Алексей Козлов. Преданный разведчик - Александр Юльевич Бондаренко

Николаевич Григорьев, работавший с Олегом Антоновичем в копенгагенской резидентуре с 1972 по 1974 год. Уточним, что они второй уже раз пересекались на датской земле, а потому здесь есть и некоторая ретроспектива: «Гордиевский по сравнению с тем, что я о нём слышал в первую командировку в Дании и видел сам несколько лет назад, здорово изменился… Он уже не лез на рожон, чтобы до хрипоты отстаивать свои либерально-демократические взгляды, как он делал это раньше со сталинистом Серёгиным; не высказывал открыто своих оценок о людях и не превозносил до небес датскую действительность. Я отнёс это на счёт его возраста и опыта»[248].

И что по этому поводу можно сказать? Всё достаточно «в рамках»: осуждать сталинизм и сталинистов после ХХ съезда КПСС считалось хорошим тоном; давать собственные свои оценки окружающим не рекомендуется ещё Священным Писанием («не судите, да не судимы будете»), ну а «превозносить до небес» датскую, английскую или ещё какую действительность – это удел многих недалёких людей, работавших в наших посольствах. (Некоторые даже в обморок падали, впервые увидев разнообразие колбасных изделий в заграничных магазинах. Серьёзно!) В общем, по большому счёту – ничего криминального. Однако Олег Антонович отныне отказал себе и в этом небольшом удовольствии. Что ж, как говорится, пуганая ворона и куста боится. Явно, что в его душонке жил комплекс – то неизбывное чувство страха, которое он испытал ещё в студенческие годы при захвате его шведской полицией не то при пересечении границы, не то даже в «доме свиданий». К тому же он понимал, что в случае задержания его советским КГБ дело не ограничится, как было со шведами, «предложением о сотрудничестве».

Так что не случайно, видимо, «крот» очень заботился о своей безопасности. Юрий Иванович Дроздов писал по этому поводу: «Он оберегал себя, знал, что наша служба безопасности не перестаёт искать канал утечки, предателя»[249]. И оберегал он себя, надо сказать, очень толково, профессионально. Недаром же Дроздов говорил, что из Гордиевского мог бы получиться хороший разведчик. Так и получился, признаем, шпион высокого класса.

Впрочем, он и в советской разведке сумел достичь весьма неплохих результатов – правда, не без помощи и поддержки своих заинтересованных английских «товарищей». А так, реально, без «вражьей» помощи, Олег Антонович в работе своей вроде бы ничем особенно не выделялся. По крайней мере, вот как пишет о том его резидент, полковник Любимов: «На оперативной ниве Гордиевский не блистал подвигами Геракла: вербовки были, как говорят на разведывательном сленге, жидкие и быстро тухли, не давая ощутимых результатов, да и насчитывалось их, кажется, только две за все десять лет в Дании [суммарно – две командировки. – А.Б.], причём одна – какой-то сомнительный негр-революционер, быстро уехавший в Африку. Там, наверное, его с подачи Гордиевского и подвесили за гениталии… На месте англичан я бы, бесспорно, подбросил своему агенту такую ценную вербовку, что взлетел бы он по служебной лестнице как на крыльях, осыпанный орденами. Почему они этого не сделали? Боялись запутаться? Довольствовались возможным и не хотели рисковать? Или он сам отбился от этой нагрузки?»[250]

Да что угодно! Быстрые взлёты не только привлекают повышенное внимание, но и неизбежно порождают завистников, а среди них попадаются и такие, кто не прочь «покопаться в грязном белье» объекта своего «неравнодушия» – авось, чего такое и сыщется, что поможет задвинуть выскочку обратно? К тому же «ценный агент» – это либо себе в ущерб, если он настоящий и приходится сквозь пальцы смотреть на его «шалости», либо это «подстава», вызывающая постоянную головную боль, потому как в любой момент это может раскрыться.

Кстати, подобный несколько туманный «взлёт» был в своё время у знаменитого Олега Даниловича Калугина[251] – бывшего генерал-майора КГБ, ныне благополучно проживающего в США. Году в 1958-м или 1959-м к нему, молодому сотруднику ПГУ, находившемуся на стажировке в Колумбийском университете, «легендированному» как советский аспирант или чего-то в этом роде, обратился инициативник, получивший впоследствии псевдоним «Кук», занимавшийся – всего лишь! – разработкой твёрдого топлива для стратегических ракет. С такой уникальной вербовки, вскоре принесшей отличившемуся орден «Знак Почёта», и началась блистательная карьера Калугина – самого молодого генерала в разведке КГБ СССР. Потом вроде бы, но, разумеется, совсем не скоро выяснилось, что предложенное «Куком» направление оказалось «тупиковым». Но тут уже доказать ничего невозможно, а потому подобные финты случались в научно-технической разведке далеко не один раз. «Да! – говорится в таком случае в ответ на высказанные претензии. – Мы сами только что пришли к этому выводу! А сколько денег нами самими на это было затрачено… Очень жаль!»

