Смерть пахнет конфетками - Александр Михайлович Кротов

Здоровяк, держащий Кира, бросил того на пол. Парень осмотрелся.

Один из двоих незваных гостей был ему знаком. Это был Якорь, кореш которого отправился гулять за окно из квартиры Алёнки и Владика несколько дней назад. У Якоря виднелся лейкопластырь на лбу, но других признаков недомогания от последствий той драки, что произошла не так давно, у него не было.

Геннадьич сидел на кровати матери. Женщина сидела рядом с ним, она выглядела плохо, её кожа стала желтее, а вокруг глаз – темнее. Её руки тряслись, голова дёргалась, ничего не понимающий взгляд был направлен куда-то сквозь происходящее в комнате. Она жевала пряник, роняя крошки на запачканную юбку. Ей было не просто. Она то пыталась откусить с одной стороны, то с другой, но у неё не всегда получалось. Даже такое простое занятие ей давалось с трудом. Она было переместила своё внимание на Кира, но Геннадьич тут же перевёл все её не сфокусированные на происходящем акценты на себя.

– Петровна, ещё чайку? – добродушно сказал мужчина.

Женщина посомневалась, а потом сказала:

– А, давай!

– Якорь, сгоняй, – велел Геннадьич.

– Харе, – сказал Якорь. – Опять обоссытся.

– Сгоняй, я сказал, – повторил просьбу риелтор, который в криминальной иерархии оказался выше, чем здоровяк.

– Сам иди, – не согласился с иерархичной расстановкой Якорь, показав, что у него тоже есть право голоса.

– А документы ты будешь заполнять? – спросил мужчина в деловом костюме.

– Этот убежит, – привёл аргумент Якорь.

Геннадьич вздохнул и молвил:

– Тогда дай ему понять, что бегать плохо.

Кир только встал на ноги, как Якорь дал ему такую оплеуху ладонью, что взрыв в деревне другого мира показался равнозначным по силе. Но Кир быстро очухался, чуть было не перелетев через открытое окно. Верхушки тополей были совсем близко.

– Здесь тебе не девятый этаж, – сказал Якорь. – Шанс выжить есть, но будет ли от этого легче? Вопрос.

Он взял с журнального столика пустую кружку матери с отколотым краем. Она была её любимой кружкой, несмотря на дефект. Несуразные цветы, обозначенные небрежной графикой. Но, несмотря на внешнюю неприглядность, она была ей дорога. Ещё на журнальном столике около кровати лежали какие-то документы. На них уже было пятно от чая и крошки пряников.

– Зачем ты толкнул паренька? – сказала мать Кира, не узнавшая сына. – Хулиганы! Разве это дело?

– Бабушка, – сказал Геннадьич, – а как же чай?

– Чай я буду, – ответила женщина, которая, несмотря на шестидесятипятилетний возраст, выглядела настоящей старухой, лет на двадцать старше.

Якорь удалился, а Геннадьич достал пистолет с глушителем.

– Ой-ёй, – только и отреагировала старушка. – Как настоясчий.

Геннадьич не заметил её слов. Он обратился к Киру.

– Мы с утра здесь сидим. Найти тебя оказалось вполне возможно, как ты понял. Думаю, ты понимаешь и цель нашего визита. Твои подвиги доставили неприятности. Но ты можешь сгладить вину. Переписываешь на нас квартиру. Или не делаешь этого. Но это будет неверным решением. Уж поверь.

– У меня есть значительно больше денег, – сказал Кир, мысли которого начали путаться, ему нездоровилось.

– Откуда? – удивился Геннадьич. – В твоём бардаке мы их не нашли. Учитывая все условия, на своей работе ты получаешь совсем мало. Мы нашли тебя не быстро, но нашли. Теперь твоя жизнь по-настоящему в твоих руках. Потом можешь прожигать её, ничего не изменится. Только крыши над головой не будет. Но тебе же не привыкать жить одним днём. По твоей расцарапанной морде видно. Ты самый настоящий алкаш, посмотри на себя в зеркало, как ты выглядишь. Давно, наверное, себя со стороны не наблюдал. Но всё это не такая уж проблема, как… отсутствие жизни. И да, у нас всё схвачено, к ментам можешь даже не соваться. Будет хуже.

