Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задняя дверь оказалась не заперта. Этот человек был глуп. Неужели он считал себя бессмертным? Сегодня его осенит некоторое знание – в гораздо большем объеме, чем может ему понравиться, – но это принесет ему и немало хорошего. У него будет время предаться философствованию. Они могли бы вызвать его сюда, в луна-парк, на следующий солнцеворот и порасспрашивать о жизни, в которой можно все. Он мог бы назвать состав средства от сыпи, вызываемой сумахом, или порассуждать о загадках периодических таблиц, может быть, почитать им задом наперед. Он мог бы изрядно поразвлечь целую тысячу маленьких грустных человечков.
Харбин проник внутрь, открыв дверь, осторожно неся свою трость, и остановился; капли дождя падали с него на битумные плитки пола. Он с улыбкой осторожно двинулся вперед, прислушиваясь к полутьме и воображая, что ему принесут следующие десять минут. Его слух неожиданно словно заострили на точильном ремне. Музыка каллиопы, шорох и рев печи, треск и стоны аттракционов в луна-парке – все это звучало в его голове, словно присутствовало здесь, подталкивая его вперед.
Он остановился в дверях, посмотрел вдоль коридора в сторону кабинета. Поле его зрения сузилось, словно он стоял в начале длинного туннеля и смотрел, как доктор Дженсен работает там в одиночестве. Дженсен кивнул в сторону маленькой бутылочки с жидкостью. В воздухе пахло чем-то – одуванчиками, смолой, океаном. Ноздри Харбина расширились. От этого запаха у него вдруг закружилась голова. Он бросился вперед, к кабинету, с тростью наперевес. Ему казалось, что двигается он слишком медленно, словно воздух перед ним сгустился. Дженсен повернулся и покачал головой. Он закрутил крышечку на бутылочке, стоявшей на столе, пытаясь задвинуть ее куда подальше, спрятать. Он открыл рот, собираясь закричать. Дужка очков слетела у него с левого уха, очки повисли наперекосяк, когда он попытался увернуться от удара тростью. Он взмахнул руками и стал падать на спину, ударился головой об острую кромку письменного стола, а потом рухнул на шкафчик, наполненный химическими сосудами.
Харбина шатнуло от этого грохота, он тряхнул головой, пытаясь прогнать из нее шум, который набирал обороты, обездвиживал его руку с тростью, когда он попытался ее поднять, чтобы нанести еще один удар. Свободной рукой он провел по столешнице, скидывая с нее на пол всевозможные емкости, химические стаканы и засушенных животных, найденных в приливных заводях. Он схватил бутылочку и раскрутил ее содержимое, как люди раскручивают вино в бокале, потом отвинтил крышечку и вдохнул пары, его глаза расширились от предвкушения.
Запах жидкости вытеснил все шумы из его головы, и на миг ему показалось, что он гонит повозку по Прибрежной дороге от лагун с пресной водой на север. Рядом с ним сидит Джейн Хендерсон в кружевной одежде, а у него за спиной с полдюжины форелей, пойманных им на мух, которых он отловил утром. На мгновение он вспомнил чувства, которые не мог толком объяснить, он словно услышал несколько музыкальных нот, жужжание пчел в жаркий летний день, вызвавший в его памяти что-то из юности, что-то, не поддающееся теперь определению. Он завинтил крышку на бутылочке. Это было опасное дело. Оно требовало осторожности, иначе он рисковал выставить себя дураком.
Воспоминание увяло, промелькнуло, как сон, и исчезло. Он наклонился над упавшим доктором, приставил кончик трости к его шее, и легонько надавил на нее.
* * *
Джек, Хелен и Скизикс услышали звук выстрела, когда были в пятидесяти ярдах от дома доктора Дженсена. Ничто не говорило о том, что выстрел был сделан в доме доктора, но они, не сказав ни слова, бросились бегом к дому. Мысль о летящих пулях немного притормозила их, когда они добежали до калитки, но мертвая тишина в освещенном доме гнала их вперед, и Хелен с двумя парнями по бокам постучала в дверь кулаком.
– Входите, – раздался изнутри срывающийся на крик голос миссис Дженсен.
Они распахнули дверь, и нашли ее во врачебном кабинете. Доктор лежал боком на полу, прижимая руку к шее, и кашлял.
– Застрелили! – воскликнул Джек, увидев револьвер, лежащий на секционном столе, вернее на простыне, укрывавшей тело Ланца.
– Нет, он цел, – ровным голосом сказала миссис Дженсен. – Этот человек ушел через заднюю дверь. Вор, видимо.
Она наклонилась над мужем, потерла его шею ватой, смоченной спиртом, расстегнула пуговицы на его рубашке.
Через мгновение Скизикс был у задней двери, Джек и Хелен ринулись следом. Они остановились у ограды, посмотрели в темную даль проулка, недоумевая, кто же стрелял. Ранений у доктора Дженсена не было: пуля попала не в него. Они каким-то чутьем знали, кого ищут. Они наклонили головы, прислушались, ночь немного приуменьшила их неожиданную храбрость. Вот оно – они услышали – быстрое цок-цок-цок трости по камню. Он уже вышел из проулка на дорогу.
– Идем, – сказал Скизикс и пустился с места рысцой. Джек припустил за ним, волновался он куда как меньше Скизикса.
– Зачем? – спросила Хелен, немного замедлив бег, слыша рядом пыхтение Скизикса.
Джек сам не знал ответа на этот вопрос. Он бежал только потому, что именно этого от него и ожидали, но у него не было ни малейшего желания встретиться с доктором Брауном, от которого он только-только – всего час назад – спасся.
– В прошлый раз нам не удалось, теперь мы его сделаем, – сказал Скизикс.
Хелен остановилась, сложила руки на груди.
– Ничего мы его не сделаем. Он улетит. Ты сам это знаешь, если только то, что ты мне сам и рассказывал, не просто брехня. Мы теряем время. В худшем случае на этот раз он тебя прикончит. Или нас всех.
Скизикс тоже остановился и повернулся, чтобы возразить ей. Хотя было ясно, что переубедить ее не удастся. Так оно и было на самом деле. Чего они могут добиться? У них нет ни камней, ни оружия. Кроме того, стреляла, вероятно, не кто иная, как миссис Дженсен. И стреляла она в доктора Брауна. Иначе револьвер не остался бы в кабинете. Зачем Браун приходил туда? Неужели для того, чтобы убить бедного доктора Дженсена?
– Мы сдались, – сказал Скизикс, когда они все втроем вернулись. Доктор Дженсен уже сидел, но все равно выглядел не очень. Когда миссис Дженсен наложила ему компресс на затылочную часть головы, он поморщился от ее прикосновений. Пол был усыпан битым стеклом и керамикой. В воздухе стоял слабый аромат
