Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

можно было продолжить завтрак, полулежа в палатке. Подумав, что пока у него с едой все путем, он перенесся мыслями к встреченной компании, которая, скорей всего, заночевала от него не более, чем в десяти километрах, а то и вовсе неподалеку. Он представил себе их бивак и вновь порадовался, что ему не надо поддерживать все время хороший огонь под большими котлами, для чего нужен хороший запас дров или уйма усилий, чтобы их вовремя доставлять к костру, иначе готовка превращается в продолжительное мучение. Мужчины злятся, не находя под дождем сушняк. Женщины раздражаются, что костер совсем затухает, когда в него подкладывают новую порцию сырых дров, а если при этом они пекут лепешки или оладьи, то даже временный перерыв в нормальном горении закономерно выводит их из себя. В данном случае для Михаила это были уже не абстрактные женщины, а знакомые Ира и Галя, угостившие его обедом по доброте сердца, в то время как мужчины, кроме одного, видимо, Ириного мужа или любовника, были с ним более чем сдержаны. Неужели они и впрямь испугались, что он навяжется им на голову? Наверно, он зря остался у них на обед. Если случится еще какая-то встреча с ними, хорошо было бы возместить им потерю запасов. Только чем? Может быть, спиртом или банкой консервов? Вот теперь гадай, возьмут они или не возьмут. А-а, черт с ними! Мужики как мужики. Если пошли на эту Реку, значит, уже достаточно многого навидались, знают, могут и умеют. Чего их жалеть? Если у них есть двуручная пила, а рядом со стоянкой найдется сухостойная лиственница диаметром тридцать – сорок сантиметров у комля, они ее быстро свалят, раскряжуют и расколят, даже если предводитель будет только пилить во второй паре, а не колоть. Он такой, что не станет делать ничего лишнего. У него, как когда-то у Вадима, должно быть полно других дел, разумеется, более важных – организационных или общественно-политических. Да, в дровах тут не должно быть недостатка. Могут не только готовить бесперебойно, но и баню устроить. А что? Нагреют в костре несколько приличных камней, натянут над ними пленку шатром, вскипятят воду в ведрах и натаскают холодной воды – и пожалуйста – дамы первые, мы потом или наоборот или все вместе – на выбор паньства.

Подумав о бане, Михаил вдруг впервые представил, что здесь и эти дамы – Ира и Галя – могут оказаться совсем без одежды, и хмыкнул. Он вспомнил, что сегодня сам еще не купался. В плохую погоду лезть в реку совсем не тянуло, хотя заставить себя купнуться он мог и сейчас. Михаил вполне обходился в походах холодной водой, однако во многих туристских компаниях было принято и банное развлечение. Создать удобства особого труда не составляло – были бы только время и охота. А любители попариться и охолонуть по всей форме могли выскочить голышом из шатра и всего через десяток – другой шагов кинуться в холодную воду. Интересно, как в таком случае выглядели бы Галя и Ира. Наверное, очень неплохо или даже совсем хорошо. Стройные ноги, сочные формы ягодиц и грудей – а-а! – да что там! Зачем представлять себе небывальщину? Их формами уже любуются другие – будь уверен. Там есть кому смотреть! А ему на что распаляться виртуальными «ню»? Сегодня этой компании вполне может быть не до бани, тем более, что им надо суметь втиснуться в свой первоначальный график, который уже затрещал по швам. Значит, сегодня у них определенно ходовой день несмотря на дождь. Зря, конечно. Лучше было бы подождать, отдохнуть, привыкнуть к высокой воде – короче, сперва привести в норму себя, а потом уж думать о графике. Вон – за ночь уровень воды в реке возрос на метр восемьдесят – Михаил промерил от метки, которую накануне сделал в двух метрах от поверхности. Надо было ждать, что прибыль воды теперь будет возрастать ускоренными темпами. Этак скоро все камни в шиверах прикроются водой, но в какое бешенство должна будет прийти эта паводковая вода!