Сделаем «шаг в сторону». Так как про научно-техническую разведку у нас известно довольно-таки мало, то мы помещаем здесь вопрос, интересующий многих, и ответ на него генерал-полковника Владимира Ивановича Завершинского:

«– У кого-то может создаться впечатление, что научно-технической разведкой занимается только Россия…

– Что вы! Даже крупные международные корпорации проводят разведку друг против друга. То, как они это делают, как защищают свои секреты, вполне сопоставимо со спецслужбами. Сегмент рынка бывает достаточно узкий, поэтому конкуренция самая жёсткая»[252].

Скажем, что всё это не удивительно: зачем тратить миллионы и многие годы на «изобретение велосипеда»? Проще «одолжить» идею его создания у «соседа». Самый яркий тому пример – операция «Энормоз», о которой мы уже говорили.

Ну так вот, возвращаемся к «тупиковым вариантам».

Никакого злонамерения тут доказать нельзя, однако «осадочек»-то может остаться – точно так же, как возникли подозрения и относительно успешной вербовки, проведённой Калугиным ещё в те далёкие времена. Поэтому, вполне возможно, MИ-6 и двигала своего агента ровненько, без всяких особенных взлётов и головокружительных успехов, не привлекая к нему особенного внимания. Да и двигать-то она, очевидно, начала только на последнем этапе его пути. До того Гордиевский, умевший, скажем так, общаться и ладить с начальством, со всем успешно справлялся сам.

К слову, полковник Григорьев писал, что при встрече в Копенгагене в 1972 году сразу же пригласил только что приехавшего Олега Антоновича к себе на обед, тот отговорился усталостью, сказал, что время пообщаться у них ещё будет, но так никогда к Борису Николаевичу и не пришёл, хотя ранее они посещали друг друга и никакие «кошки между ними не пробегали». Потом Григорьеву стало ясно, что его коллега очертил себе несколько иной круг знакомств: «Между тем мне стало известно, что он часто ходит в гости к другим дипломатам и разведчикам, правда, более старшего ранга и звания. Это обстоятельство, признаться, неприятно поразило нас с женой… Поразмыслив, мы пришли к выводу, что он предпочитает для себя более представительное и солидное общество, подобающее его возрасту [Гордиевскому тогда было 34 года, Григорьеву – 30. – А.Б.], рангу 2-го секретаря и честолюбивым планам на будущее и что навязывать свою дружбу нет смысла»[253].

Всё это так, но добавим ещё один момент, который просим запомнить: через больших начальников можно получить больше информации. К этому вопросу мы, к сожалению, скоро вернёмся.

Честолюбивые планы сбывались. В 1976 году Гордиевский был назначен «легальным» резидентом в Копенгагене. За этот счёт, очевидно, он пробыл в Дании не «всегдашние», как подавляющее большинство сотрудников, пять, а шесть лет.

По возвращении в Москву его ожидал сюрприз – и даже целых два. Во-первых, здесь он был переведён на английское направление 3-го отдела ПГУ. Уточним, что это так называемый «географический отдел», занимавшийся Великобританией, Скандинавскими странами, Австралией и Новой Зеландией. Понятно, что «британское» направление здесь было наиболее важным. Во-вторых, вскоре он был привлечён к написанию внутренней, то есть не предназначенной для широкой публики, истории ПГУ – как раз по направлениям работы своего отдела. «Он получил уникальную возможность пользоваться архивами ПГУ и беседовать со многими сотрудниками, работавшими ранее в этих районах мира. Кроме того, Гордиевскому покровительствовал Виктор Фёдорович Грушко[254], заместитель начальника ПГУ, курировавший европейское направление»[255]. С 1975 по 1980 год генерал-майор Грушко был начальником 3-го отдела. Почему он покровительствовал Олегу Антоновичу – вопрос не к нам, хотя, как мы полагаем, просто Гордиевский умел нравиться начальству. Кстати, великое искусство, ярчайший представитель которого – Молчалин, из грибоедовского «Горя от ума»!

И вот вдруг пришёл третий сюрприз, но он уже был «состряпан» другим начальством Гордиевского, англичанами: осенью 1981 года в советском посольстве в Лондоне открылась вакансия на должность, которую обычно занимали сотрудники