Петр Грушин - Владимир Светлов

Грушин, возглавивший новый коллектив, имел за своими плечами богатый опыт работы в авиационной промышленности, он великолепно разбирался в тонкостях расчетов, конструкторских и производственных делах. И вскоре для большинства из своих новых подчиненных Грушин стал непререкаемым лидером. Одновременно и сам он прилагал значительные усилия по укреплению своего авторитета и единоначалия. С первых месяцев работы Грушин буквально растворился в новом деле.

Всеми, кто работал в те годы рядом с Грушиным, отмечались его целеустремленность, необыкновенная работоспособность, талант организатора. Его отличала буквально неистощимая энергия. Для работы, которую предстояло выполнить новому коллективу, эти качества были едва ли не главным условием достижения успеха.

Конечно, ОКБ‑2 было поначалу не самой яркой и выдающейся из числа ракетных организаций, которых к началу 1954 года в стране было уже немало. И если чем‑то новое КБ и выделялось среди других, так это, прежде всего, жестким режимом работы, перенесенным сюда из Минсредмаша. Дисциплина действительно была железная – на предприятии велся строжайший учет рабочего времени, и, например, выйти в рабочее время за проходную можно было лишь по специальному письменному разрешению.

Подобный жесткий режим работы во многом устраивал Грушина. Будучи человеком решительным, с властным характером, он не относился к числу тех людей, которые могли всем нравиться сразу же и бесповоротно. Но, приходя на работу ранним утром и уходя поздним вечером, Грушин жил делом своего КБ, своей первой зенитной ракетой, которая получила название В‑750.

Да, он не считал своей ракетой ШБ, не считал своим даже семейство авиационных К‑5. В полном смысле «своей» для Грушина являлась только В‑750 – первая собственная разработка ОКБ‑2.

Точкой отсчета для начала работ над В‑750 стало Постановление Совета Министров СССР, подписанное 20 ноября 1953 года. В тот день было положено начало созданию мобильной (в отличие от С‑25) зенитной ракетной системы – «системы 75». Все элементы системы: радиолокаторы, кабины управления, ракеты, пусковые установки, транспортно‑заряжающие машины и прочее оборудование – должны были располагаться на подвижных устройствах и обладать способностью разворачиваться с марша и приводиться в боевую готовность в самый короткий срок. В соответствии с этим постановлением эскизное проектирование основных средств системы и проведение предварительных исследовательских работ поручили КБ‑1. Главным конструктором С‑75 назначили Александра Андреевича Расплетина.

Для большинства своих сотрудников Расплетин всегда был «дядей Саней». Талантливый организатор, инженер и учитель, способности и интересы которого, казалось, никогда не знали границ. В нем все видели безупречно работающий могучий ум, честный и самокритичный. Одним из ценнейших качеств Расплетина было то, что он умел учиться, глубоко проникать в суть проблемы.

Как и Грушин, Расплетин был волжанином. Родился в городе Рыбинске 25 августа 1908 года. Его отец погиб в революционном водовороте 1918 года, и едва вышедшему из детского возраста Александру пришлось столкнуться с массой недетских проблем. Но именно тогда он увлекся радиотехникой, начал заниматься в радиокружке, где ему удалось собрать свой первый коротковолновый радиоприемник.

После окончания школы Расплетину пришлось стать кочегаром на электростанции. Другой работы в Рыбинске просто не было. Однако при первой же возможности Расплетин устроился радиомехаником.

Окончательно поверив в свое призвание, в 1930 году он переехал в Ленинград, где устроился радиомехаником на радиозавод, а затем поступил на вечернее отделение электромеханического института. В 1932 году Расплетин перешел в группу, занимавшуюся разработкой первых телевизоров, и после окончания института возглавил ее. Успех к Расплетину пришел еще перед войной, когда под его руководством был выполнен ряд работ, связанных с применением телевидения в различных образцах вооружений, в военном деле. В эти годы он стал одним из создателей основ телевидения. В первые месяцы войны, находясь в Ленинграде, Расплетин разработал войсковую радиостанцию. Но в это же время ему пришлось перенести и первые утраты: в блокаду умерли его мать и жена, а сам он был эвакуирован в Красноярск.

