Записки из арабской тюрьмы - Дмитрий Правдин

Меня два раза уговаривать не пришлось, я взял чемодан и перешел к ливийцам в соседнюю комнату. По размерам она не уступала моей, а кроватей было всего пять штук. Мне застелили свободную, и я немного вздремнул до ужина. На ужине особых происшествий не случилось, только алжирцы подходили ко мне и клянчили сигареты и деньги, я их послал, как советовали, и они молча отвалили.

Негры по-прежнему сидели в тени, только уже с другой стороны, лениво перебрасываясь фразами и время от времени поглядывая в мою сторону. Я, уверенный в полной своей безнаказанности, несколько раз прошел мимо них, и всякий раз демонстративно плевал им под ноги. Они даже не шелохнулись. То-то, думал я, вы не у себя дома, здесь пока арабы рулят, хорошо вам дубак мозги вправил.

После проверки мы разошлись по камерам, нас закрыли и погасили свет. Я безмятежно плюхнулся на кровать и вытянул ноги. Ливийцы сидели у окна, всматриваясь в темноту.

— А вы чего спать не ложитесь? — спокойно спросил я у новых друзей.

— Думаю, нам сегодня спать не придется, — ледяным голосом ответил Хасан.

— А что такое? Проблемы какие?

— Бо-о-о-льшие проблемы, Руси! Ты оскорбил лидера негров Поля, причем прилюдно! Молодец! Ты хорошо поступил, надо эту черную свинью вообще прирезать, но нас всего трое, а за него человек тридцать точно пойдет. На алжирцев рассчитывать не придется, они неграм ноги лижут и, похоже, еще чего, так что надо на свои силы рассчитывать!

— Не понял? — удивился я. — Какие силы? Они что, сейчас к нам могут прийти?

— Не могут, a скоро уже пойдут! — без дрожи в голосе ответил Мохаммед. — Лучше отвинти дужку от кровати, чем драться будешь?

— Подожди, а полиция? Там же охрана на вышке и там, в комнате, еще два дубака, они что, ничего не услышат.

— Какие дубаки? — дружно заржали ливийцы. — В десять часов все спать пойдут, и который на вышке тоже, что ты думаешь, они тут до утра торчать будут?

Страшная догадка поразила меня, так вот что! Полицаи ночью уходят спать, и мы предоставлены сами себе, только центральный вход закрыт на замок, а все камеры только на задвижки снаружи.

— О, начинается! — заволновались ливийцы и указали на комнату негров.

Я увидел, как в форточку вылезла черная рука со шваброй и начала отодвигать задвижку на двери. Получалось плохо, так как было не очень удобно. Но неизвестный старался.

— Держи железо! — сказал Хасан и передал мне дужку от кровати.

Да, драться втроем, против толпы взбешенных негров, было малоперспективным, но ливийцев это не особо волновало. Они уже сжали холодный металл в руках и готовы были пустить его в ход. Видно было, что они рады происходящему и им не терпится огреть железякой негров. Я не то чтоб не разделял до конца их чувства, просто хорошо понимал, что это сражение мы проиграем, слишком неравны силы. Но, как говорится, помирать, так с музыкой, надо подороже продать свою жизнь!

— Парни, а дверь во внутрь открывается? — спросил у ливийцев, неожиданно придумав неплохой план.

— Вроде вовнутрь! — ответил Хасан, не отрывая глаз от окна.

— Тогда давайте дверь подопрем кроватями, может, и не ворвутся. На окне решетка, так что через него не полезут, только через дверь попробуют войти.

Арабы переглянулись и моментально сообразили, чего я хочу. Мы подтащили кровати к двери. Первую кровать уперли в дверь, вторую уперли в первую, третью во вторую, а последняя сама уперлась в стену напротив двери. Получилась такая «цепочка» из кроватей, упирающаяся в стену. Теперь дверь только распиливать надо, еще дополнительно укрепили другими кроватями и как раз вовремя, так как неграм удалось открыть свою дверь, и они один за другим стали выскакивать на улицу.

Через мгновение черная биомасса находилась уже у нашей двери. Какой-то шустряк отодвинул задвижку и попытался открыть дверь. Мохаммед громко рассмеялся, поняв, что они обнаружены и по-тихому не получится, негры начали выносить дверь.

Страшные удары сотрясали помещение, но дверь не поддавалась, упираясь в кровати, она не сдвинулась ни на сантиметр. Сменяя друг друга, они по очереди пытались открыть дверь. Кровати вибрировали, чтоб они не разъехались, мы придерживали и поправляли их после каждого удара. При этом никто не орал и не ругался, все делали в полной тишине. Несколько человек сквозь зарешеченное окно пытались нас разглядеть, их ужасные физиономии становились еще гаже, когда они их «расплющивали» о стекло. Негры корчили рожи и большим пальцем проводили по горлу, мне почему-то дико захотелось ткнуть кому-нибудь пальцем в глаз. Не будь стекла, я б, наверное, так и поступил.

