Потерянный ребенок - Эмили Гунис

Харви! – крикнул он в дом и направился к ним своей развалистой походкой, оставив входную дверь приоткрытой. Подняв Ребекку на руки, Тед громко и неловко чмокнул ее в щеку. Спустя минуту они увидели, что в дверях показался семилетний светловолосый мальчик, одетый в рабочий комбинезон. – А вот мисс Ребекка уже, между прочим, плавает, Харви Робертс, хотя она на два года младше тебя!

Когда Тед подбросил девочку в воздух, Гарриет услышала позади знакомый ей звук велосипедного звонка почтальона и, обернувшись, увидела, что тот едет к их воротам.

– Сейчас возьму! – прокричал Тед, направляясь к калитке. – Я буду на поле, нужно починить электрическую изгородь. Увидимся в обед. Доедете до мистера Такера на грузовике с детьми и захватите у него корм, ладно? – Сегодня письмо для вас, миссис Уотерхаус, – обратился к ним почтальон. Взгляды Гарриет и Теда встретились, и она опустила глаза на конверт, который ей протянули.

Гарриет улыбнулась почтальону и взяла письмо.

Ее сердце забилось сильнее, и, почувствовав на себе удивленный взгляд Теда, она покраснела. Только один человек знал, где она находится, – врач Джейкоба в лечебнице Гринуэйс. Терзаемая муками совести, она написала ему всего неделю назад.

Безусловно, то, что Джейкоб сделал с Сесилией, было непростительно, однако он все это время страдал от военного невроза. Он был хорошим человеком, она любила его, и он был отцом Ребекки. Пусть маленькая девочка никогда не узнает о своей настоящей матери, однако она была дочерью ее мужа, который нуждался в их помощи и поддержке. Она не могла просто так бросить его.

Она взглянула на конверт – на марке стоял штемпель Чичестера. Перевернув письмо, она подняла глаза на Ребекку, которая сидела на тюке сена и смеялась, глядя на Харви, гоняющего по двору кур. Наблюдая за счастьем своей дочери, она поймала себя на мысли о том, как сильно ей хотелось бы остановить это мгновение, словно в конверте была бомба, которая вот-вот должна была взорваться и все изменить в их жизни. Осторожно доставая из конверта напечатанное на машинке письмо, Гарриет заметила, как сильно у нее дрожат руки.

Психиатрическая лечебница Гринуэйс, Чичестер

18 июля 1952 года

Дорогая миссис Уотерхаус,

Хочу поблагодарить Вас за письмо от 14 июля, в котором Вы указали Ваш новый адрес.

Как Вам известно, мы лечим Вашего мужа в отделении военного невроза в лечебнице Гринуэйс с января 1947 года. Первоначально мистер Уотерхаус поступил с острым невротическим расстройством или боевым неврозом, и ему пришлось выписать большие дозы карбоната лития. Электрошоковая терапия позволила механически уменьшить подавленность мистера Уотерхауса, и через год он смог покинуть закрытую палату, вследствие чего последние три года содержится в открытой. Он впервые проявляет желание вернуться обратно в общество, у него есть возможность покидать лечебницу на полдня или даже на целый день. Наконец, значительно состояние Джейкоба улучшили его беседы с лечащим врачом и в особенности художественная терапия.

Я с радостью могу Вам сообщить, что он больше не представляет опасности для себя или окружающих и стремительно идет на поправку. Полагаю, настало время, когда ему было бы полезно повидаться с семьей. Надеюсь, что с Вашей помощью он сможет несколько раз остаться дома на выходные перед официальной выпиской из лечебницы. Вы упомянули в своем письме, что растите пятилетнюю дочь, и мы хотели бы убедиться в том, что Вы будете счастливы жить с ним и что у Вашего мужа будет всецелая поддержка со стороны Вас и общества.

В надежде на его реабилитацию и на то, что он вернется домой к своей семье, я хотел бы лично обсудить с Вами его поведение в отношении Вас, а также те слова или вещи, которые, по Вашему мнению, вызывают в его мозгу болезненные воспоминания о том, что ему пришлось пережить в Нормандии. Нам нужно вместе проработать все эти моменты, чтобы убедиться, что Вы понимаете механизм действия военного невроза и знаете, как можно избежать неприятных последствий дома, прежде всего потому, что он будет жить в одном доме с маленьким ребенком (громкие звуки и крики могут сильно напугать мистера Уотерхауса).

Если вам будет удобно, то я хотел бы встретиться с Вами на следующей неделе в четверг, и поскольку до нашей встречи остается не так много времени, то я был бы Вам весьма благодарен, если бы Вы ответили мне как можно скорее. Если вы хотите взять с собой дочь – а мне известно, что Джейкоб очень хочет с ней познакомиться, то мы могли бы договориться, чтобы он сводил ее на нашу ферму в Гринуэйсе, чтобы их встреча прошла в максимально спокойной обстановке.

Джейкоб очень часто говорит о Вас, и я с нетерпением жду нашей встречи.

Искренне Ваш,

Доктор Филипп Хантер

Гарриет глубоко вздохнула, снова положила письмо в конверт, засунула его в карман и обратилась к детям:

– Собирайтесь, солнышки, и залезайте в грузовик. Мы поедем за кормом.

Опустившись на колени и взяв Ребекку на руки, она посмотрела в сторону моря и увидела, что на нем поднялись волны. Яркое утреннее солнце потускнело, на улице заметно похолодало, и небо заволокло облаками. Когда она завела двигатель грузовика, по ветровому стеклу застучали капли дождя, и глубоко в душе Гарриет почувствовала, что приближается буря.

Глава двадцать восьмая

Харви

18.00, среда, 19 ноября 2014 года

Харви Робертс стоял у двери в тихой палате Сесилии Бартон и смотрел на пожилую незнакомку. Спинка ее кровати была приподнята, ее глаза были закрыты, с хрупких плеч свисал выцветший больничный халат, а на впалых щеках лежали длинные седые волосы. По ее затрудненному дыханию было ясно, что она изо всех сил боролась за каждую остававшуюся у нее минуту жизни. Ее лицо было очень бледным, а рот закрывала маска. Рядом с ней сидела медсестра и наблюдала за показаниями монитора, который тихо пищал возле ее кровати.

Детектив-инспектор Галт стояла прямо у Харви за спиной, и, почувствовав на шее ее тяжелое дыхание, он был вынужден сделать шаг вперед и пропустить ее. Подойдя к кровати Сесилии, она перевела взгляд на Харви; он остался, не в силах сдвинуться с места. Ему все еще было непонятно, что именно от него требуется. Предсмертное желание этой женщины было для него не так важно. У него было достаточно боли и сожаления, с которыми нужно было как-то справляться, и на ее горе у него просто не было ни времени, ни сил. Он жалел о том, что приехал, – сейчас ему нужно было быть в