Барышня ищет работу - Салма Кальк

слишком. Но губерния велика, и дел, требующих внимания, в ней преизрядно. В общем, маги нужны, а больше образованных магов — это и больше внимания разным магическим вопросам в целом. И тут я перехожу к предложению, которое намерен вам сделать.

Что, снова предложение? Наверное, у меня на лице было написано что-то не то, потому что он снова глянул жёстко.

— Выслушайте, Ольга Дмитриевна, потом делайте выводы. В нынешнем вашем состоянии вы опасны. Маг, не умеющий управляться со своей силой — бесполезный маг, ни к чему не пригодный маг, в перспективе мёртвый маг. До тех пор, пока вы не научитесь владеть собой целиком и полностью, вас не возьмут ни на какую службу и ни на какое доходное место. Поэтому если есть в вас хоть капля разума — вы немедленно займётесь вашим магическим образованием, уж не знаю, что там у вас с образованием обычным, Соколовский сказал — есть какое-то.

— Ну, есть, а зачем сразу волочь-то на меня, будто я злостно уклоняюсь и сопротивляюсь этому самому образованию? Я всю жизнь жила без магической силы, и никак не предполагала, что столкнусь с ней!

— Ещё бы разобраться, конечно, где это вы так жили, что не столкнулись, ну да успеется ещё. Пока же я предлагаю вам вот что. Вы отправитесь в Москву, Соколовский сказал, что дал вам рекомендательное письмо к профессору Пуговкину, своему наставнику. Он и определит вам программу обучения, его объём и срок. На весь этот срок я предлагаю вам стипендию — от генерал-губернатора, есть у нас такой фонд, образованные маги нужны весьма и весьма. Стипендия позволит вам учиться и не думать о том, где искать пропитание в Москве, там всё же жизнь будет подороже, чем у нас. А после завершения вашего обучения вы вернётесь в Сибирск и не менее пяти лет отработаете под моим руководством. Сейчас у меня единственный некромант, известный вам Соколовский, а нужда есть ещё минимум в троих, только где ж их взять? Мало кто горит желанием уехать к нам, и здесь жить и работать. Поэтому я беззастенчиво пользуюсь случаем.

Ну что ж, вполне так предложение, думала я.

— А если я захочу замуж выйти, как мне быть? — не то, чтобы я вот прямо собиралась, но спросить захотелось.

— Замуж вы всё равно сможете выйти не ранее, чем сдадите экзамен на владение силой и получите о том документ, таковы правила. Потом вернётесь сюда, а дальше будет видно. Если вы осядете здесь и родите магически одарённых деток-некромантов — чего ж лучше?

— И… если я соглашусь, то что?

— А что, пошлём сейчас Прошку на вокзал, он купит вам билет в первый класс, да и поедете себе. А Пуговкину я дам знать, чтобы встретил вас с поезда в Москве, да и всё. Чего тянуть-то? К Рождеству уже и переселитесь.

— Но… меня заверили, что мне положена некая сумма по завещанию Софьи Людвиговны. Её же… нужно забрать?

— Зачем? В Москве заберёте, придёте в тамошнее отделение банка и заберёте, к чему такие деньги с собой таскать? С собой — только самое необходимое, вы пока ещё не тот обученный маг, который и припугнёт, и не только, вас нужно доставить Пуговкину, как ценный груз. Что, поедете?

Я вздохнула.

— Поеду. Я принимаю ваше предложение, Матвей Миронович.

— Ну вот и славно.

Дальше он кликнул того самого Прошку и велел гнать на вокзал, узнавать, есть ли билеты на ближайший поезд, который послезавтра. А мне сказал отправляться домой и собираться.

И отправилась я собираться.

31. Вперед, к новым вершинам

31. Вперёд, к новым вершинам

Через день я стояла с вещами на вокзале губернского города Сибирска.

И ладно бы с чемоданом, точнее — с одним чемоданом! Чемоданов вышло три — в меньшее количество моя одежда не помещалась никак. Бедная компаньонка оказалась владелицей и пальто, и сапог, и шляпки, и бального платья — и всё это пришлось аккуратно упаковать. И ещё мне отдали швейную машинку, Агафья с Марфушей сказали хором — забирай, Оленька, ты умеешь с ней управляться, глядишь, и пригодится в новой-то жизни. Меня не ограничивали в багаже, поэтому её упаковали в деревянный футляр и привезли на вокзал вместе с чемоданами, и должны были погрузить в багажный вагон. Машинка ручная, не смертельно тяжёлая, не задавит, а пользы может быть немало. Кто там знает, что ждёт меня в здешней Москве?

В домашней Москве я бывала раза четыре. Всё время проездом, всё время там оказывалось слишком дорого для человека с моими доходами. Наверное, и здесь московская жизнь дороже, чем на краю географии?

За то небольшое время, что у меня было, я успела сходить в Сибирско-Азиатский банк — представиться, так сказать, и выяснить, что и вправду в Москве есть отделение, куда я смогу прийти и получить деньги. Я подумала — и взяла сейчас небольшую сумму вдобавок к тому, что у меня было от последнего расчёта с Софьей Людвиговной, мало ли, что там, в дороге. Остальное пусть лежит, более того — мне пообещали приличный процент, если не буду трогать хотя бы три месяца, а лучше того — и полгода. Выглядело привлекательно, я подумала ещё, что в плохом и ненадёжном месте Софья бы не стала держать свои капиталы, и согласилась на полгода. Мне же обещали какую-то стипендию, так? А жить скромно я умею.

Вечером в нашем доме собрались провожать меня в новую жизнь. Все наши, и Антип Валерьяныч пришёл, и Медвежинский заглянул, и другие соседи. Явился и Фёдор Алексеевич, вздыхал, мялся, потом попросил разрешения сказать мне несколько слов наедине. Я не отказала — пусть говорит.

Вообще я все эти дни ощущала себя как под психотропными препаратами. Всё вижу, всё слышу, на всё реагирую, ничего не ощущаю. Я вздыхала, говорила — подумаю потом, вот поеду в поезде — и подумаю, там будет очень много времени. А сейчас не нужно. Поэтому я пошла в кабинет Софьи слушать Мельникова, что уж, я ж уеду, а он останется.

По нему было видно, что он долго собирался с духом, чтобы начать этот разговор. Но собрался.

— Ольга Дмитриевна, прошу, выслушайте.

— Да, Фёдор Алексеевич, я слушаю вас.

— Составьте счастие моей жизни, Ольга