и глухие, не знающие ярости и амбиций, органокомплексы пластинчатого типа тихо подъедали донные отложения, без энтузиазма плодились и без всяких лишних переживаний заканчивали свои дни.

Илл. 47. Типичный вендобионт (обитатель эдиакарской эпохи) —

Dickinsonia costata

По всей вероятности, межнейронный обмен у вендобионтов осуществлялся преимущественно по простейшему «контактному» (асинапти- ческому) типу, наподобие того, что был обнаружен у известковых и кремниевых губок исследователями О. Тюзе (1953), М. Паванн де Сек- кати (1955), Г. Паркером (1910), Г.Мак-Ниром (1923); а сама нервная система, естественно, была диффузна и «редкорассеянна». (McNair G. Motor Reactions of the Fresh-water Sponge, 1923; Parker G. The Reactions of Sponges with a Consideration of the Origin of the Nervous System, 1910; Pavans de Ceccatty M. Le systeme nerveux des eponges calcaires et siliceuses, 1955; Tuzet O., Pavans de Ceccatty M. Les cellules nerveuses de I'eponge, 1953). Предположительно, что эдиакарский «рай» был обязан своей стагнацией еще и тем, что он, возможно, частично воспринял от более ранних эпох (криогения, тония, стения, эктазия et cetera) то первоначальное положение, при котором «еще не существовало никакой четкой системы наследственности, никаких генетических механизмов, которые обеспечивали бы непрерывное воспроизведение функциональных единиц» (Ehrlich Р, Holm R. The Process of Evolution, 1963). Это предположение крайне дискутивно, но следует отметить, что и вообще все касающееся столь отдаленных от нас периодов и не может быть иным.

В этой протерозойской благостности ничто (судя по всему) не имело никакого значения: ни дивергенция, ни отбор, ни прогрессия возрастания численности, ни изменчивость. В течение примерно 100 млн лет, уже нося на себе настоящую жизнь, юная Земля не знала ни страхов, ни борьбы, ни наслаждений.

Состояние интересующей нас функции (биологической индивидуальности) определить на данном этапе достаточно сложно; даже имея свидетельства наличия самой нервной системы, мы можем лишь гадать о ее характеристиках.

С определенной уверенностью мы можем говорить лишь о полном отсутствии структур и рецепторов, способных формировать полноценное сознание и агрессии, а также о том, что толщина нервных волокон кротких вендобионтов была сопоставима с волокнами Aurelia, Metridium или Renilla, следовательно, колебалась от 2 до 12 мк. Соответственно, скорость прохождения импульса по таким волокнам не превышала 0,13-0,078 м/с, что категорически недостаточно даже для простой адекватной рефлекторики.