Инженер Петра Великого – 3 - Виктор Гросов

— Вот, полковник, полюбуйся, — он протянул мне лист бумаги, исписанный мелким, корявым почерком. — Только что доставили. Депеша английского лазутчика в Стокгольме своему начальству в Лондон. Нашим ребятам удалось умыкнуть копию, пока оригинал лежал на столе у одного весьма продажного шведского чиновника.

Я взял лист.

— Вот здесь, — Брюс ткнул пальцем в середину текста, — самое смачное. Перевожу дословно, с их дипломатических выкрутасов на простой русский язык. «…Посему, для поддержания усилий Его Величества Короля Карла в его справедливой борьбе против московских амбиций и для сдерживания их неумеренного роста, представляется крайне необходимым оказать Его Величеству существенную финансовую и, по возможности, техническую помощь, дабы он мог продолжить войну до победного конца или, по меньшей мере, до заключения мира на условиях, выгодных для сохранения европейского равновесия…»

Брюс замолчал, внимательно глядя на меня. А я стоял, держал в руках этот клочок бумаги, и слова «финансовая и техническая помощь» резали глаза. Это было прямое доказательство. Англия, втихаря от всех, уже подкармливала шведскую военную машину, уже становилась нашим врагом. И хрен его знает, какие еще «технические» сюрпризы они нам готовят, какие свои изобретения передадут шведам, чтобы остановить русское наступление. Задача Магницкого по созданию новой стали для СМ-1 в свете этих новостей приобретала еще большее значение.

Новости про то, что англичане шведам подмахивают, конечно, оптимизма не добавили. Скорее наоборот — какая-то злая упертость появилась, захотелось доказать, что хрен им. И тут, как по заказу, будто в подтверждение того, что враг не спит, разведка начала таскать все более интересные сведения уже конкретно о шведских военных приготовлениях. Информация, которую сливали агенты Брюса из Стокгольма и других шведских городишек, где у них там оружейные заводы были, рисовала картину какой-то лихорадочной движухи. Шведы, похоже, реально взялись за апгрейд своего арсенала, и, что самое паршивое, в их разработках явно торчали мои уши.

Было ясно, что тот дневник, который у меня сперли во время того дебильного ареста, да и показания предателей, которых, к сожалению, всегда как грязи, не канули в Лету. Шведы, пользуясь этими обрывками информации, вовсю пытались скопипастить мои изобретения. В донесениях черным по белому писали, что на их заводах полным ходом идут эксперименты с «недымным зельем». Честно говоря, читая эти строки, я не мог удержаться от ехидной ухмылки. Да пусть пыхтят! Создать стабильный бездымный порох — это такой геморрой, там столько нюансов и подводных камней, что без глубокого понимания химии и технологии они еще лет двадцать будут, как слепые котята, в стенку тыкаться. На выходе у них будет либо какая-то совершенно бесполезная фигня, либо жутко опасная и нестабильная хрень, готовая бабахнуть от любого чиха. Я сам через это прошел, сколько шишек набил, сколько раз своей шкурой рисковал, прежде чем нащупал верный рецепт (и это я еще знал тропинку по которой надо было идти)! Не, за порох я был относительно спокоен. Спереть формулу можно, а вот наладить безопасное и стабильное производство — совсем другая история. Тут нужны чуйка, опыт, сотни проб и ошибок.

А вот другая новость заставила меня напрячься куда сильнее. Шведы, по донесениям, пытались слизать и ключевые принципы конструкции моей винтовки (хотя у них чертежей нет, насколько я знаю). Вот это уже было не смешно. Металлургия у них, что уж там скрывать, была на голову выше нашей. Шведская сталь по всей Европе славилась своим качеством. И если они, имея на руках мои эскизы и описания, смогут отлить стволы и детали затвора из своего крутого металла, это могло создать нам очень большие проблемы. Конечно, я себя успокаивал тем, что даже имея все данные, они стопудово столкнутся с теми же трудностями, что и я: с точностью изготовления, с подгонкой деталей, с тем, чтобы затвор не сифонил при высоком давлении. Без понимания всех этих мелких нюансов, их попытки, скорее всего, были обречены на провал. Они бы наклепали каких-нибудь сырых, опасных и ненадежных образцов. Я прекрасно помнил, сколько времени и сил у меня ушло на то, чтобы заставить первые прототипы СМ-0.1Ф хотя бы кое-как работать, а ведь это была куда более простая конструкция, чем СМ-1. Так что, скорее всего, вся эта их бурная деятельность была больше понтами, попыткой выиграть время, взять нас на испуг, заставить Петра засомневаться в успехе моих начинаний. Но червячок сомнения все-таки был. А вдруг у них что-то да получится? Вдруг отыщется какой-нибудь гениальный шведский Кулибин, который сможет раскусить мои секреты и создать работающее оружие раньше, чем я доведу до ума СМ-1?

В один из таких дней, когда небо над Игнатовским было затянуто свинцовыми тучами и мелкий, противный дождь нагонял тоску, ко мне в кабинет, отряхивая с плаща капли воды, ввалился Орлов. Физиономия у него была озабоченная.

— Петр Алексеевич, весточка от Якова Вилимовича, — доложил он, кладя на стол сверток из просмоленной ткани. — И вот это… велел передать лично вам в руки. Сказал, вам будет любопытно взглянуть.

Я развязал продолговатый сверток. Внутри, на грубой мешковине, лежал штуцер. С первого взгляда — ну почти точная копия моего экспериментального СМ-0.1К, над которым мы тут с «академиками» бились, пытаясь выжать из новой стали хоть какую-то стабильность. Та же компоновка, тот же откидной затвор, даже форма ложа была до боли знакома. Но если присмотреться, становились заметны отличия. Качество изготовления было явно похуже, металл обработан грубее, не так чисто, как на наших опытных образцах. Делали на скорую руку, стараясь как можно быстрее скопировать то, что увидели или где-то вычитали.

— Трофей, — пояснил Орлов, заметив мой интерес. — Наши лазутчики в стычке на границе захватили, у какого-то шведского офицера. Яков Вилимович думает, это один из их экспериментальных образцов. Пытаются, значит, не отставать.

Я взял штуцер в руки. Он был тяжелее моего, какой-то неуклюжий, что ли. Затвор двигался туго, со скрежетом. Явно не хватало точности в деталях. Но мое внимание привлекло другое. В конструкции затвора было одно небольшое, но очень существенное «улучшение», которого не было в моих чертежах. На первый взгляд, оно должно было упростить запирание ствола. Но я, как инженер, сразу просек, что это «новшество» — чистой воды мина замедленного действия. При высоком давлении, которое давал бездымный порох, такая конструкция была бомбой. Затвор мог не выдержать и вылететь стрелку прямо в морду. Шведы, очевидно, не до конца врубались в физику процесса, тупо копируя и пытаясь «улучшить» то, в