Схватка с чудовищами - Юрий Карчевский

Превозмогая боль, он продолжал стрелять по врагам, приговаривая:

— Вот тебе за Россию! Вот тебе за Белоруссию! Вот тебе за Прибалтику! Вот тебе за все, что вместе с Гитлером ты натворил на нашей земле, подлюга!

К сержанту подползла Людмила. Она пыталась вынести его, чтобы остановить кровотечение и перевязать рану. Но он категорически отказался подчиниться ей.

— Зачем вытаскиваешь меня из боя, сестричка? Плеча, считай, нет. Жить мне осталось минуты, пока не истеку кровью. Но я еще могу стрелять.

— Родной ты мой человек! — упрашивала его Людмила перекатиться на плащ-палатку, чтобы можно было оттащить в безопасную зону.

— Джигит должен или умереть на поле боя, или вернуться героем. Передай командиру: сержант Мухамедов погиб за Родину!

И все же Людмила взвалила обессилевшего сержанта себе на спину и отползла с ним в овраг.

— Ты будешь жить, парень! И девчонка еще встретится на твоем пути. Обещаю тебе. У меня даже есть такая на примете, — уверяла Людмила, чтобы у него прибавилось сил, чтобы организм его мобилизовался на борьбу за собственное излечение.

Неожиданно из траншеи выскочил бандит и пошел на Сергея, стрелявшего из-за дерева в противоположном направлении.

— Сергей, ложись! — крикнул Буслаев, но тот не слышал и не чувствовал нависшей над ним опасности.

Тогда Антон, опершись на корень дуба, в мгновение ока выбрался из кювета. Заслонив собою Сергея, выстрелил в бандита, сразив его. Но тут увидел, как другой бандит, швырнув в него гранату, бросился ничком за бугорок. Граната упала буквально в двух шагах от него. Раздался оглушительный взрыв. Но Антон оказался в «мертвой зоне», осколки веером пролетели над ним. Взрывная волна и грохот взрыва настигли и Сергея. Он обернулся, мгновение, и выстрелил в бандита, бросившего гранату.

Поднимаясь, Антон все же почувствовал боль в ноге. Понял: ранен осколком гранаты. Однако продолжал оставаться в строю. Отполз в кювет, чтобы оттуда руководить боем. «Убил… Убил человека, — пронеслось в голове. И тут же другое: — Бандита убил! Лишил жизни, чтобы не убивал других».

В эти минуты в бункере бандитов паника усилилась. Федор пытался отбить атаку солдат и осодмильцев, отстреливаясь из пулемета через амбразуру. Краковский и этого уже был не в состоянии делать.

— Надо же, в какую историю влип! А Зиновий — негодяй, который служит и нашим, и вашим! Где же выход? — спрашивал он себя. — За какую истину я лишаюсь жизни? О, меня долго будут помнить в этом мире! Мне не жить, но и Буслаеву тоже по земле не ходить! — Отбросил люк подземелья, прокричал: — Эй, Лиханов! — Не услышав его голоса, попытался спуститься к нему, но передумал. — Нет, я еще поживу! Прощай, Федор! Я ухожу, чтобы продолжить борьбу. Передай всем: биться до последнего издыхания. Не забудь прикончить этого большевистского выродка Лиханова! Я не могу терять время. Баронесса, следуйте за мной!

— Конец… Капитан с корабля, значит, все проиграно, — сказал себе Федор и ужаснулся: — Конец?.. Но нет, я тоже хочу и должен жить!

Он быстро спустился в подземелье.

Лиханов прислушивался к тому, что происходило наверху. Он понимал, что идет бой, в том числе и за него. Ждал, вот-вот ворвется и вызволит его Буслаев, а пришел к нему палач Рябинин. Значит, у него еще там дела…

— Зачем ты спустился ко мне, Федор? Говорить мне с тобой не о чем, да и неохота, — спокойно сказал он.

— Пропадать нам с тобой, Иван, — направил на него свет керосиновой лампы Федор. — Мне приказано застрелить тебя, любезный, а самому спасаться бегством.

— Исполняй, раз приказано. Что же ты колеблешься? — усмехнулся Лиханов. — Только прежде чем пристрелить, как шелудивого пса, сними с меня наручники, развяжи ноги. Лежачего не бьют!

— Так ведь атаман недалеко ушел…

— Шкура! — что есть мочи заорал на него Иван. — Приказываю: освободи мне руки и ноги. Погибать, так с музыкой! Да и тебе, ублюдку, недостойно убивать жертву, когда она связана. Ну, что же ты стоишь, как истукан? Или не хочешь брать лишний грех на душу?

Ведя на ходу стрельбу из автоматов, несколько бандитов прорвались в направлении командного пункта. Вскочив на комель поваленного дерева, отстреливаясь через головы Джапаридзе и Буслаева неуклюже прыгали через канаву одновременно несколько человек. Буслаев увидел среди них женщину с пистолетом в руке. Глаз его успел запечатлеть и лицо бегущего справа от нее — озверелый взгляд, крупный кривой нос. Однако стрелять по ним не стал, чтобы не сразить своих. Теперь с командного пункта ему были видны лишь их спины. Бандиты углублялись в чащу леса. Но вдруг тот, который бежал впереди, на мгновение обернулся, крикнув женщине:

— Баронесса, поторапливайтесь!

— Да это же Краковский, — вырвалось у Буслаева из груди. — Его надо взять живым…

— Прекратить огонь! Группа резерва, за мной!

Джапаридзе и несколько солдат бросились в погоню.

Приняв на себя командование, Буслаев вместе со связными переместился ближе к месту событий, к бункерам.

Подземелье под бункером бандитов было сырым и темным. Появлялись в нем и крысы. Иван лежал на еловых лапах. Над ним продолжал стоять Федор с керосиновой лампой-фонарем в руке.

— Дверь вышибло. Крышу разворотило. До нас с тобой, любезный, не достанет: здесь бревна в два наката, — сказал он, будто отчитался. — Еще партизаны строили эту землянку. Для себя, а значит, добротно.

— И пять накатов не спасут, — проговорил Иван Лиханов. — Попомни мое слово: сегодня всем вам крышка!

— Меня повесят, да? Повесят? — забеспокоился Федор.

В подземелье буквально свалился Скептик. У него была разбита и кровоточила голова, настроение — паническое.

— Где атаман? — закричал он. — Божья кара наступила за грехи наши! Половина людей полегла. Остальных нет сил удержать. Бегут, очертя голову, будто крысы с тонущего корабля.

— Паникер! — гаркнул на него Федор.

— Не ори на меня! Адъютант, а позволяешь себе, будто фюрер.

— Я уже никто. А ты — ничто!

Федор вонзил в него нож. Тот вскрикнул и грузно шлепнулся на земляной пол.

В подземелье спустилась Людмила. Она сразу нашла Ивана. Попыталась его поднять, посадить.

— Родной мой, Ванечка. Как же они с тобой расправились…

— Людмилка! Разыскала, — обрадовался Лиханов.

— Как чувствуешь себя, милый?

— Просто все болит… А так, ничего. Жив буду, не помру.

— Как ты выстоял, выдержал все это?

— Где Буслаев? Жив ли он? Я чувствую, наверху идет большая перепалка. Да и гранаты в ход шли.

— Товарищ лейтенант скоро придет сюда. Не думай, я действую по плану, согласованному с ним.