Огненная река - Питер Хеллер

кромки полей светились желтым и розовым. Угасающий свет не мог приглушить их сияния. Он уже прожил одну осень, и ему предстояло прожить ее снова. По какой-то причине у него не ловил сигнал сотового, он заехал в продуктовый магазин жилищного кооператива Патни и попросил у сотрудников разрешения воспользоваться их телефоном.

– Алло? – неуверенно спросила Ханси. Ее голос звучал как-то надорвано.

– Это Джек.

– О, – запоздалый вдох.

– Я в городе. В магазине. Я хотел спросить, могу ли я зайти.

Напряженное молчание, несущее в себе неизвестно что. Наконец:

– Ты здесь? В Патни?

– Да.

– Сейчас?

– Да.

Шорох.

– Джордж в отъезде. Он проектирует школу в Крафтсбери.

– Извините, – он не знал, почему сказал это, – Я могу вернуться в другой раз.

– Нет. Нет, нет, нет. Заходи, конечно. Ради бога. Ты можешь остановиться в комнате Винна.

«Нет, я не могу», подумал он, «У меня есть мой спальный мешок.»

Он купил две бутылки хорошего красного вина. Он даже не знал, какого оно сорта, но на ценнике значилась стоимость в тридцать два доллара. Он вернулся в грузовик и поехал вверх по холму на запад из города. Он миновал крепкие, обшитые крашеной вагонкой дома и начальную школу, повернул вверх по Уэст-Хилл, где домов стало меньше. Дорога круто поднималась в гору. У зеленого указателя с надписью «Брелсфорд-роуд» он повернул налево и подъехал к дому, возвышающемуся над полем.

Левой рукой он держал две бутылки вина за горлышко. Когда она открыла дверь, он не знал, что делать со своей правой рукой. Он протянул ее, ожидая рукопожатия или просто ничего, но она решила по-своему, обняла его за плечи и сжала, сильно сжала, и позволила своей голове прислониться к нему. Ее волосы пахли древесным дымом, и он разглядел в них несколько жестких белых прядей. Тогда ему пришло в голову, что он был последним человеком, который видел ее сына живым, и что если она обнимала его, то она также обнимала Винна. Мурашки побежали по его рукам, он положил свободную руку ей на спину и обнял ее в ответ. Он мог чувствовать ее ребра, она казалась такой хрупкой. Это был первый раз, когда он подумал об этом. Он ожидал, что его рубашка будет мокрой, когда она отстранится, но ошибся.

– Рада тебя видеть, – сказала она, не глядя на него, и взяла бутылки.

Она выглядела растрепанной. Ее волосы, обычно заплетенные в длинную косу, были распущены. Он вошел. Он почувствовал запах жареного. Джесс сидела за столом и рисовала в альбоме, высунув язык из уголка рта. Она подняла глаза и, казалось, вздрогнула. Она приоткрыла рот, ее глаза загорелись, и тогда он смог увидеть в них замешательство. Этот его приезд был не похож на другие.

– Привет, – сказал он, – Здравствуй, Джесс.

– Привет, – она закрыла альбом. Он не поинтересовался у нее, что она рисует.

– Где Лео? – спросил он.

– Папа взял его с собой.

– Оу. Что ж, хорошо.

Она слегка шевельнула губами, быстро заморгала, и он увидел, как пальцы ее здоровой руки загибают уголки бумаги.

– Он любит автомобильные поездки, – добавила она.

– О, конечно. Да, я помню, – сказал Джек, – Я подумывал о том, чтобы пробежаться в гору ранним утром. Хочешь пойти со мной?

Она покачала головой.

– Нет, не волнуйся.

Она не смотрела на него. Ханси глубоко вздохнула.

– Снимай куртку и садись, – сказала она, – У нас все готово.

Он послушался. Она открыла одну из винных бутылок. Она использовала простой штопор старого образца, и он заметил, что она сделала паузу, словно собираясь с мыслями, прежде чем быстро и верно ввинтить его в пробку и двумя движениями вытащить ее. Она выложила жаркое из формы для запекания на блюдо и поставила его на стол.

– Мясо из Литтлдейла, ниже по склону. В этом году мы купили у них половину бычка.

– Вкусно пахнет, – сказал он и кивнул, – Его коровы всегда были намного лучше наших.

Они ели. Он повернулся лицом к большому окну, из которого, как он знал, при дневном свете можно было видеть складчатые холмы и фруктовые сады, долину реки Коннектикут и гору Монаднок. Они ели в молчании. Ханси отложила вилку и сделала большой глоток вина. На дне осталось ровно столько, чтобы окрасить верхнюю часть ножки бокала. Она повернулась к Джеку.

– Знаешь, это была прекрасная служба. Он бы… – она остановила себя на полуслове.

Он не знал, что сказать.

– Чем ты занимался? – спросила она. Уголки ее век были влажными.

Он не знал, как ответить. Он мог бы сказать, что прокручивал у себя в голове каждый час этого августа, а затем разбирал их на минуты.

– Помогал папе на выпасе, – сказал он.

– С коровами? Их надо перегонять?

– Да, с гор. Хребет Нэверсаммерс.

– Ты ведь ездишь верхом, верно? Я помню. Как в ковбойской песне, так говорил Винн, – он увидел, как ее веснушчатая рука вслепую потянулась к ножке пустого бокала. Он взял бутылку и наполнил бокал до краев.

– Да, мэм, – сказал он.

Она моргнула. Он никогда не называл ее так. По крайней мере, с того раза во время их первой встречи, когда она, смеясь, бесконечно высмеивала его за это. Она начала что-то говорить, но промолчала. Джеку показалось, что ей трудно сделать полный вдох, и он отвернулся. Он опустил взгляд в стол. Винн притащил сюда этот стол на годовщину свадьбы его родителей – из настоящей вишни. Дерево, должно быть, было очень старым, поры темные и плотные. Узор древесины напоминал контуры топографической карты, и он многое бы отдал, чтобы попасть в настолько дикую страну, с таким ритмом и рельефом. Через стол мать Винна пыталась заставить себя молчать, и он поднял взгляд только тогда, когда она вытерла глаза салфеткой.

– Ты проделал долгий путь, – сказала она.

Он застыл, как вкопанный. Он не дышал.

– Тебе нужно выговориться, а мне нужно это услышать. И Джесс тоже. Ей можно рассказать об этом, – сказала она.

– Рассказать?

– Джек.

Он почувствовал прилив паники. Должно быть, так чувствует себя теленок, когда ощущает первый укус веревки перед началом клеймения.

– Вы хотите, чтобы я рассказал, как мы…? Про все это?

Ханси кивнула.

– Джесс? – уточнил он.

Глаза девочки были широко раскрыты и блестели. Он увидел, что кусок мяса на ее тарелке остался несъеденным. Ее мать в рассеянности забыла разрезать его.

– Эй, – сказал он, – Эй, Джесс, извини. Хочешь, я порежу его для тебя?

Она кивнула, не сводя с него глаз, он потянулся за ножом и вилкой и нарезал говядину на кусочки. Он услышал, как ветки