Геннадьич повернул пистолет в сторону старушки. Но та не отреагировала. Она продолжила кромсать пряник своим почти беззубым ртом.

– Чаю бы, – только попросила она.

– Сейчас всё будет, – заверил Геннадьич. – Только Кирюша подпишет бумажки.

– Кирюша, – обратила свой полуслепой взор старая женщина на Кира. – Как хорошо, что ты здесь. Я так скучала. Где ты ходишь? Опять задержался в школе?

– Да, мам, – сказал Кир, присев на корточки перед столиком.

– А что у тебя с лицом? – заметила старушка следы от приключений.

– Порезался, когда брился, – ничего лучше не смог придумать Кир, воспользовавшись словами Гжельского.

– Так аккуратнее значит надо! – сделала наставления мать. – Кто ж так делает…

Бумаг было не так много, и Геннадьич заботливо пододвинул их к парню. Рядом лежал его паспорт и дешёвая шариковая ручка с синей пастой. Кир было потянулся к ней, но отпрянул. Под кроватью мамы лежал утопленник.

Кир даже обрадовался – они вернулись!

Обернувшись, он увидел Машу. Видеть её было ещё большей радостью. А у входа в комнату в пятнадцать квадратных метров стояла блондинка, сквозь которую прошёл Якорь с наполненной до краёв кружкой с кипятком.

– Можно мне позвонить? – попросил Кир.

– Позвони, – сказал вставший за его спиной Якорь. – Только лишишься матери.

– Горяча, – сказала старая женщина, дотронувшись до поставленной перед ней кружки. – А водички холодной есть?

– Ты издеваешься?! – взревел Якорь.

У женщины намокли глаза. Она с обидой сказала:

– Кирюша, почему он кричит, кто эти люди?

– Слушай, – процедил сквозь зубы Якорь, положив увесистую ладонь на худое плечо Кира. – Я за своей матерью так не ухаживал, даже когда она умирала. А у этой старой твари всё утро сердце болело, еле откачали. Пряники и чай помогли. Но Димон, мой друг, погиб. Ему пряники и чай не помогут. Представляешь, как я зол? И прекрасно помню, как ты меня ножом полоснул, благо у тебя это плохо получилось. Я держусь из последних сил – не проверяй на прочность мои нервы.

– Кирюша, что им надо? – заплакала женщина.

– У меня тоже голова болит, – сказал Геннадьич, дотронувшись глушителем пистолета до виска старой женщины. – Резче!

Старушка завопила:

– Ой, больно-больно!

– Резче! – злобно повторил Геннадьич.

Кир снова потянулся за ручкой, не обращая внимания на укор со стороны своих видений. Но они ничем не могли помочь. Лишь стояли над душой, ждали.

Геннадичь убрал с виска старой женщины пистолет, но та не успокоилась. Тогда он вручил ей в руки новый пряник, и старушка быстро замолчала, не в силах решить, что ей делать с двумя угощениями.

Кир только принялся бегло изучать первую бумажку с текстом договора продажи, как во входную дверь квартиры кто-то стал ломиться, неаккуратно кромсая замочную скважину ключом.

– Кто это? – спросил Якорь, не отпуская плеча Кира.

– Тётка, – сказал парень, когда все услышали звук открываемой двери.

– Есть кто живой? – вопросил из прихожей голос родственницы Кира и его матери.

– Реши это проблему без глупостей, – прошипел на ухо Кира Якорь.

Парень вышел из комнаты в прихожую. Тётка была одна.

– Ты когда приехал? – начала она атаку вопросами. – Что у тебя с физиономией? Загулял, а я тут шарахайся! Вчера была, сегодня пришла, мать-то совсем плоха!

– Извиняюсь… – начал было Кир.

Но женщина перебила его:

– Продуктов принесла, – сказала она, прочапав на кухню