Смерть пахнет конфетками - Александр Михайлович Кротов

– Увидеть небо вместе с тобой, – сказала Аня. – Мы так долго были вместе в подземелье, что мне нужно увидеть небо…

– Ты можешь увидеть его и без меня…

– Я умираю, ты знаешь. Мне осталось так мало…

– Я поддержу твою жизнь, пока ты ждёшь людей, которые тебе помогут.

– Они уже не помогут. Давай увидим небо. Сейчас оно похоже на тебя, такое же чёрное…

– Давай.

Они вышли из помещения. Вероника очнулась, но не издала ни звука. А Кир был заколдован зрелищем воссоединения двух насильно-родственных существ, что не мог отвести взгляда. Правда, совсем рядом показалась смерть, но Кир уже перестал её бояться.

Минуя пустое фойе, Аня и сопровождающая, но почти не прикасающаяся к ней, тень, вышли на территорию перед пансионатом, где тут же погасли все уличные фонари, чтобы не мешали смотреть на небо. Это постаралась тень.

Она сказала:

– Ты права, небо похоже на меня. Только на нём есть звёзды, а на мне их нет…

– Звёзды должны украшать душу, а не внешний облик, – сказала Аня.

– Почему ты раньше так со мной не разговаривала?

– Я тебя боялась, – подумав, сказала Аня.

– Ты меня любишь? – после паузы спросила тень, распластавшись бесформенной жижей перед ногами женщины.

– Нет…

– Почему? – в детском голосе тени появилось разочарование. Она собрала себя с асфальта и встала вровень с собеседницей.

Анна говорила быстро, сбиваясь:

– Я бы и не заговорила с тобой, если бы не Гжельский. Он убрал страх перед тобой, он заблокировал некоторые мысли, он сказал мне… сказал мне, что делать… и я не хочу умирать, не хочу умирать!

Аня заплакала. По её щекам потекли слёзы. А Кир проследовал за ними и стоял в фойе, подслушивая их разговор. И он тоже находился в смятённых чувствах. Как же ему было плохо, будто он пережил самое сильное похмелье, но абстинентный синдром ещё не прошёл, заставляя трястись тело и принимать всё слишком близко к своему взволнованному нахлынувшими неопознанными чувствами сердцу. Казалось, всем вокруг плохо…

– Ты не умрёшь, – сказала тень. – Кто такой Гжельский? Если хочешь, мы дождёмся его или тех, кто тебе поможет…

– Не помогут, ты знаешь, – сказала Аня, не переставая плакать. – Я пыталась сопротивляться, но больше не могу. Я сделала, что смогла и как смогла. Но я не хочу умирать…

– О чём ты твердишь? – удивилась тень.

Аня не ответила. Она всё плакала, но смогла сказать сквозь слёзы:

– Я против этого, но… обними меня напоследок.

Тень послушалась. Она осторожно окутала женщину своей чернотой, стараясь сделать это как можно деликатнее, зная, что ей больно.

Анна успела достать из-за крепкой резинки трусов гранату, которую дал ей Гжельский, заблокировав мысли об этом смертоносном предмете, но они всё равно просачивались сквозь сознание. Но тень не смогла сразу прочитать эти мысли.

Кир почти ничего не видел, но почувствовал, что пора сваливать. Видения стали слишком навязчивыми. Они были повсюду. В панике оглядываясь, он быстрым шагом пошёл на свет коридора первого этажа, а в этот самый момент Аня вновь сказала о том, что не хочет умирать. После чего выбросила чеку и разжала руки.

Взрыв был сильный, стеклянную часть фойе разнесло на мелкие осколки. Неизвестно откуда появились вооружённые люди Гжельского, зажглись прожекторы. Загрохотали автоматные очереди, расстреливая то, что осталось от тени.

А Кир побежал, как можно дальше. Ему тоже хотелось плакать, но сил на это не было. Он устал. Да и Маша смотрела на него так, будто ещё не всё было кончено. Нет, совсем не всё.

Кир остановил свой бег в комнате Стахова. Он помнил, что в ней были какие-то датчики, убирающие видения, которые стали слишком близкими, начали осязаться, начали издавать какие-то звуки. Он очень хотел от них спрятаться. Он был не готов к такой атаке на психику. Все просветления, что происходили в недавних стрессовых ситуациях, ушли на второй план, полностью оставляя всё внимание панике.

Он нашёл одеяло, под которым планировал провести ночь, и укрылся им с головой. Но это не помогло. Кто-то трогал его ноги, не убирающиеся под комок покрывала. Кир высунул голову наружу. Свет проникал в номер только через расставшийся с дверью проём.

В комнате он был не один. У окна стоял мужчина в трико и майке, который любовался ночью. Привлекательная блондинка сидела на кровати, закинув ногу на ногу. Маша стояла рядом, её лицо было печальным. Где-то рядом танцевала неумелый детский танец девочка в нарядном платье. А за ноги Кира трогал жёлто-синий, распухший утопленник. У входа в номер показалась смерть. Она выглядела растерянной, будто сама не ожидала от реальности таких выкрутасов.

И Кир успокоился. Что ж, если вы даже здесь не хотите оставлять меня. Значит, я не уйду. Куда мне без вас. Мои монстрики.

Такое умиротворение настигло парня, что он, подложив руку под голову, лежал, любуясь полигоном ночных мыслей – потолком. Утопленник, верной собакой, пристроился где-то у его ног. Рядом легла блондинка, положив свою голову ему на плечо. Маша робко села по-турецки рядом с ним. Девочка осталась танцевать в свете тусклых ламп коридора, поглядывая на Кира, чтобы удостовериться, смотрит ли он на неё. Смерть прислонилась к стене, войдя в помещение. Только пузатый мужчина вздохнул и вышел в коридор, будто почувствовав себя лишним в этой компании.

Мгновения спокойствия потеряли счёт и показались долгими. Тишину нарушил неизвестно откуда взявшийся мужчина с автоматом. Он сказал:

– Там эвакуация. Велено тебя проводить до машины.

– Я никуда не пойду. Мне и здесь хорошо.

– Я не могу из-за тебя всех задерживать! А ну-ка встал и пошёл! Тут скоро такое начнётся…

– Мне плевать, – сказал Кир. – Мне никуда не надо.

– Это окончательный ответ? – спросил будто не мужчина, которого Кир не видел раньше, а сам Гжельский.

– Да, я останусь.

– Ну и пошёл ты в…

Кир не расслышал, куда надо было идти, ведь никуда идти ему совсем не хотелось. А мужчина убежал, гремя своими ботинками и тяжестью автомата за спиной, сообщая по рации о решении сумасшедшего парня.

Кир понял, что если уделили внимание ему, то эвакуируют и Кристину, и Веронику, и Свету, и… а больше никого и не было. Антон. Нормальный парень, весь негатив к нему был зря. Хруст костей. Он такой, похожий на скрип снега и размельчение чипсов для какого-то диковинного салата, что когда-то пыталась приготовить Кристина по рецепту из интернета. Одиноко ей теперь будет. Зато Киру одиноко уже не станет. Он это понял. Никакие трудности не лишат его удовольствия от пребывания в этом обществе мёртвых людей, точнее, того, что от них осталось, и нелюдей. И пусть это болезнь, пусть это сбой в системе организма. Но он не одинок, как та Аня, которая пыталась быть нужной, но её использовали. А Кира никто не использует, его просто окружают