Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

— Идти, по всей видимости? Я правильно закончил твою мысль?

— Что-то еще? — ухмыляюсь, опускаю голову и исподлобья рассматриваю своего отца. — Все и так понятно. Я не приношу доход в бюджет, в твою компанию, а стало быть…

— Возможно, ужин в кругу семьи тебе поможет. Сегодня, м? Чего с этим тянуть? Что скажешь, Велихов?

— Решил заручиться поддержкой матери? Добавить любви и нежности в юридический салат? Такое легкое капрезе по-велиховски? Мама в курсе, что ты планируешь еще одного едока? Я вообще салаты не люблю…

— Перестань язвить. Тем более, когда говоришь о маме. Ну? Что скажешь? Возражения?

Отнюдь! Я привык вообще не возражать. Только вот обсуждали с ним мою профессиональную непригодность, недалекую стратегию и не производящую финансовый выхлоп тактику. «Не возражаю» — не потому, что не умею, а потому что…

«Бля-я-я-я! Я так устал» — прикрыв глаза, про себя громко выдыхаю.

По-моему, сегодня пятница! А это значит, что согласно расписанию намечается обычная вечерняя смена за прилавком в «Шоколаднице». Там я и поужинаю, и развлекусь, если настроение хозяйки это мне позволит. Спокойно объяснюсь с Антонией и… Помирюсь с непримиримым другом, с которым не так давно очень неспокойную ночь провел.

— Егор встречается с Тосиком? — отец кивает в стеклянную прозрачную стену своего кабинета, тем самым заставляя меня взглянуть в том же направлении, в котором сейчас замерли его слегка прищуренные глаза. — Ты знал? Вот это да! Как так вышло? Они что, знакомы? Это… Ничего не добавишь? Я, бл, удивлен, если честно. Какая-то игра, сын? Очередное детское слабо, да?

А что я должен на это все сказать?

Да — они встречаются!

Да — я знаю, прекрасно понимаю, отдаю себе отчет и даже ясно вижу — я ведь не слепой.

Да — так вышло и так бывает!

Да — это я их познакомил! Собственными руками свел и дал добро на отношения. Почти благословил! Так же это называется? Выступил посредником или глупой сводней. Сосватал лучшего друга шальной девице, с которой перед этим, как будто протестировав продукцию, переспал. Проверил, так сказать, товар лицом и жопой, устранил недоработки и подписал гарантию на обслуживание; если вдруг что не заладится, Мантуров может отослать игрушку, а я внесу поправки и перенастрою ее зад под его элитный член. Или я тупо сдался и поднял лапки, затем принял всю ту же, уже привычную для меня, позицию на спине и вот, по факту, получаю наслаждение от того, что вижу. И тут такая же херня! Что я, твою мать, вообще творю? Дела сливаю, свой организм травлю и в какие-то дурные игры с Тузиком играю.

С открытым ртом Смирнова разглядывает длинный коридор конторы, по которому проходит, схватившись за руку Егора, словно за живой спасательный круг. Боится, что ли? Безграмотная недоумевает от масштаба предприятия? Меня, пожалуй, ищет? Или предвкушает неприятную встречу, когда я выскочу, как черт из табакерки, с намерением тупо испугать ее?

«Я ведь не выдам тебя… Такого в планах вообще нет. Не выдам, не выдам, стерва… Все кончено?» — гоняю по черепной коробке дурную мысль.

Всего четырнадцать дней, как она сказала:

«Отлично! Ну-у-у… Пока, Пиноккио! Я позвоню, как…».

«Писька засвербит?» — плюнул ей в красивое лицо и получил еще одну затрещину, каждую из которых я получаю от эмоционального и драчливого Тоника, словно заслуженный кэшбек, после осуществления очередной денежной транзакции — при покупке кофе в картонном стаканчике, например.

Шваль! Потаскуха гребаная! И месяца, бля, не прошло, как она уже вертит новую жертву на своем тощем вертеле. Мы разве с ней закончили? Не помню, чтобы отдавал приказ на остановку кампании в связи, как вполне возможный вариант, с исчерпанием бюджета или недостаточным прогревом аудитории, приготовившейся вкушать все, что мы намерены навешать им на нос и уши при нашем представлении.

«Игра еще идет, Антония. Твой фортель с Мантуровым я запросто переживу. Если глупостей с мальчиком не натворишь, то все забуду и прощу» — про себя в своей башке кричу.

Дешевый трюк и неудачная попытка девки вызвать мою ревность. Так ведь это называется? Или я путаю понятия? Я цельная личность с адекватной самооценкой и разумным чувством собственного достоинства. Такими дешевыми фокусами меня не напугать и не сбить настрой. Я не ревную, не ревную, не ревную… Просто охренительно противно за этой скучной и дешевой картинкой наблюдать. Она чего-то добивается? Желает еще что-то мне доказать…

Она сама! Сама ко мне залезла в душевую кабину в тот чертов вечер. Помню, как, уперевшись ладонями в кафельную плитку, стоял под теплыми струями воды, открыв свой рот и по-собачьи высунув язык. Лишь на одну секунду прикрыл глаза, как тут же почувствовал, что в тесном и прозрачном из-за плексигласа помещении больше не один.

«Не поворачивайся!» — по-детски крякнула Антония. — «Петруччио смотри перед собой! Ну!».

«Что случилось?» — таращась на водяные брызги, отскакивающие от моей башки, я задал ей простой вопрос.

«Хочу с тобой побыть» — ее грудь коснулась моей спины, а я непроизвольно втянул живот и дернул членом, словно выдал одобрение своей хозяйке на то, что она намерена сотворить со мной.

Смирнова трогала губами мою спину и рисовала пальцем по лопатке, повторяя рисунок огромной татуировки, которую я давным-давно, еще в студенческие годы после очередного спора с этой стервой, себе по глупости набил.

«Это улитка? Или какой-то закручивающийся лабиринт? Винтовая лестница? Воронка, ракушка или водоворот? Господи, она такая большая!» — шептала Тонька.

«Зачем ты пришла, Тузик?» — вполоборота задал ей еще один вопрос.

«Рукой не считается, Петруччио. Это очень больно ранит и сильно обижает женщину. Ты унизил меня. Грубо лапал, насухую взял, словно я дешевка… Я тебе совсем не нравлюсь? Внешность не устраивает или то, что я много говорю, раздражает? Я могу молчать… Тебе нужно об этом мне сказать. Я прикушу язык. Велиховчик?» — поскуливая и протягивая гласные, напрашивалась на почти психологическую задушевную беседу.

«Не надо. Перестань!» — задыхаясь и захлебываясь водой, ей грубо отвечал. — «Выйди, пожалуйста. Прокукарекаешь своим, что я был с тобой. Если они начнут выпытывать подробности, то придумай что-нибудь, а