Толстяк - Александер Минковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы выждали несколько минут.
— Что будем делать? — услышал я едва различимый шепот Мая.
— Я думаю… — заколебался я. — Я думаю, что нужно пойти за ним.
— Правильно, — сразу же согласился Коваль.
— А если…
Найдя в темноте руку Мая, я тихонько пожал ее.
— Нас трое, а он один, — прошептал я. — Нужно узнать, что он там делает.
На ногах у нас были войлочные тапочки, заблаговременно раздобытые где-то Витеком. Мы бесшумно добрались до железной дверцы. А что, если он все же запер ее изнутри?
Дверца оказалась незапертой. Мы стояли на пороге перед черной бездной, в которой не было ни малейшего проблеска света. Витек двинулся первым, идя ощупью вдоль стены, за ним — Май. Я замыкал шествие. Сердце у меня билось как сумасшедшее, удары его отдавали где-то в горле.
Ступеньки. Двадцать две ступеньки. После них — узкий коридор с шероховатыми стенками. Развилка хода. Куда теперь — вправо или влево?
Вдалеке что-то стукнуло. Звук доносился справа. Идем туда. Крадемся буквально сантиметр за сантиметром. Я различаю поскрипывание протеза Мая. Звук этот кажется мне очень громким, и я боюсь, что он может выдать наше присутствие.
И зачем нам вообще потребовалось забираться сюда? Не проще было бы сразу позвонить в милицию?
Испытание воли?.. Пожалуй, да. Нам очень хочется испытать самих себя, убедиться в том, что мы чего-то стоим. Страх — отвратительное чувство. Однако если его удается преодолеть, то потом уже чувствуешь себя совсем другим человеком. Стоит ради этого пойти на подобное испытание.
Опять какой-то шум, теперь уже намного ближе. Кажется, будто передвигают мебель.
Витек остановился. Мы почти соприкоснулись лицами.
— Ступеньки… Одни ведут вниз, а другие — вверх…
— Попробуем верхние, — ответил я, чуть шевеля губами.
И новый приступ страха. Сердце колотится немилосердно. Идем по ступеням. Семь, десять, четырнадцать… А зачем, собственно, я считаю эти ступеньки? Понятия не имею. Скорее всего, чтобы хоть как-нибудь успокоить себя.
Стоп! Какая-то дверь. Открыть? А что, если мы столкнемся лицом к лицу с незнакомцем?
Витек принимает решение. Он нащупывает ручку, нажимает на нее и осторожно толкает дверь.
Дверь открывается.
Подземная келья темна, но в полу ее виднеется светящееся пятно. Неужели там люк? Мы почти не дышим. Я весь взмок от пота, даже рубашка прилипла к спине.
Небольшое, диаметром в несколько сантиметров отверстие, забранное решеткой. Что-то вроде глазка в тюремной двери. Мы присаживаемся на корточки. Я заглядываю в отверстие.
Там, внизу, — небольшое помещение, слабо освещенное светом свечи. В ее неверном свете я вижу контуры каких-то странных предметов. Глаза легко осваиваются, и я начинаю различать какие-то аппараты, машины, длинные ящики… Монастырская сокровищница? Какая-то картина в позолоченной раме. Рядом еще одна. А в углу их навалена целая куча. Вдруг меня осеняет догадка. Я даже прикусываю губу.
Мужчина что-то настойчиво ищет среди ящиков. Нам видны только его затылок и плечи, да и то не отчетливо. Можно понять, что это человек сухощавый и, кажется, молодой. Значит, не Халас. Но кто же?.. Свеча мигает, свет ее колеблется.
Коваль дает знак возвращаться. Мы торопимся, но обратный путь кажется значительно короче. Вот и лестница. Я отлично запомнил: четырнадцать ступенек, а потом двадцать две. Железная дверца — и мы уже в библиотеке. Даже тьма здесь кажется не такой густой. Витек закрывает дверцу и зажигает карманный фонарик.
— Что будем делать? — спрашиваю я.
Витек молча достает из-за пазухи небольшой ломик. Он, оказывается, захватил его на всякий случай. Коваль продевает лом в ручку железной дверцы, а концы закрепляет между стеной и фрамугой. Теперь изнутри эту дверь не открыть никакими силами.
— Крыса попалась, — слабо улыбаясь, шутит Май. — Западня захлопнулась.
В свете фонаря я вижу, как у него по лбу катятся крупные капли пота. Участие Мая в этой нашей экспедиции можно назвать настоящим героизмом. Я кладу ему руку на плечо. Сердце у меня все еще бешено колотится, а в горле так сухо, что я, кажется, выпил бы целое ведро воды.
— Нечего время терять, — ворчит Коваль. — Айда в дежурку, позвоним в милицию.
…Капитан Черный принял нас в своем кабинете, а вернее, в маленькой комнатке, одну половину которой занимал письменный стол, а вторую тяжелый сейф. Было здесь еще несколько стульев, на которых мы и расселись.
— Ну как, представители конкурентной фирмы? — суровым тоном заговорил капитан, но было видно, что суровость эта напускная. — Обошли вы нас. Однако должен доложить вам, что и мы успели напасть на этот след. А знаете, почему я вам об этом докладываю?
Мы недоуменно переглянулись.
— Чтобы вы не лопнули от гордости, — любезно пояснил капитан. — А теперь перейдем к делу. Управление милиции объявляет вам благодарность за помощь в ликвидации банды грабителей и отыскании государственного имущества, похищенного этой бандой. Приятно звучит?
— Приятно, — так же серьезно ответил Май. — А можем ли мы рассчитывать на какие-нибудь ордена?
— Весьма сожалею, — вздохнул капитан. — Орденов пока нет на складе. Но коли уж речь зашла о наградах… — Он достал из ящика стола три коробочки с новехонькими наручными часами на одинаковых черных ремешках. — Позвольте, граждане, вручить вам эти подарки от имени управления милиции. Носите на здоровье, и пусть они у вас хорошо ходят.
Мои первые часы. Они сверкали никелем и чуть слышно тикали. Награда! От наград отказываться не принято, хотя подарок этот и был очень дорогим.
— А говоря между нами, у вас и в самом деле есть все основания гордиться, — уже серьезно продолжал капитан. — Благодаря вам, нам удалось найти все картины, украденные в музее, и почти всю похищенную в Медицинском институте аппаратуру. Контрабандистам почти ничего не удалось вывезти.
— А этот, которого поймали… — Витек Коваль нетерпеливо ерзал на стуле. — Кем он оказался?
— Главарем банды, — ответил капитан.
— А кто это был?..
— Служебная тайна, — не дал ему договорить Черный.
— Наверное, теперь у нас объявится новый учитель физкультуры, — произнес я с явным намеком.
— Ошибаешься, — ответил