В 1943 году Расплетина в числе лучших радиоспециалистов страны пригласили в создававшийся тогда центральный НИИ по радиолокации. Коллектив лаборатории, которую он возглавил, в сжатые сроки создал ряд радиолокационных систем для авиации, в том числе и радиолокатор предупреждения экипажа самолета об атаке с задней полусферы. А за создание радиолокационной станции с секторным обзором поля боя, вырабатывающей координаты для наведения артиллерии по наземным целям, Расплетина удостоили Сталинской премии. Однако главным делом его жизни с лета 1950 года, после перевода в КБ‑1, стала разработка радиотехнических систем управления.

К лету 1953 года Расплетин, уже ставший к тому времени руководителем работ по созданию «Беркута», предпринял вместе с А. М. Щукиным первые шаги по развертыванию работ над новой зенитно‑ракетной системой, в дальнейшем получившей обозначение С‑75. Для работ над ней в КБ‑1 была организована тематическая лаборатория, которую возглавил 31‑летний ученый Борис Васильевич Бункин.

К концу 1953 года Расплетину удалось полностью сформировать кооперацию ее будущих разработчиков и изготовителей, хотя в те месяцы это было крайне сложной задачей, в условиях непрерывно меняющегося в КБ‑1 руководства и реорганизации управленческих структур. В течение лета – осени 1953 года на КБ‑1 неоднократно накатывались разоблачительные волны и вопрос о руководящей роли в дальнейших работах по созданию новейших систем вооружения организации «бериевских» ставленников поднимался неоднократно. Но выбора как такового не было. Только КБ‑1 тогда имело хоть какие‑то успехи в создании зенитных ракетных средств. И эта работа продолжалась там даже в те «смутные» дни. Например, в августе 1953 года в Жуковском был впервые поставлен эксперимент, в ходе которого радиолокатор смог обнаружить самолет, летящий в облаке помех (станиолевых лент). А эта проблема в те годы относилась к числу наиболее сложных.

Первый опыт постановки помех подобного рода появился еще в годы войны с Германией. Тогда для борьбы с немецкими радиолокаторами американские и английские летчики начали применять дипольные элементы. Они получили у американцев прозвище «Чефф» и представляли собой узкие полоски алюминиевой фольги определенной длины, способные вызвать резонанс радиолокатора на его рабочей частоте. Впервые они были применены в ночь с 24 на 25 июля 1943 года, когда во время налета на Гамбург было сброшено более 90 миллионов таких элементов (около 40 тонн), что обезопасило от обнаружения немецкими РЛС и от атак истребителей‑перехватчиков 790 бомбардировщиков.

Всего же за годы войны на немецкую территорию с американских и английских бомбардировщиков было сброшено около 20 тысяч тонн фольги. Многие из советских военных, участвовавших во взятии Берлина, вспоминали, что весной 1945 года город был буквально усыпан этой фольгой. В свою очередь, применение в подобных количествах средств противодействия привело к тому, что к концу 1944 года немецкое руководство переориентировало до 90 процентов своих радиоинженеров на создание аппаратуры защиты от помех.

В сентябре 1953 года, спустя месяц после проведения успешного эксперимента по борьбе с помехами, в КБ‑1 были назначены три главных конструктора, а начальниками вновь созданных отделов впервые стали технические специалисты, а не офицеры МГБ. В начале ноября 1953 года главным инженером КБ‑1 стал Ф. В. Лукин, тогда же на предприятии ввели и военную приемку. В дальнейшем, при приеме на вооружение С‑25, весной 1955 года, в Минобороны было создано Главное управление, первым начальником которого стал П. Н. Кулешов. Тогда же начальником головного НИИ Войск ПВО назначили С. Ф. Ниловского, а его заместителем по научно‑исследовательской работе стал бывший главный инженер полигона Я. И. Трегуб.

Первая серия реорганизаций подошла к концу лишь в марте 1954 года, когда проработавший меньше года Главспецмаш был разделен на два главка – Главспецмонтаж, отвечавший за ввод в строй объектов системы С‑25 (его возглавил В. М. Рябиков), и Главспецмаш, курировавший работу организаций‑разработчиков (его возглавил С. М. Владимирский).

В дальнейшем, с приемом С‑25 на вооружение, эти главки прекратили свое существование, а КБ‑1 перевели в Миноборонпром. Начальником КБ‑1 был назначен В. П. Чижов, до этого работавший директором одного из ленинградских заводов.

Кроме С‑25 в сферу деятельности новых структур попала и разработка системы С‑75. С выполнением этой работы, как и несколькими годами ранее с С‑25, также предстояло спешить – отставание советских средств ПВО от возможностей авиации по‑прежнему не только не уменьшалось, а скорее наоборот. И подобное положение дел в те месяцы и годы демонстрировалось самыми различными способами.