Утро новой эры - Алексей Доронин

А здесь, рядом с «Ground Zero», на поверхности ничего не нашел бы даже самый отчаянный мародер. То, что не доделали пожары и взрывная волна, закончило наводнение – и все здесь было теперь погребено под слоем спрессованных обломков. С лопатой тут делать нечего, тут даже экскаватор не мог бы помочь.

Но именно здесь глубоко под землей они надеялись найти то, что поможет Подгорному пережить новую зиму без голода.

Даже выйдя на поверхность, они продолжали жить в режиме вечного аврала. Как только в начале сентября закончилась свистопляска с уборочной, когда из земли пришлось выкапывать недозревшую картошку – практически монокультуру, сразу же началась подготовка к зиме. Уже в конце октября ждали заморозков до минус двадцати.

Еще в начале уборочной страды стало ясно, что крохотного урожая хватит едва ли до следующей весны. Охота не могла заполнить бреши, рыбы в ближайших реках не было, и даже забой лошадей и коз мало что дал бы.

Перед общиной снова вставал забытый ненадолго призрак голода. Руководство ломало голову, перекраивая продовольственные нормы как тришкин кафтан.

Наличного запаса хватит, чтобы пережить зиму, правда, не без голодных обмороков. Казалось, помочь может только чудо, но дни шли, а чудес не происходило. Стоит ли удивляться, что когда подвернулась возможность поискать еду там, где искать ее никому еще не приходило в голову – в эпицентре, то за нее сразу ухватились?

Возглавлял экспедицию Павел Ефремов, за техническую часть и вождение отвечал бывший нефтяник, работавший на «северах», а на Антоне лежала ответственность за спуск. Или «залаз», как он его называл.

Автопарк Подгорного поражал пестротой. Тут были и армейские «Уралы», найденные еще в Новосибирске, и десяток КамАЗов, доставшихся поисковикам в почти идеальном состоянии, и две «Шишиги» выживальщиков, которые прошли испытание посерьезнее, чем ралли «Дакар».

Из боевой техники имелись две боевые машины пехоты, три МТЛБ и несколько новых «Тигров» и «Волков». Тут же был целый взвод внедорожников и малотоннажных грузовиков. Все это собирали с миру по нитке, и если мелочь в основном происходила из подземных гаражей, где ее не затронуло действие импульса, то  почти все большегрузные автомобили были добыты во время вылазок.

Но для особой задачи были выделены особые машины – два амфибийных вездехода ДТ-30 «Витязь». Эти двухзвенные гусеничные машины могли пройти по любому грунту, болоту, снегу, и даже пересечь средней ширины речку. После «доводки» десятитонные вездеходы потяжелели еще на триста килограммов. Теперь они были полностью загерметизированы, а усиленный листовым свинцом корпус давал водителю и пассажирам защиту от остаточной радиации, почти как у современных танков. Ходовые качества не пострадали – для такого мощного двигателя лишние несколько центнеров не помеха. Поступавший снаружи воздух очищала автомобильная фильтровентиляционная установка, снятая с машины войск РХБЗ.

По принципу «системы ниппель» снаружи разместили датчики радиоактивности, а табло счетчика вывели на приборную панель. Стальными заглушками закрыли все лишние окна, зато установили несколько камер для кругового обзора.

В принципе, это была и готовая противопульная броня, без которой экипажу агрегата, тащившегося с черепашьей скоростью, было бы весьма неуютно. Конечно, полагаться на нее следовало с оговорками. Но на танках и БМП двадцать тонн груза не перевезти, да и не было у них танков.

Гусеничные «марсоходы», как их прозвали в Подгорном, нашли случайно, когда проверяли застрявшие на железной дороге составы. Они стояли на платформах посреди чистого поля, укрытые брезентом. Новенькие, без единой царапины. Должно быть, направлялись в Нефтеюганск или Новый Уренгой, где подобную технику использовали нефтяники и газовики.

Были веские причины выбрать для операции именно эти машины. Спустя год и месяц после взрыва двух бомб уровень радиоактивного заражения в Новосибирске должен был упасть до мизера, но с наступлением весны откуда-то вылезли мерзкие миллирентгены, которые за часы работы складывались в рентгены. В идеале желательно было провести большую часть работы, не покидая кабины.

Кроме радиации, герметичность машины защищала и от других вредных факторов. Даже сейчас, осенью, находиться в столице Сибири было трудно из-за одуряющего смрада. Летом трупы интенсивно разлагались, а теплокровных животных, которые могли бы разделить трапезу с бактериями, осталось слишком мало… Через пяток лет в такой сырости от них останутся голые кости.

