Нерешительный поклонник - Кэтлин Вудивисс

— Именно это вы и делали возле церкви, когда мы ждали жениха с невестой?

— Я просто восхищался вашими достоинствами, дорогая, — поправил Колтон. — Только слепец не способен любоваться вами! Я хотел было подойти поближе, но толпа обожателей не давала сделать ни шагу. Но как бы я ни хотел умчать вас оттуда, все же был уверен, что вам это не понравится.

— Вы очень дерзко вели себя. И смотрели так, будто… Она замолчала. Колтон терпеливо выждал несколько секунд, прежде чем спросить:

— Как именно?

— Не важно. Не имеет значения, — промямлила она, отворачиваясь, чтобы скрыть, как горят щеки.

— Вы снова краснеете. Значит, смущены тем, чего едва не высказали вслух. Совсем как тогда, когда вместе с Самантой пытались протащить в свою комнату больных животных. Следовательно, и сейчас таите что-то совершенно неприличное… если учесть вашу девственную невинность.

Адриана вскинула голову и попробовала что-то выдавить, но сумела пробормотать только:

— Я никогда…

Колтон, улыбаясь, вопросительно поднял бровь.

— Раздеваю вас глазами? Вы это хотели сказать?

— Нет! — отчаянно запротестовала Адриана. — Ничего подобного я не говорила!

— Но подумали, — настаивал он и, и не в силах устоять перед ее легким ароматом, снова наклонился к ее виску.

— А что, если и так? — отрезала она, нервно проводя рукой по массе мягких локонов, ниспадавших каскадом с макушки. — По-моему, вы специально стремились смутить меня.

— Я всего лишь вспоминал, как прелестны вы были в ванной, — признался Колтон. Адриана потрясенно охнула.

— Джентльмен никогда не напомнил бы даме о подобной встрече, — прошептала она. — И ни на секунду не задержался бы, заметив, что ванна занята особой противоположного пола!

— Вы должны простить мою мужскую слабость, Адриана, — вкрадчиво заметил он, полностью безразличный ко всем попыткам его пристыдить. — Клянусь, мне редко доводилось видеть такую поразительную картину. Честно говоря, я думал, что ваше присутствие в ванной означает нечто вроде приглашения. — Колтон улыбнулся. — Правда, потом я сообразил, что вы искренне расстроились, тем более что вряд ли когда-либо видели обнаженного мужчину, сгорающего от вожделения к вам.

Адриана дернулась, словно собравшись сбежать, но Кол-тон закружил ее в вальсе, пока перед глазами все не поплыло.

— Неужели вы бросите меня только потому, что услышали правду?

— Перестаньте кружиться, — взмолилась она. — Мне нехорошо.

— Перестану… если обещаете не улетать от меня, — торговался Колтон, замедляя, однако, шаг. Адриана схватилась за его рукав, чтобы не свалиться, как подкошенная, гадая, что вывело ее из равновесия: его бескомпромиссная честность или признание в том, что он ее желает?

— Вы не оставляете мне выбора.

Колтон немедленно остановился и дал ей время прийти в себя.

— Вам лучше?

Адриана задыхалась так, словно пробежала много миль. Внизу живота осела сладкая тяжесть. Мужчина, который так настойчиво отказывался соединить их судьбы, сказал, что хочет ее! Выбей он опору из-под ее ног, она и то удивилась бы меньше!

— Нет, но будет, если вы позволите мне сесть.

— Но Роджер уже поджидает, а я не хочу уступать вас, особенно ему. Кроме того, мы должны серьезно поговорить об ухаживании.

— Я не собираюсь требовать больше того, что вы можете дать, милорд, — ответила она, искренне надеясь на возвращение здравого смысла. Тот факт, что она по-прежнему находится в его объятиях после всего услышанного, — явное доказательство ее безумия.

Колтон тяжело вздохнул.

— Адриана, если мы должны провести вместе целых три месяца, я настаиваю, чтобы вы называли меня Колтон.

— Колтон, — послушно повторила она, кивнув.

— Слава Богу, хоть это мы уладили. Теперь можно перейти к более важным вопросам.

— Насколько я понимаю, мы оба должны выполнить все условия… до конца… хотя бы ради наших родителей. Вы согласны? — спросила Адриана.

— Конец вполне может стать началом, — лениво пожал плечами Колтон. — Кто знает?

— Не стоит щадить мои чувства. Еще со времени подписания контракта я вполне сознавала всю призрачность этого соглашения, даже если трехмесячный период ухаживания и завершится помолвкой. Так что вам совершенно нет нужды притворяться.

— Но наши родители надеялись на другое, — возразил Колтон.

— Знаю, — вздохнула Адриана, вовсе не желавшая расстраивать родителей.

— Могли бы притвориться, хотя бы ради них.

— Наверное, вы правы, иначе они расстроятся.

— А этого мы не можем себе позволить, верно? Его губы слегка дернулись, или это ей показалось?

— Они уже почти ничего не ждут. Дать им надежду — значит лишь сильнее ранить потом, когда мы расстанемся.

— А знаете, — задумчиво протянул Колтон, — я еще никогда не ухаживал за женщиной с серьезными намерениями. Поэтому трудно сказать, чем все это кончится.

— Что же, выбор не велик: женитьба на мне или свобода. Третьего не дано.

— Все не так просто, — возразил Колтон. — Но тем не менее пока что нельзя сказать ничего определенного. Время покажет. Но думаю, нам нужно торопиться.

— Неужели? — вскинулась Адриана. — Ну да, понимаю. Вы стремитесь поскорее покончить со всем этим и начать новую жизнь?

Его рука скользнула по ее спине, притягивая девушку ближе. Колтон снова затаил дыхание, когда их бедра слегка соприкоснулись. В душе опять проснулось знакомое желание. Он с еще большей ясностью осознал, как сильно хочет ее. Как трудно было все это время оставаться простым наблюдателем и ни разу не предъявить на нее права! Наверное, он мог бы с утра до вечера любоваться ею, ловя каждый жест, улыбку, взгляд…

Однако и Адриана, в которой только пробуждалась чувственность, не смогла остаться равнодушной. Жажда новых ощущений была так велика, что почти лишала сил.

Девушка в смущении посмотрела на Колтона, но тот в свою очередь не мог оторвать взгляда от нежных полушарий и белоснежной шеи. На какое-то безумное, головокружительное мгновение он вообразил, каково это — припасть губами к ее сладостному рту, попробовать его на вкус, ощутить ладонью бархатистую кожу ее груди. Знать, что эти губы приоткрываются… в удивлении? В страсти?

— Вы не хуже меня знаете, что отца считали человеком проницательным, — вслух размышлял он, прерывая продолжительное молчание. — И он был безоговорочно уверен, что мы предназначены друг другу. Назовите это экспериментом, если пожелаете, но я хотел бы сам понять причины, по которым отец заключил этот договор. Как вы знаете, дорогая, я скептик по натуре и не хочу, чтобы кто-то указывал мне, как жить дальше. Но я сделаю что могу, дабы почтить желания отца. Да и испытание вряд ли можно назвать тяжелым. Вы поразительно красивы, Адриана, и все же правы в том, что за эти годы мы стали почти чужими. Я прошу лишь потерпеть немного. И попросил бы большего, но сначала должен лучше узнать вас. Скажите, моя откровенность вас шокировала?