Йарахонг. Город и тьма - Наталья Гунина

шкуру, дымная плоть твари расползалась на глазах. Под ней не было ни черепа, ни сухожилий — ничего. Пыль. Труха.

Голова истлела. Тварь упала пустой оболочкой, как сброшенная одежда.

Юржин рассмеялся. Ветер подхватил его смех новым порывом и усилился, раздувая искры. И вот уже еще одна тварь, беззвучно скуля, каталась по мостовой, оставляя на камнях клочья тьмы. Тени от искр метались и ликовали.

Внезапно Игнасий рядом с Юржином запнулся на полушаге, замер — и вдруг упал на одно колено. В эту же секунду твари прыгнули.

Клыки одной скрежетнули по дереву шкатулки. Пасть другой сомкнулась на кисти, прикрывающей лицо. Игнасий закричал. Юржин крутанулся на пятках, наотмашь хлестнул ветряной плетью. Шкатулка распахнулась. Скупо плюнула искрами прямо в черное нёбо. Тварь завизжала. Кажется, Юржин впервые слышал от этого существа хоть какой-то звук. Хребет второй твари рассекло ветром. Она впустую скребла когтями по земле, пытаясь встать. Края раны быстро затягивались.

Игнасий неловко поднялся на ноги. Он помогал себе здоровой рукой, зажав шкатулку между грудью и предплечьем. Раздробленная кисть походила на кусок мяса. Юржин отвел глаза.

Безголовая тварь, распластавшаяся на земле, уже отращивала новую башку и пару лап, чуть позади передних. Полусгоревшие культи быстро втягивались в тело. Она скоро встанет. И если все четыре прыгнут разом, им вдвоем ни за что не выстоять. Тем более, что они и так почти… Юржин покосился на Игнасия и взмахнул плетеным кругом, выдувая из головы ненужную мысль. Пусть пытаются! Он встретит их, чем сможет!

Твари вновь закружили, сужая кольцо. Бывшая безголовая тоже влилась в смертельный танец. Она казалась мельче и худее остальных, сквозь истончившуюся шкуру на боках проступали ребра. Будь у Юржина достаточно времени и огня, он бы… Нет, эта мысль тоже некстати. Он, как всегда, размечтается, отвлечется и пропустит момент. Юржин тряхнул реликвией, и ветер отозвался, закручиваясь пыльным вихрем.

Игнасий рядом хрипло и шумно дышал сквозь сжатые зубы. Он отчего-то медлил. Искры не появлялись. Неужели шкатулка обмелела? Или — Юржин внезапно задохнулся от дурного предчувствия — или он просто больше не может сражаться? Вот сейчас он упадет, и Юржин останется совсем один в темноте, полной хищных тварей. Он слишком хорошо понимал, что тогда случится.

Затрещали, разбрызгиваясь, искры. Вихрь торопливо подхватил их, закружил. Огоньки неслись по кругу, не спеша оседать. Твари тоже не нападали. Пялились из темноты безглазыми мордами, тяжело дышали, вывалив длинные языки. Неужели они тоже могут уставать?

Внезапно одна из них легла, устроив голову между вытянутыми вперед лапами, совсем как обычный пес. Вторая умостилась рядом. Третья и четвертая сели там, где стояли. Их силуэты отчетливо выделялись в сумраке.

— Что… что это они?

Юржин растерянно отпустил ветер, и искры, лишенные поддержки, посыпались вниз, угасая на лету. Твари не шевельнулись.

— Не знаю, — качнул головой Игнасий, — возможно, что-то случилось с жрецом.

— А если это ловушка?

— Так или иначе — все одно, — Игнасий скривился и кивнул на вход, — нам туда. Может, успеем, пока они… такие.

Он заковылял к дверям нетвердо, пошатываясь, припадая на правую ногу. Юржин секунду смотрел ему в спину, а потом догнал и подставил плечо.