После завтрака Михаил прихватил ружье и пошел вверх по склону, но вниз по течению Реки. Напротив середины ближайшей шиверы он приспустился к воде и начал из-за деревьев рассматривать неистовствующий поток. Теперь при прохождении препятствий главным было не давать волнам сбить себя с курса и не допустить переворота байдарки. Если высота стояков превысит два метра, это будет уже явной угрозой перевернуться через нос. Длина «Рекина» была четыре метра, а устойчиво преодолевать валы байдарка способна, если они не выше половины ее длины – так считалось в литературе, и Михаил такую оценку разделял. Многое, конечно, зависело от крутизны сливов, но угадывать их на ходу было не так-то просто. В любом случае надо было проходить повороты ближе к внутреннему берегу, чтобы избежать прижимов. Но сегодня Михаил решил остаться на месте, побродить по тайге, хотя определенно знал, что в такую погоду никакой дичи не встретит, однако с ружьем и топором расставаться не стал.

Подъем прямо вверх от шиверы был достаточно крут и вскоре стал слишком утомительным. Поэтому Михаил перешел к подъему траверсами вправо-влево, время от времени обходя, где удобнее, скальные выступы и стенки. Он шел и думал, что сегодня с высоты из-за туч и облаков ничего не увидишь, но все-таки поднимался – во-первых, для того, чтобы потренировать ноги и сердце, а, во-вторых, в надежде, что вдруг наткнется на что-то неожиданное. И когда склон несколько выположился, он наткнулся на старую, сильно заросшую тропу. Судя по глубоким выбоинам в ней возле корней деревьев, тропа была конской – только кованые копыта могли оставить такой след, да еще после многократных прогонов. Конных караванов здесь не гоняли лет сорок. Отдельным охотникам с вьючными лошадьми тоже вряд ли требовалось заходить от поселка в низовье в такую даль. Видимо, тропа действительно осталась здесь с тех пор, когда золотоискательские артели в погоне за фартом обшаривали весь золотоносный край. Следовательно, там, куда вела тропа, какой-то из этих артелей выпал фарт, только вот в какую сторону надо было пойти, Михаил решил не сразу. Прикинув так и эдак, он принял как более вероятное, что надо идти прочь от далекого поселка. Никаких заметок и следов, которые могли бы о чем-то говорить, он не увидел. Даже консервные банки, если их кто-то и выбросил в давние времена, могли успеть истлеть в ржавую труху. Мысль о том, что тайга все-таки самоочищается за такой срок, немного порадовала Михаила. Даже тропу через какой-нибудь десяток лет вряд ли можно будет заметить – не то что банку. Внезапно тропа растворилась на площади небольшой старой вырубки. Молодые деревья и кусты на ней были со всех сторон окружены кондовой тайгой, а в центре стояли три высоких пня метра по четыре высотой на расстоянии метров трех-четырех друг от друга. Поверх этих пней был сооружен треугольный помост, на котором лежало что-то прикрытое старым корьем. «Лабаз», – сообразил Михаил. Можно было попытаться узнать, что там лежит, но бревна с глубокими зарубками наподобие лестницы он не увидел – видимо, сгнило, да и зачем ему было бы лезть? Брать с чужого лабаза добро здесь всегда считалось особо тяжким грехом, даже если оно оставалось нетронутым десятилетиями. К тому же оно могло и охраняться. На всякий случай Михаил надел очки для дали и, внимательно глядя под ноги, чтобы не задеть растяжку к спуску самострела, обошел вокруг старого хранилища ценностей. Растяжек он не обнаружил, равно как и никаких надписей или знаков, оставленных людьми. Михаил повернулся к лабазу спиной и быстро спустился вниз к Реке, стараясь не поскользнуться на хвое. На биваке он застал все как оставил перед уходом. То есть палатку под тентом, блестевшим от воды, закопченые котелки рядом с кострищем. Все выглядело мокрым и хмурым. Прежде чем забраться в палатку, Михаил обтер ладонью от капель воды стволы ружья и положил его на пол палатки рядом с матрацем. Потом снял с себя мокрую куртку «Дождь» из экипировки спецназа. Ничем особенным по уровню непромокаемости от других вещей из серебрянки она не отличалась, разве что тем, что снаружи была раскрашена под камуфляж. Влага проникала сквозь непроклеенные швы, не считаясь ни с какими особыми запросами разведчиков из спецназа. Одежда под курткой все равно становилась сырой даже под умеренным дождем, который шел во время его шатаний по склону. Ну, да это было в порядке вещей. Михаил аккуратно сложил куртку серебристой изнанкой вверх, положил на пол у порога и после этого сам на четвереньках залез вовнутрь и только после этого развернулся и сел лицом ко входу. Теперь настала очередь высоких сапог. Михаил спустил с бедер и коленей раструбы ботфортов, снял оба