БМП ехала впереди. Без нее они могли бы, не добравшись до Новосибирска, пропасть в зоне голодных озверевших деревень. Но пулемет и автоматическая пушка заставляли местных сидеть по домам.

Чем дальше углублялись в «мертвую зону», тем сильнее крепло в каждом из них убеждение, что это справедливое название.

Обезображенные дома смотрели пустыми провалами окон, скалились вслед торчащими из покореженных плит арматуринами, стучали дверями-зубами, а в горлах их опустевших подъездов и лифтовых шахт рождался вой, не суливший непрошенным гостям ничего хорошего. Их встречали вымершие улицы, на которых единственными звуками в те минуты, когда стихала буря, был рокот двигателей вездеходов и лязг гусениц.

Они уже миновали красную черту, отмечавшую на карте зону стопроцентного поражения неукрытой живой силы. Перешли ее незаметно: постепенно дома теряли свой первоначальный облик, лишались крыш и верхних этажей, прижимаясь к земле. Все чаще между зданиями стали мелькать бесформенные груды щебня. Кирпичные коробки продержались дольше всего, но при приближении к Центральному району сдались и они, дальше потянулись только обрубки в один-два этажа.

Здесь уже не жил никто. Живые наведывались сюда за уловом и, потратив весь день на занятия «археологией», спешили вернуться домой дотемна. Ночью район безраздельно принадлежал своим мертвым хозяевам.

Отчаявшись разглядеть знакомые дома, Антон надеялся опознать хотя бы собор Александра Невского, но не увидел ничего похожего. Между тем большое пространство чуть правее могло быть только площадью Свердлова. Именно там находилась мэрия.

Они подъезжали к цели, пора было поднимать своих. Антон открыл дверцу. В грузовом отделении, которое они называли «десантным», скучали поисковики. Их задача была самой опасной и сложной. Они спустятся под землю, тогда как остальные – только пробьют им дорогу.

Готовясь к «забросу», диггеры отдыхали, некоторые даже впрок отсыпались на жестких лавках. Здесь работа двигателя на 800 лошадиных сил была слышней, но они могли бы спать и при реве взлетающего истребителя. Усталость и стресс брали свое, разговоры и тайком пронесенные карты наскучили, и почти все провалились в сон. Окон тут не было, поэтому людей не тревожил пейзаж снаружи. На обратном пути, если все пройдет как надо, лавки сложат, чтоб освободить место для груза, и людям придется потесниться. Грузоподъемность каждой машины вместе с прицепом была тридцать тонн, но если верить областникам, в заваленном убежище они найдут больше. Как никак, оно предназначалось для элиты.

Во втором звене размещалось оборудование: помпа, с помощью которой они смогут откачать воду, и гидравлическая лебедка, которая позволит поднимать ящики и коробки из-под земли, не надрывая спины. Вторая машина, которая следовала за ними на расстоянии двадцати метров, была целиком освобождена под груз.

– Эй, яндексы, подъем, – объявил Антон, включая свет.

– Чего? – проворчал спросонья Хомяк, поднимая осоловелые глаза. – Кто?

– Ну, в смысле поисковики. Приехали, конечная скоро. Вещи собирайте, сдавайте проводнику стаканы и постельное.

– А что, прямо до Центрального вокзала довезут?

– Нет, но близко. Поедем до площади Свердлова. Где-то там и будем осуществлять залаз, как у нас говорят.

– Дружбан, а и не знал, что ты диггер, – сказал Хомяк с уважением.

– Да не диггер я, – отмахнулся Антон. – Диггер – это состояние души. А я спускался всего-то раз пять с товарищами, просто интересно было. В последние годы стало трудно. Монтеры, – слово он произнес с ударением на первый слог, – лютовать стали не по-детски.

– Это кто такие?

– Работники метро, сторожа и прочие гоблины.

– Ты, я смотрю, на все руки, – хмыкнул Мельниченко. – Стрит-рейсер, страйкболист, паркурщик…

– А еще пикапер, – подал голос Лёха-Мерседес, переворачиваясь на другой бок.

Кличку он получил за то, что мог часами говорить о достоинствах машин этой марки, хотя в прежней жизни у него не было даже мотоцикла или мопеда. Тогда он был бородат, редко мылся и пил много портвейна. Пил он, впрочем, и сейчас, но свою воинскую специальность сапера не забыл, поэтому был довольно ценным членом команды.

Антон занес ногу, словно собираясь пнуть его в бок.

– Фак офф, как говорят наши друзья. Пикапер – это тот, кто ездит на пикапе. А у меня был байк.