Философские обрывы - Иустин Челийский

вскоре динамит, который, если закопать его глубоко в землю, разнесет на мелкие кусочки всю нашу планету?

* * *

Бессмертие, которое дает Христос человеку своей победой над смертью, обеспечивает переход в вечную жизнь всему доброму, возвышенному и прекрасному в человеке. Только таким образом наше людское добро становится небесным, бессмертным и вечным. Только таким образом человек становится бессмертным и распространяется на все небесные миры. И всегда рассматривает себя как существо бессмертное и вечное. А через это – и всех остальных людей. И знает вечную ценность, и достоинство, и бессмертие каждого человека. Поэтому и поступает с каждым человеком как с существом бессмертным и вечным, с которым будет жить и в ином мире.

Поэтому настоящее человеколюбие невозможно без веры в человеческое бессмертие и вечность. Если любовь не бессмертна и не вечна, тогда зачем она, зачем лелеять ее, зачем мучиться ею и из-за нее? А мы тогда – преходящие насекомые на чьем-то трупе? А наша планета – похотливый клещ на чьем-то организме?

Все это, и то, что больше того, сливается в одно непобедимое и всеубедительное свидетельство: единственный смысл человеческого существа состоит в его бессмертии и вечности и единственная истинная радость – в его вере в Победителя смерти, воскресшего Богочеловека Христа. История сербского народа представляет собой одно из самых драматических свидетельств этой веры и этой радости. Поэтому святосавский и аввакумовский лозунг нашей истории «Серб – Христов: радуется смерти!» мощнее всего звучит сквозь всепобеждающее пасхальное поздравление – «Христос воскресе!» и сквозь всерадостный пасхальный ответ: «Воистину воскресе!».

О неприкосновенном величии человека

Чем больше я размышляю о загадочности и интересности этого мира, тем сильнее преследует меня мысль: реальность этого мира фантастичнее всего самого фантастического и загадочнее всего самого загадочного. Даже самая одаренная человеческая фантазия, пусть даже возведенная в квадрилионную степень, не могла бы придумать мир более фантастический и загадочный, чем тот, в котором живем мы, люди.

Представьте себе, что этого мира не существует. И некое надмирное Существо по своей всемогущей воле и необъяснимому желанию поручило вам создать мир по своему замыслу. Причем вам была бы предоставлена полная свобода и в замысле, и в действии. Более того, Существо снабдило бы вас материалом, необходимым для сотворения мира. Согласились бы вы быть архитектором такого мира? Что бы вы сделали фундаментом, что взяли бы как материал, что определили бы как цель? Какие бы существа придумали, в какую среду и атмосферу их поместили? Дали бы вы некоторым существам мысли и чувства или вместо мыслей и чувств дали бы им что-то другое? Неужели какому-то виду существ дали бы вы тоску, боль, слезы, любовь? Сколько, например, чувств дали бы вы существу, похожему на человека? Не ошиблись ли бы вы, дав ему меньшее количество чувств, чем то, которое имеет человек; и не ошиблись ли бы еще более, дав ему большее количество чувств? А что было бы, если бы вы ему вместо одного сердца вставили в грудь десять? Когда вы во всех подробностях выработаете и разработаете план своего мира, уверены ли вы, что не пропустили чего-то главного? О, уверены, уверены и вы и я, что должны были хотя бы что-нибудь пропустить, из-за чего ваш мир разрушился бы прежде, чем был бы готов окончательно.

Будем конкретны: в первую очередь вы поставили бы фундамент своего мира. Но – на чем бы вы его поставили? Посмотрите, эта наша планета стоит – на воздухе, как на фундаменте! А воздух стоит – на безвоздушном пространстве! А безвоздушное пространство – на неких невидимых частицах, которые наука называет атомами. А атомы – на электронах. А электроны в свою очередь – на праэлектронах. А праэлектроны – на фотонах. А фотоны – на нематериальном эфире! А нематериальный эфир – еще на чем-то более нематериальном и более невидимом! И так до бесконечности. Ибо человеческая логика, и через науку, и через философию, и через искусство, жадно спешит из меньшей загадки в большую, ныряет из одной невидимости в другую, до тех пор, пока не утонет в кто знает каких невидимостях! Не осуждайте за это человеческую логику. Она по самой своей природе не в состоянии представить предел того, что невидимо, а значит, того, что беспредельно. И наша логика, и наша планета, и наш космос – все это окружено некими бесчисленными невидимостями и некими безмерными бесконечностями. Все наши знания о мире и о человеке, все наши пророчества о них суммируются в одно знание и в одно пророчество. Это знание, это пророчество гласит: этот видимый мир стоит и существует – на невидимостях, невидимостях, которым нет ни числа, ни края.

Ах, да! Вам предложена божественная почесть: быть творцом и архитектором нового мира. Есть ли у вас для этого достаточно воображения, достаточно ума, достаточно сердца, достаточно силы? Вот одна подробность: в молнии нужно сплавить огонь с водой. Парадокс, не правда ли? Однако, ничего не поделаешь, на таких парадоксах держится этот мир. Они здесь, всюду вокруг нас, несмотря на то, что мы, люди, мы, бедные млекопитающие, почти ничего из всего этого не понимаем. Не правда ли, наше млекопитающее величество имеет право разгневаться, что нас не спрашивали, когда сотворяли такой мир? Но вот вам представился случай получить сатисфакцию: извольте сотворить новый мир по своему замыслу и плану!

Если с вашими человеческими возможностями трудно сотворить универсум, тогда из огромного, космического мира спуститесь в наш малый, земной мир. Может быть, вы сможете стать архитектором одного такого крошечного мира. Ибо наш земной мир по отношению к универсуму как целому не только мал, но бесконечно мал, до невидимости мал. Великий современный астроном, профессор Кембриджского университета Джеймс Джинс утверждает, что наша планета по отношению к универсуму как «миллионная доля одной песчинки по отношению ко всему количеству песка на всех морских берегах этого мира»[208].

Но вглядитесь серьезно даже и в этот, такой крошечный земной мир. И здесь все весьма таинственно и весьма загадочно. Во всем таится нечто необыкновенное и чувствуется струение чего-то невидимого. И человек не может избавиться от вопроса: что же все-таки самое важное в этом мире? И если серьезно, мучительно серьезно размышлять об этом, придется ответить: в этом видимом мире самое важное то, что невидимо, неощутимо, ненаблюдаемо. Вот, радиация – самая страшная сила, однако она невидима. Сила тяготения удерживает и сохраняет в чудесном порядке бесчисленные солнечные системы, но и она невидима. И несчастный homo sapiens с тоской