Так, вровень, они и приблизились к проему. Полусорванная дверь висела неподвижно, в глубине по-прежнему сгущался мрак. Юржин обернулся. Твари, казалось, смотрели на них, но ни одна не двинулась с места. Его передернуло. Он отвел глаза, покрепче ухватился за тускло сияющую реликвию, задержал дыхание и вошел.

На несколько шагов их поглотила темнота. На несколько тяжелых, неровных шагов, которыми передвигался Игнасий и к которым Юржину тоже пришлось подстраиваться. Свечение плетеного круга не пробивалось сквозь тьму. Юржин видел лишь очертания собственных пальцев, сжатых на ободе, и больше ничего. Здесь не было ни направлений, ни верха, ни низа. Тьма вжималась в лицо, обволакивала кожу, заползала в ноздри, грозясь раздавить ничтожных людишек. Должно быть, именно так чувствуют себя мертвецы глубоко под землей. Живот Юржина свело. Сердце стучало в ушах. О реальности напоминал лишь вес опирающегося на плечо тела да вкус свечного дыма в носу и на языке.

Спустя несколько долгих шагов Юржин ввалился внутрь, задыхаясь, будто вынырнул из-под воды.

Зал, в котором они оказались, тоже заполняла темнота, но уже будничная, обыкновенная, не пытавшаяся никого сожрать. Пахло железом и чем-то неприятно сладковатым. Далекие стены и потолок скрывались в черноте. В глубине зала мерещилось то ли кресло с высокой спинкой, то ли поставленный на торец камень. Юржин моргнул, и видение скрылось, будто не было. Как он мог разглядеть хоть что-то в такой темени? Первый шаг отразился гулким эхом, заставив замереть на месте. Юржину внезапно показалось, что если он сейчас ступит не туда, то больше никогда не сможет вернуться на свет. Потеряется. И будет вечность ходить кругами.

Его щеки коснулся ветерок, скользнул вокруг запястья и исчез где-то впереди, будто поторапливая: «Идем, идем!» Юржин тряхнул головой. И правда, чего это он разнюнился? Только что бесстрашно сражался, а тут испугался пустой комнаты?

— Туда, — сказал Юржин и поразился, каким жалким писком прозвучал его голос.

Путь занял вечность или всего несколько секунд — чувство времени куда-то подевалось. Наконец Юржин ощутил короткий порыв ветра в лицо и остановился.

Плетеный круг разгорелся ярче. Сияние выхватило из темноты большой, Юржину по грудь, неровный камень с плоской верхушкой. В одних местах его грани были гладкими, как стекло, в других изъедены глубокими бороздами и кавернами. Такие следы остаются на льдине, облитой горячим. У подножия, прямо за камнем, было навалено что-то большое, темное. Юржин с усилием отвел глаза, запретил себе рассматривать. Потом, все потом. Сначала он закончит начатое, чтобы у дяди больше не было поводов упрекать его за то, что он бросает дела на полпути. Юржин потянулся было к камню, но, не дотронувшись, отдернул руку. От глыбы веяло нехорошим.

Игнасий оттолкнулся от плеча Юржина и выпрямился. Несколько секунд он просто стоял, пошатываясь, и не отрывал взгляд от оскверненного алтаря, но скоро овладел собой.

— Готовь ветер.

Игнасий крепче зажал шкатулку грудью и предплечьем искалеченной левой руки. Пальцы правой поддели крышку. Искры вырвались наружу.

Юржин взмахнул плетеным кругом. Ветер с воем подхватил огоньки, взмыл с ними к потолку и оттуда со всей силы рухнул на камень, заталкивая их в каждую каверну и щель. Треск искр перекрылся скрежетом и шипением. От каждой горящей точки побежали трещины. Камень застонал. Дрогнул. И разлетелся на куски.

Грохот ударил Юржина в лицо. Пол выскользнул из-под ног. Последнее, что он