Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

раджаба в Аладаг на служение к его высочеству |S 535| прибыл царевич Байду, и Гейхату гневно его побранил, а 15 ша’бана [11 VII] [Гейхату] по ходатайству Боракчин-эгэчи дал ему соизволение вернуться обратно. 7 числа месяца рамазана [1 VIII] прибыли в Аладаг и созвали там курултай, а в четверг 21 числа [упомянутого] месяца курултай распустили. Аминь.

Рассказ о выпуске злополучных бумажных денег и вреде, который по этой причине произошел во владениях

Садр-ад-дин и некоторые эмиры от времени до времени размышляли по поводу бумажных денег[457], имеющих хождение в Хитае и обсуждали, каким способом их [ввести] и распространить в этих владениях. Это дело они доложили на служении его высочеству. Гейхату приказал[458] Пулад-чингсангу дать разъяснение по этому обстоятельству. Тот рассказал: «Чоу — это бумага с царской печатью на ней, которая ходит по всему Хитаю вместо чеканных дирхемов, а звонкая монета там балыш, и она достается высочайшей казне».[459] Поскольку Гейхату был государем весьма щедрым, делал чрезмерные подарки и денег в мире ему нехватало, он одобрил это дело. Садр-ад-дин же желал установить во владениях такой обычай, какой другие еще не устанавливали, и потому много старался в этом отношении. Шиктур-нойон, который был самым разумным из эмиров, говорил: «Бумажные деньги вызовут разруху в государстве, причинят бесчестье государю и смуту в ра’иятах и войсках». Садр-ад-дин доложил [государю]: «Поскольку-де Шиктур-нойон очень златолюбив, то он и силится представить бумажные деньги негодными». Вышел указ, чтобы их изготовили в скорости.

В пятницу 27 ша’бана [23 VII] эмиры Акбука, Тогачар, Садр-ад-дин и Тамачи-инак отправились в Тебриз для изготовления бумажных денег. 19[460] числа месяца рамазана [13 VIII] они прибыли туда, представили указ и заготовили множество бумажных денег. В субботу 19[461] числа месяца шавваля 693 года [12 IX 1294] в городе Тебризе выпустили в обращение бумажные деньги и указ был таков, чтобы тотчас же казнили каждого, кто не будет [их] принимать. С неделю из страха перед мечом [их] принимали, однако за них людям немного чего давали. Большая часть жителей Тебриза поневоле предпочла убраться и прихватила с собою с базаров товары и съестное, так что ничего нельзя было достать, и люди, чтобы поесть плодов, скрывались в садах. Город, столь полный народа, совсем опустел. Бездельники и бродяги[462] раздевали на улицах всех, кого встречали. Караваны там перестали ходить. По ночам бродяги устраивали засады на садовых улицах, и если какой-либо бедняк ухитрялся раздобыть [себе] харвар зерна или корзину плодов, они у него отбирали, а если он сопротивлялся, то говорили: «Продай-де и получай стоимость благословенными бумажными деньгами[463] да укажи, где ты купил». Короче говоря, народ был охвачен несчастьем, и бедняки простирали руки мольбы.

Однажды, случайно, Гейхату проезжал по базару. Он увидел лавки пустыми и спросил о причине. Садр-ад-дин сказал: «Помер местный старшина Шараф-ад-дин Лакуши, а у тебризцев такой обычай, что оплакивая вельмож, они расходятся с базаров». В одну из пятниц в соборной мечети [народ] учинил Кутб-ад-дину[464] такой великий шум, что был отпущен. В закоулках съестное продавали за звонкую монету,[465] а людей же за это убивали, и торговля и взимание тамговых пошлин совсем прекратились. Однажды какой-то дервиш схватился за узду [лошади] Садр-ад-дина и сказал:

Стихи

Мир объял запах горелой печени,

Ну и нос же у тебя, коль ты не чуешь!

Садр-ад-дин под впечатлением этих слов при содействии нукеров ‛после разрушения Басры’[466] получил указ, чтобы торговлю съестным производили на звонкую монету. По этой причине люди приободрились и стали открыто торговать на звонкую монету, вследствие чего беженцы начали возвращаться в город, и он в короткое время снова стал |A 241а| процветать. В конце концов дело с бумажными деньгами не удалось, от него отреклись, и народ избавился от этой тяготы.

В пятницу 2 числа месяца зи-л-ка’дэ лета 693 [24 IX 1294], соответствующего тукузунч-месяцу года ...,[467] в окрестностях Нахчувана скончался царевич Анбарчи. Аминь.

Рассказ о мятеже [царевича] Байду в Багдаде, разногласии [между] эмирами этой стороны, вражде некоторых [из них] с Гейхату и его конце

Когда царевич Байду по ходатайству Боракчин-эгэчи получил свободу и направился на старое свое стойбище, он по причине той обиды и откровенно и иносказательно жаловался на Гейхату своим эмирам. В ту пору, когда Тудаджу-яргучи, Чечек-гурген, Легзи сын Аргун-аги и Иль-Тимур сын Хандукур-нойона ездили в Багдад, он завоевал их сердца и сделал своими единомышленниками в отношении восстания против Гейхату. Джемал-ад-дин Дестджердани, из катибов и чиновников Багдада, примкнул к ним и заготовлял для него [Байду], эмиров и дружин все, что потребно было из оружия, животных, савери и тагара. Байду послал в город Багдад гонцов, чтобы они убили Мухаммеда-шукурчи, который |S 538| в силу ярлыка Гейхату-хана [сидел] воеводой в Багдаде. Учинив смуту и беспорядок, они подняли мятеж. Когда Гурбатай-гурген проведал об этом обстоятельстве, он отправил гонца и оповестил Гейхату о восстании Байду и заговоре упомянутых эмиров и советовал, чтобы он берег себя от коварства окольных эмиров: Доладая-эюдэчи, Кунчукбала, Тугела, Ильчидэя и Бугдая, состоявших в том заговоре. Гейхату, посоветовавшись с Акбукаем, схватил названных эмиров, кроме Тугела, бывшего в Грузии, и связанных отправил в Тебриз, чтобы их держали в заключении. С летнего становища в Арране послали гонцов к Байбукаю в Диярбекр, чтобы он схватил и прислал Байду. Когда гонцы доехали до границ Ирбиля, они на берегу реки Заб увидели, что Байбукая схватили и увозят гонцы Байду. [Гонцы Гейхату] повернули оттуда назад, с крайней поспешностью прибыли [в ставку] и доложили Гейхату о положении дела Байбукая. В четверг 28 числа месяца раби’-ал-ахыра 694 года, соответствующего концу икинди-месяца года ...,[468] Гейхату отправил Акбукая и Тогачара в поход на Байду.[469] Тогачар же втайне послал известие Байду и побуждал его к восстанию. Когда они дошли до берегов реки Чагату, Акбука, хотя и не знал о письме Тогачара к Байду, в разговоре с ним сказал: «Ты-де человек хитрый и коварный, а знаешь ли в какое ты [ввязался] дело?». Тогачар, когда услышал эти слова, подумал, что Акбука проведал об его тайне. Испугавшись, он в полночь, сговорившись с тысячниками, направился на сторону Байду. Увидев подобное, Акбука обратился в бегство и с тремя сотнями всадников из своих личных слуг прибыл на служение к Гейхату в