Подопечный - Сергей Костин

— Охрана! — пока я молча размышлял, правильно ли я поступил, принцесса перешла рубеж здравого восприятия окружающего мира и теперь истошно вопила, призывая на помощь.

В пыточную моментально ворвалось человек десять лилипутов. Скорее всего — личная охрана принцессы. Все как на подбор сморщенные красавцы с бугристыми торсами.

— В саркофаг мерзавца! — это она про меня. Ишь ты! Я уже и мерзавец. Как быстро люди забывают прежние привязанности.

Подскочившие хлопцы не слишком церемонились. Быстренько разрезав путы, они так же быстренько схватили меня под руки и, наградив несколько раз хорошими пинками, , затолкали в "скафандр".

Внутри саркофага оказалось довольно уютно. Тепло и темно. Немного тесновато, но главное никаких сквозняков.

Снаружи пробился визг принцессы:

— Ты за все заплатишь, мерзавец!

Я решил не оставаться в долгу. Все равно уж, помирать так с шиком.

— Уродка старая. Да я тебя в гробу видал. Старуха.

Слова вызвали новую буру ругательств. Впрочем, меня в настоящее время беспокоило другое. А что если все зря затеяно? Одно дело колдовство без фактической угрозы физическому телу. И совсем другое сидеть здесь, ждать гибели и надеяться на иллюзорное спасение. Но… Сам выбрал.

Аппарат саркофага пришел в действие.

Вначале я почувствовал мелкую вибрацию. Она вскоре исчезла. И тут я услышал тонкий скрежещущий звук. Взбудораженный мозг моментально нарисовал картину, как сотни острых лезвий медленно выдвигаются из потайных гнезд. Приближаются к моему телу, вспарывают одежду и вот уже делают из тела одну большую красную татуировку.

Скорее всего так оно и было. Я ничего не помню. Только то, что наконец до меня дошла вся глупость совершенного. И еще крик. Кажется самого короля:

— Зи-Зи, остановись, этого нельзя…

Что нельзя, а что можно — я не слышал. Голова наполнилась плесканием моря крови, разум в бессилии опустился перед безысходностью на колени. А потом взрыв.

Внутренность саркофага осветилась ослепительным внутренним светом. Я четко видел, что тонкие иглы — ножи, мелко вибрируя, втыкаться тысяче острым ножом в тело. Но что-то случилось. Упираясь в кожу, они словно пластилиновые сминались, превращаясь в восковые нашлепки.

То, что находилось под черепом действовало. И возликовал я от чудесного спасения.

Но и это еще не все.

Сквозь переполнявший меня восторг я почувствовал приближение чего-то непонятного. Всем знакомо это чувство. Когда кажется, что уже ничто не способно спасти от нахлынувшего урагана тоски и безысходности, приходит оно. Чувство безудержной силы, злости и жажды жизни.

Передняя крышка саркофага разлетелась на мелкие кусочки. Под изумленные взгляды лилипутов, принцессы и короля, я вывалился из своей тюрьмы. Прямо на мечи охранников.

Но мне все стало нипочем. Раздвинув лезвия голыми руками я, словно бычок приговоренный к забою, двинулся прямиком к Узуру Первому.

Щуря глаза и хитро улыбаясь. По-моему это выглядело довольно впечатляюще.

Король охнул и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, дернул к выходу.

К этому времени все немножко пришли в себя. Охранники заорав что-то типа: — "Бей чужих!", стали усердно махать мечами.

Но странное дело, лезвия не причиняли мне никакого вреда. Они врезались в меня и отскакивали, словно от металлической болванки. В какой-то момент я почувствовал, что сыт по горло этой игрой. Слова, всплывшие из глубин подсознания, слетели с губ, и страшная сила раскидала во все стороны лилипутов.

Принцесса дико визжала, спрятавшись за нагромождением пыточных приспособление. Я достал ее, поднял за шкварник, и прицепил за воротник к торчащему в потолке крюку. Пусть повисит.

Пока происходили описанные события, я ликовал. Ну наконец. Наконец-то и я что-то могу. А то странная вещь получалась. Вроде герой, вроде Странник. А меня, словно последнего пацана, по лицу метелят и всякие гадости надо мной творят

Я так считаю. Раз ты герой, то должен иметь хоть что-то героическое. По меньшей мере меч-кладенец или последнюю модификацию базуки с лазерным прицелом.

Вы посмотрите, что в книжках твориться? Ребята сражаются с целыми армиями. В одиночку. Побеждают, можно сказать, голыми руками. И все верят. Потому как нельзя не верить положительному герою.

А я тоже положительный герой. И по всем правилам современного восприятия развития сюжета должен побеждать.

Минутное отключение от дел мирских дало возможность охранникам сконцентрироваться новыми силами для нападения. Они, на сей раз побросав оружие, выдвинули против меня давно испытанную в многочисленных сражениях тактику. Бегство с поля боя с целью заманить ошалевшего противника в засаду.

Короче, ребята пустились наутек.

Пока они выстраивались в очередь у дверей, я обшарил глазами комнату, подобрал со стола отобранные у меня вещи и подошел к принцессе.

Зи-Зи давно поняла, что плохого с ней ничего не сделаю и теперь молча висела на крюке, дрыгая короткими ногами.

— Где мои друзья?

Принцесса молчала, только зло таращила глазами.

— Ты в молчанку не играй. В этой комнате имеется достаточно способов заставить тебя заговорить. Хоть раз на собственной шкуре испытаешь. Но я не злодей какой-то. Имею понятие, что с твоей смертью может окочуриться все ваше королевство. Не заставляй меня становиться злым. Где?

В ситуациях, когда женщинам угрожает опасность, связанная с посягательством на их красоту, они становятся сговорчивыми. Нет, нет, лучше всю голову отрубите, а брови не выщипывайте! Лучше руку по локоть отхватите, а маникюр оставьте. Вот такие они — женщины.

— Девчонка в покоях отца, а дружок рядом, за стеной.

— Вот и ладненько, маленькая. Веди себя хорошо, и будешь всю жизнь счастлива. Кстати, — я остановился, что бы задать самый последний, давно интересовавший меня вопрос, — Ты случаем не слыхала о Сердце Тьмы? Мало ли там?

Девочка, чувствуя, что спаслась от безжалостной смерти, выложила все.

— Хруки знают. Соседи наши. По ту сторону степи.

Вот и замечательно. Если принцесса не врет, то вскоре и я буду знать о Сердце. А теперь за Мустафой и Зинаидой. А то я что-то соскучился по ним.

Мустафа устроился гораздо уютнее, чем я.

Он болтался, подвязанный вниз головой. Сложив руки на груди, ангел вел прицельный огонь по жаровне, расположенной как раз под ним. А говоря человеческим языком, плевался на раскаленные угли.

— Я всегда говорил, что первым съедят тебя, — я прислонился к косяку и внимательно стал наблюдать за действиями Мустафы.