Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

что стрелковое оружие способно поражать на дистанции, — как бестолковую школьницу, просветил я тоном учителя.

Флавия тут же обиделась, позабыв о мандраже перед боем. Я уже научился перенаправлять ее эмоции в нужное русло. Решив отомстить мне в ответ, сняла шлем, положила на верхнюю ступеньку трапа, ведущего на полуют на левом борту, и демонстративно поправила рыжие волосы. Заодно экипаж развлекла. Им будет, что вспоминать, самоублажаясь. Я сделал вид, что не обратил внимания. Насколько знаю, обитатели прибережных районов Аравийского полуострова не дружат со стрелковым оружием, что с луками, что с пращами. Предпочитают копья, дротики и длинные кинжалы. Так что проблемы у моей жены из-за снятого шлема могут начаться только в том случае, если враги окажутся на палубе тендера, что, как надеюсь, вряд ли случится.

Первый дау собирался прижаться своим левым бортом к нашему правому. На полубаке и вдоль борта стояли пираты. Я немного преувеличил их количество. В этом было от силы человек двадцать пять. На головах подобие чалмы из небеленой грубой ткани. Если под ней и есть металлический шлем, то не у многих. Лица бородато-усатые. Доспехи из той же многослойной ткани надеты поверх туник из нее же, но однослойной. У некоторых кожаный нагрудник, а у одного усиленный двумя железными бляхами, издали напоминающими лифчик. Небольшие щиты круглые кожаные на каркасе из прутьев. Вооружены копьями длиной метра полтора или немного больше. У некоторых по два-три. Видимо, одно главное, а остальные используют, как дротики. За широкий пояс из черной, коричневой или грязно-желтой материи заткнут кривой кинжал в деревянных ножнах. Судя по черным ногам ниже края серо-белых туник, об обуви пираты, может, и слышали, но что-то невразумительное. Смотрели на нас спокойно, без обычных для этих мест криков и жестов, как хозяин поздней осенью на свинью, откормленную за лето: будет мясо на зиму.

Я дождался, когда дистанция между судами сократится метров до ста, выгнул плечи лука и натянул с трудом тетиву. Когда долго не пользуешься, то ли он становится туже, то ли я нажимаю слабее. Выбрал стрелу с бронебойным наконечником, проверил, не согнулась ли? Зачин важен психологически для обеих сторон. Для нынешних людей это сигнал богов, сообщавших, на чьей они стороне. Сегодня они были за нас. Моя стрела запросто пробила насквозь щит, которым пират закрылся небрежно, словно давая понять, что надоедают тут всякие. Он был слишком хорошего мнения о собственной защите, за что и поплатился, рухнув на стоявших позади соратников. Мои матросы радостно заорали, как зрители на трибунах цирка. Пираты испуганно отшатнулись, будто убитый мог заразить их.

— Начали! — приказал я своим подчиненным и быстро отправил три стрелы в стоявших ближе к корме, потому что передних и без меня выкосят.

Шесть болтов нашли свои четыре цели на полубаке. Двум досталось по паре. Несколько раз проводил учения, показывал, кому в кого надо стрелять, но всё бестолку. В бою теория выдувается дыханием страха. Пока матросы перезаряжали, я убил двух кормчих, управлявших несочлененными рулевыми веслами на разных бортах. Ближний не успел среагировать, пытаясь повернуть тяжелое весло, а дальний увидел стрелу в самый последний момент, потому что я взял под нижний край паруса, сшитого из многих кусков ткани разной формы, латка на латке, и попал в живот. Матросы завалили из арбалетов еще пять человек, после чего на полубаке не осталось никого. Уцелевшие поднимали головы выше борта то тут, то там и, увидев болт или стрелу, сразу прятались. Этот дау, оставшийся без рулевых, начал отворачивать от нас, подставляя правый борт ветру.

— Переходим на левый борт! — приказал я матросам и жестом прогнал оттуда Флавию.

Как ни странно, она молча и шустро перебежала на то место, с которого стрелял ранее.

До второго дау было метров двести пятьдесят, и на полубаке он имел всего одного человека. Остальные прятались за высокими бортами. Так понимаю, самые отбитые были на первом. На втором плыли склонные к компромиссам. Чтобы поскорее приняли решение, выстрелил в чувака, который стоял рядом с мачтой сразу за парусом и спиной ко мне. Видимо, он старший и что-то говорит остальным. Стрела вошла в районе левой лопатки, точнее не скажу, не разглядишь. Пират посунулся вправо, точно хотел облапить мачту и упал, ударившись об нее головой. Сработало вместо тысячи слов: дау резко пошел влево, на разворот.

— Право на борт! — приказал я Лавису, а матросам: — Когда ляжем на обратный курс, поднимаем все паруса!

На первом дау, развернувшемся боком к ветру и почти потерявшем ход, на рулевые весла встали два других пирата, а остальные начали работать с фалами и длинным реем, намериваясь лечь курс к острову Перим, куда, как догадываюсь, направлялся и второй. Мы быстрее проделали маневр и приблизились к ним метров на двести. С этой дистанции я завалил со второй стрелы ближнего рулевого на левом борту. Первая воткнулась в приподнявшийся на повороте борт, потому что я взял низко, намериваясь попасть в живот. Еще одной поразил пирата, крепившего фал. Дау опять начал заваливаться бортом к ветру, парус заполоскал. Пока приближались к нему, мои матросы подловили еще одного пирата.

— Кончайте стрелять, а то всех наших рабов перебьете! — шутливо крикнул я. — Четверо станьте к парусам, приготовитесь опустить по команде, а двое приготовьте багры, чтобы поджаться, когда подойдем.

Уцелевшие пираты лежали на дне дау рядом с погибшими соратниками. Умирать не собирались. Когда мы привалились к их правому борту своим левым, носом к корме, и остановились, я крикнул на арамейском, который в этих краях все еще язык международного общения, чтобы уцелевшие встали с поднятыми вверх руками. Приказ выполнили восемь человек. Размотав широкие пояса из ткани, перешли на тендер. Там их положили мордами в палубу, оставив под надзором Флавии, Лавису и частично меня, потому что, перейдя на полуют, больше следил за матросами, перебравшимися на дау, чтобы добить раненых и собрать трофеи. Убедившись, что на призе сопротивление оказывать больше некому, приказал одному матросу вернуться на тендер и освободить носовой кубрик. Там были мешки с товарами, накупленными матросами и моим заместителем. В жару там находиться было тяжко, поэтому матросы спали и бодрствовали на главной палубе перед мачтой, подальше от начальства — меня и Лавису.

Матросы переместили на тендер все ценное, найденное на дау. Трупы выбросили в море. В нем всегда много акул. В юности я где-то прочитал, что эти хищники чуют кровь за километры и удивился, потому