Подопечный - Сергей Костин

Король и ближайшая его свита стояли на холодном, пронизывающем ветру и, старательно напрягая зрение, вглядывались вдаль.

А городок превратился в одну большую оборонительную линию.

Толпы снующих лилипутов с удивительной методичностью старательно ломали глиняные хижины, превращая местность вокруг королевского дворца в гигантскую, непроходимую свалку. Закончившие свое дело быстро бежали под защиту крепостных стен, где занимали положенное место. Вскоре ворота, пропустив последнего карлика, захлопнулись.

— Можете подойти поближе.

Я даже удивился. От прежнего заносчивого короля не осталось и следа. Перед нами стоял старик, облаченный бесчисленным грузом прожитых лет, многочисленных войн и тысячами погубленных жизней сородичей.

— Только без выкрутасов, — на всякий случай напомнил я ему.

— Сейчас не до ваших этих самых. Враг приближается к городу. Сильный враг. Вот уже тысячи и тысячи лет мой народ ведет с ними тяжелую, кровавую войну. И не видно ни конца ни краю.

— А кто они такие, хруки? — поинтересовался Мустафа.

— Сейчас сами увидите. Посмотрите, — король указал на желтое облако спустившееся с неба, — Это пыль поднятая ими.

Я почувствовал слабую вибрацию под ногами, которая с каждой секундой становилась все отчетливее.

— Ты тоже чувствуешь? — обернулся ко мне Мустафа.

Я только кивнул в ответ.

Желтое облако расплывалось у горизонта, обхватывая все пространство вокруг крепости лилипутов. И вот, из мешанины звуков и пыли появились первые хруки.

Поражающие своей неземной чернотой доспехи прикрывали их тела. Длинные острые пики направлены к городу. Глаза, горящие адовым огнем блестели из под опущенных забрал. Топот многочисленных подкованных сапог сотрясал землю.

— Хруки!… Хруки!.., — пронеслось над крепостью короля, и неземное отчаяние слышалось в этом стоне.

— Так ведь это ж бабы!

Я еле успел свалить торчащего, как первомайский столб, Мустафу на пол. Град стрел пронесся в том месте, где только что находился он.

— Васильич?! Это ж женщины! — с удивлением повторил он.

— Вижу, что не коровы, — стараясь не слишком высовываться из-за невысокого бордюра, я выглянул наружу.

Пыль немного улеглась, и я мог лицезреть войско хруков в полной его красе.

— Нам от этого не легче. Ты пойми правильно, Мустафа, в этой армии исключительно женщины. И встреча с ними простых, как мы с тобой, мужчин не может благотворно сказаться на нашем самочувствии.

— А чего? — ангел заерепенился, поправил волосы, распрямил плечи, — Мужики мы видные, где-то даже симпатичные…

— Дурень ты, а не ангел. Читал про амазонок? Они ж всех мужиков под нож пускали. А ты…

За стенами послышался громогласный звук трубы. Я выглянул. Вне досягаемости от копий и стрел лилипутов стояло трое хруков.

— Узур, к тебе делегация пожаловала.

Король, прикрываясь круглым щитом, выглянул.

— Эй, вы, маленькие слизняки, наша повелительница желает, что бы вы выслушали ее требование, — прокричали парламентарии.

— Что еще хочет от моего народа эта бесстыжая дылда? — в свою очередь прокричал король.

— Наша Повелительница обещает, что ваш городишко через пару часов превратиться в груду камней. Если вы не выполните одной ее воли.

— Что она хочет?

— До драгоценных ушей Повелительницы дошел слух, что у вас гостят трое чужих. Отдайте их нам, и мы оставим вас в покое.

— Мне кажется, это никогда не кончиться, — Мустафа пошарил глазами вокруг, собираясь найти путь к спасению.

— Неприятная история, –пробурчал я, — Только сумели выкарабкаться из одной ямы, тут же попадаем в другую. Но все дело в том, что нам придется по своей воле сдастся.

— Да никогда, — это Зинаида гонор показывает, — Чтоб я, к этим… Не пойду.

— Ты б лучше помолчала. Раньше надо было мозгами шевелить. Если б не твои причуды, давно были в другом месте.

Зинаида заткнулась, сраженная логикой, а к нам уже направлялся сам король.

— Начинается, — пробурчал ангел. И как всегда накаркал.

Перед тем, как обратиться к нам, король с минуту чесал затылок, обдумывая действия и заодно ожидая, пока его ребята не окружат нас со всех сторон.

— Слышь, Герои? Дело вон как повернулось. Я, конечно извиняюсь, но обстоятельства сложились так, что ради благополучия моего народа я вынужден отдать вас в руки правосудия представителей соседствующей с нами страны.

— Да мы понимаем, — закивал я, — Политический кризис, так сказать.

— Во, во! Кризис, — поддакнул Узур Первый, — Вы парни молодые, может в живых и останетесь. А вот с девчонкой посложнее. Снесут голову и закопают где-нибудь в пустыне. Может оставите ее мне. А с повелительницей я сам договорюсь.

— Как же, хрен старый, — взорвалась Зинка, — У меня мозги уже на место встали. Чтоб всю жизнь молодую на тебя пахать. Да ни за какие сокровища.

— Ну и ладно, — слишком легко согласился король, — Значит всех троих и сдадим. Только без обид. Ежели в живых останетесь, заходите в гости, чайком побалуемся. Взять их.

— Мы сами, — остановил я короля, — Мы ж все понимаем. Не надо лишних жертв. И слез не надо.

Сопровождаемые толпой солдат, мы спустились со стены и нас вежливо выпроводили за ворота.

Когда створки за нами закрылись Мустафа обнял Зинаиду за плечи:

— Ты Зин помни всегда, даже если убивать станут, я тебя не променяю ни на какую другую. Люблю я тебя. Вот.

— Вы ребята не о том сейчас думаете, — прервал я начинающийся лирический диалог, — Того и гляди нас всех на деревьях развешают, а вы все о чувствах. Оставьте их на после похода. Так сказать на шесть часов вечера. Пошли. Нас ждет торжественный эскорт.

Через несколько минут мы оказались заключены в крепкие руки подскочивших женщин-воинов. На меня и Мустафу нацепили кандалы, а Зинаиду затолкали в клетку. Потом погнали вперед. И долго я еще видел, как, вытирая слезы, машет платком маленький король великой страны. А рядом с ним тихо рыдает неутешная дочь, потерявшая в этот несчастливый день и жениха и производителя.

Армия хруков двигалась по бескрайним степям. Снова на нас изливало жару солнце, снова в глотке образовался цельный комок из одного желания пить.

Нас то и дело подталкивали, попинывали, подшлепывали. В наш адрес сыпались шуточки проходивших мимо солдат. Иногда злых, иногда не слишком лестных, а иногда и просто неприличных.

— Эй, милашка, ты чего такой костлявый? А повеселиться со мной не хочешь?

— Это тебе говорят, — буркнул я Мустафе, — Ты из нас двоих костлявее.

— Зато у тебя нос фотогеничнее, — не остался в долгу ангел, — Что будет-то? Как думаешь, прирежут?