Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо - Наталья Горбачева

– Значит, он игрок… – сказал довольный Конев. – Спасибо. Очень оперативно.

Как и обещал, замминистра заплатил детективу за работу щедро.

Вечером Герман Конев позвонил в дверь знакомой квартиры. Открыла Лариса.

– Знаю, мы не договаривались, но это важно, – настойчиво сказал он. – Я не буду даже заходить… Вот, посмотри, – Конев вручил ей конверт с компроматом. – Сама решишь, что с этим делать. Но ты должна знать. До свидания.

Лариса рассмотрела фотографии в коридоре и запрятала их подальше в платяной шкаф, чтобы Глеб не обнаружил. После этого она зашла в ванную, закрылась и стала плакать.

На следующий день она появилась на работе с опухшим лицом. Но держалась, как всегда, бодро. Встретив в буфете коллегу Ульяну, главную свою советчицу по нетрадиционным жизненным проблемам, Лариса попросила уделить ей несколько минут, попозже и в другом месте. Но по напряженному лицу судьи Лобовой Ульяна поняла, что дело отлагательств не терпит.

– Лариса, не томи. Что там у тебя случилось?

Это не со мной, – ответила Лариса и залпом выпила чашку кофе. – В общем, одна моя знакомая… встречается с игроком.

– Передай своей знакомой, чтобы бежала от него быстрее собственной тени, – безапелляционно заявила Ульяна. – Он ее еще на бабки не развел?

– Нет… – осторожно ответила Лариса.

– Значит, повезло.

– Но он хороший парень… Я его тоже знаю.

– Сдвиг на игре – это болезнь, Лариса. Ты бы стала встречаться с алкашом или наркоманом? Вот и подруге своей отсоветуй.

– Х-хорошо, – ответила Лариса, стараясь улыбаться.

После этого разговора Лариса стала избегать Менделеева. Встречая любимую в коридорах суда, он пытался выяснить, в чем дело. Но она отвечала, что потом. Потом… Наконец, Лариса разрешила ему прийти в гости поздно вечером, когда Глеб уже спал.

Менделеев принес какого-то чая от бессонницы и ее любимые пирожные. От Ларисы исходило такое напряжение, хоть лампочки зажигай…

Они сидели за этим снотворным чаем молча. И вот «потом» она принесла пакет компрометирующих фотографий. У Менделеева и мускул не дрогнул.

– Откуда это у тебя?

– Неважно. Я хочу послушать тебя, – глянула в упор Лариса.

– Я был раза два в казино с клиентом… Это деловые встречи. Ничего больше… – Его голос чуть дрожал, это чувствовалось.

– Это неправда. Ты ходишь туда постоянно. Теперь я поняла: эти приятели, которым ты отдавал ключи от машины, эти вечера, когда ты не приходил, выключенный телефон, отговорки…

Менделеев встал из-за стола, нервно прошелся по комнате, сказал:

– Хорошо. Это правда. Я играю. Я хотел это бросить, но… я не знаю, что со мной – ноги сами несут меня туда. Я не собирался тебя обманывать, я… не хотел, чтобы ты беспокоилась.

– Я тебе доверяла… – сказала она и, опустив голову, замолчала.

– Лариса, я справлюсь… – уверенно сказал Менделеев. – На чаше весов – ты и Глеб. Я не променяю вас на рулетку.

– Ты понимаешь, насколько это серьезно? – вскрикнула она. – Я знаю, как это заканчивается… Я отвечаю за сына… Я не могу рисковать…

Лариса отошла к окну и заплакала. Менделеев вынул носовой платок, подал ей. Она не взяла. Тогда он сам нежно стал промокать ее влажные глаза. Потом обнял и твердо сказал:

– Лариса, я смогу с этим покончить, только если буду знать, что нужен тебе и Глебу! Я смогу, если буду знать, что ты меня любишь.

– Ты и так это знаешь, – прижалась она к нему…

Спустя несколько дней они уже обсуждали пути выхода из кризиса. Лариса и Менделеев сидели в кафе, он, как врачу, описал ей последовательность течения болезни, закончив вполне традиционно:

– Я не ожидал, что все зайдет так далеко… Я задолжал денег Градову, он начал давить. Лариса, я хотел только отыграться. Но теперь с казино покончено. Я ставлю жирный крест. Нет, не ставлю! Больше я ни на что не поставлю! Просто – жирный крест.

– Все клянутся, обещают, но мало кто способен справиться с этой бедой самостоятельно. Не перебивай! – сказала она и протянула ему визитку. – Это адрес психотерапевта, лучшего в Москве специалиста по игромании.

– Ты считаешь, что я псих? – опешил Менделеев. – Лариса, посмотри: я вполне владею собой. Если ты со мной…

Олег, вдвоем нам не справиться… – вынесла она приговор. – Азарт – это болезнь, как алкоголизм или наркомания. Ты не сможешь…

– Вздор! Я не играл несколько месяцев, – протестовал Менделеев.

– А потом сломался! И так будет каждый раз! Рано или поздно тебя опять потянет. Олег, у меня нет сил на еще одно разочарование. Или ты начнешь лечиться, или… мы не сможем быть вместе. Ты нам очень дорог… Мне и Глебу… Но рисковать я не имею права.

– Скажи прямо, хочешь от меня отделаться? Или твой бывший… Это ведь Герман раздобыл тебе эти вещдоки?

Лариса пропустила это замечание мимо ушей, потому что уже проштудировала умные книги на тему психозависимости игроков. Она продолжала гнуть свою линию:

– Олег, к ней обращались известные люди. Она вылечила очень многих…

– Не ожидал, что ты предложишь мне такую помощь. Надеялся на поддержку, а получил «предписание на принудительно-добровольное лечение», – с горечью сказал он и увидел, что глаза ее увлажнились. – Лариса, пожалуйста…

– Я тоже тебя прошу…

Бросив на стол деньги, он вдруг поднялся и молча ушел, оставив ее в одиночестве.

Другая мужская игра также не желала вписываться в предписанные правила. Успешный бизнесмен и молодой преподаватель факультета ландшафтного дизайна Андрей Зарецкий поспорил со своим другом, доцентом того же факультета Константином Дроздовым, что Зарецкий А.Н. в течение месяца затащит в постель понравившуюся ему абитуриентку Лику Лобову. Зарецкий проиграл пари, и Дроздов несколько дней жил весело, распивая ящик хорошего испанского вина и вполне цинично потешаясь над другом.

– Мне, дорогой, не интересна девица, которая сразу согласна, – отмахнулся Зарецкий. – Отстань, время не вышло!

Лика уже больше месяца работала помощницей Зарецкого, радуя его свежими дизайнерскими идеями, и жила на халявной квартире, с Раей. Зарецкий это вскоре обнаружил, придя в квартиру с тайным умыслом ускорить выигрыш заключенного пари. Лика, конечно, не хотела, чтобы благодетель знал, что она без разрешения вселила приятельницу. Придя на работу, долго извинялась, умоляла его разрешить им вместе пожить, потому что Рая поссорилась с родителями и вообще они вместе учатся на подготовительных курсах.

– У тебя доброе сердце, – сказал он, изо всех сил скрывая раздражение.

– Мы вместе занимаемся. Я так хочу, чтобы нам обеим повезло… – Лика посмотрела на него умоляюще. Он молчал. – Я понимаю, надо было сразу вам сказать… Вы очень сердитесь?