В юности я смотрел фильм «Злой дух Ямбуя», там запомнился фрагмент, когда главный герой попал внутрь медвежьей ловушки, а медведь пытался его снаружи достать. Нечто подобное происходило сейчас и с нами, только вместо медведя-людоеда нас пытался достать взвод негров-дикарей.

Не знаю, сколько длилась оборона, но когда стало светать, негры вернулись к себе, они чего-то шипели в нашу сторону, но мы не разобрали ни слова. Негр, знаток арабского, в штурме не участвовал, а никто из нас не владел французским.

Обессиленные, мы попадали на кровати и моментально заснули. Завтрак проспали и проснулись только к обеду. Наскоро наведя порядок в камере, пошли в столовую.

Жующая толпа черномазых встретила нас молча, как ни в чем не бывало, как будто ничего и не произошло. Вдоль стенки сидела та же компашка и грелась на солнышке.

— Нужно полицаям сказать о ночном штурме, — сказал я за столом новым друзьям.

— Это ничего не даст. Мы не видели их лица и не можем указать, кто конкретно участвовал. К тому же нас не сегодня завтра отправят домой, а если начнется следствие, то могут тормознуть. Тебе это надо?

— Мне это не надо, но мы подвергаем себя опасности, — возразил я.

— Днем нас они не тронут, а ночью будем подпирать дверь, — заявил Хасан.

— А что будет со мной, когда вас депортируют и я останусь один? — спросил я.

— Тебе надо позвонить в свое посольство и все им рассказать, пусть тебя забирают отсюда. Сегодня четверг, 4 июня, в субботу и воскресенье посольство не работает, остается сегодня и завтра. У тебя есть их номер? — спросил Мохаммед.

— Номер есть и телефон имеется, подзарядки нет.

— Давай телефон, я знаком с поваром, попрошу его зарядить.

— А у полицаев нельзя попросить телефон?

— Нет, они не дают!

Я отдал свой телефон ливийцу, и тот скрылся на кухне, минут через пять он вернулся:

— Все, договорился, но у него нет здесь такой зарядки, дома зарядит — завтра принесет.

— Значит, еще сегодня оборону держать? — сам себе задал я вопрос.

Глава 34

Наступило пятое июня 2009 года, годовщина моего содержания под стражей, так как те условия, в которых сейчас находился, уж никак свободными не назовешь.

Ночью выдержали повторную атаку негров. Утром они были злее прежнего и издалека угрожали нам различными жестами. Мне стало ясно, что они сменят тактику. В лоб нас не взять, значит, будут искать другие варианты. В любом случае надо быстрее отсюда сваливать. Тем более ливийцам сегодня утром сообщили, что, возможно, вечером их отправят домой, чтоб собирали вещи. Похоже, я оставался один.

После завтрака Мохаммед принес заряженный телефон, я вставил сим-карту и набрал номер консульства. Трубку взял Михал Михалыч, в двух словах обрисовал ему создавшуюся ситуацию и потребовал немедленно забрать меня из фильтрационного пункта, в противном случае либо меня убьют, либо я убью, и меня снова посадят, но уже всерьез и надолго. Помощник консула пообещал разрулить ситуацию.

Время приближалось к полудню, но, несмотря на усилившуюся жару, чернокожие враги активизировались, собрались в тени и что-то с жаром обсуждали, поглядывая в нашу сторону.

Ливийцы собирали чемоданы, дали мне свои адреса, оба были из Триполи. Будешь в Триполи — заходи! С уходом Мохаммеда и Хасана мне б совсем стало туго, вся надежда на консула.

Если бы не присутствие полицейских, то, наверно, негры атаковали нас днем, но охранник с автоматом торчал на вышке и никуда не собирался уходить. Неожиданно в комнату зашел негр Бишна и, поздоровавшись, обратился ко мне:

— Руси, тебя Поль зовет в свою комнату, хочет поговорить. Не бойся, он ничего тебе не сделает, — передал мне житель Чада.

— Скажи своему Полю, что я его не боюсь, а если хочет поговорить, то пусть выходит во двор, — ответил я негру.

— На улице жарко, Поль говорит, в комнате прохладно, там хорошо общаться. Не бойся, все выйдут на улицу, вы вдвоем поговорите, я буду переводить.

— Передай Полю, я подумаю!

Я понимал, что это ловушка, наверняка гребаные нигеры что-то придумали, надо тянуть время до вечера, а там забаррикадируюсь — и пошли в жопу!

Парламентер ушел, арабы стали отговаривать меня от переговоров.