Чертополох. Репортаж из поднебесья - Родион Рахимов

И он задумался. Представив свою избу огромной лабораторией по разведению белых тараканов. Откуда-то сверху лилась тихая музыка. Он в белом халате прохаживался по своему заведению. Возле стеклянных шаров, внутри которых копошились белые тараканы, стояли его молоденькие сотрудницы и улыбались ему самыми обаятельными улыбками. Телеграфным текстом отстукивал чайник: «Мистер Присыпкин. Ради бога, пришлите десяток Альбиносов. Ливерпуль. Томсон и Компания». Или «Господин Присыпкин спасите от нечисти. Пришлите несколько насекомых. Бразилия. Фирма Смог».

– Зараза, уснул что-ли? – уже который раз окликала его жена, – гремя ведрами в сенях. – Разбуди, говорю, ребят-то. В школу опоздают.

– А, сейчас, – говорил Присыпкин, не отводя взгляда от этого чуда природы, уже терзающего за холку второго соплеменника. Он представлял, как во все концы света разлетаются его тараканы для спасения человечества от паразитов. С загадочными буквами на каждой коробке «ВОББП» (Всемирное Общество по Борьбе с Бытовыми Паразитами).

– Проснись. Сволочь! – грозный окрик жены, вернул его к действительности. И он зубной щеткой сгреб Альбиноса в пустую банку, и туго затянул полиэтиленовой пленкой. Но, немного подумав, проткнул вилкой отверстия, чтобы тот не задохнулся до вечера. Не забыл бросить несколько тараканов и крошки белого хлеба. И запрятал свое сокровище подальше под печь.

И только хотел встать, как получил сильный удар чем-то твердым и угловатым, по спине. Он даже вздрогнул от неожиданности, но значения этому не придал. Слишком уж он был далек от обыденной жизни.

Клава, так и стояла с поленом в руке, грозно поднятым для следующего удара. Ее крайне удивило поведение мужа. В другой раз он мог как-то среагировать на это, завыть от боли или убежать чтобы не получить еще. Нет же. Он спокойно выпрямился и, улыбаясь чем-то своему, даже не позавтракав, пошел к своей машине, которая ночевала у его дома уже десять с лишним лет, оборудованная для уничтожения всякого рода бытовых паразитов. Грызунов и бактерии.

Меньшой сын, проснувшись, и по привычке по малой нужде забежав за печь, увидев мать с поленом в руке, пулей вылетел из дома. Никогда не думал Присыпкин, что букашка в пол – литровой банке перевернет ему жизнь.

Весь день он просидел за рулем сам не свой. И даже поймал себя на том, что не остановился после работы у пивной, пропустить традиционные две кружки пива, и что-нибудь, покрепче. Вечером, когда он трезвыми глазами посмотрел на жену, понял, что не сможет жить с ней под одной крышей. А спать в одной пастели тем паче. И поэтому, выудив из-под печки свое сокровище, ушел ночевать в баню.

На следующий день он в районной библиотеке набрал книг про разных насекомых и ушел в науку с головой. И чего только он не прочитал в тех книгах и журналах!!!

Но когда прочел, что маленькие муравьи – термиты едят даже железо, он крайне удивился. Там было написано «едят все кроме железа», но слово «кроме» было кем-то запачкана. И он понял это как «даже». И он представил свою машину, облепленную со всех сторон насекомыми и поедаемую ими. Автомобиль таял в его воображении как сахар, брошенный в чай. И только колеса, облепленные грязью, обгоняя друг друга, катились к реке и падали в воду.

В то время, когда Присыпкин листал в бане журналы. Жена его не находила себе места. Все валилось из рук. Годами привыкшая, поносить мужа ей было не кого ругать. Попробовала срывать злость на детей, на скотину и на соседей. Но это было не то. Она не находила в этом успокоения. И поэтому она стала похожа, на натянутую чьей-то злой рукой струну инструмента, постоянно дребезжащей на фальшивой ноте.

Во дворе уже гуляла рыжая осень, когда из яйца Альбиноса вылупились двадцать шесть маленьких Альбинят. Присыпкин радовался так, как не радовался даже рождению своих собственных детей. Это была радость первооткрывателя.

Но делиться радостью было не с кем. Да и рановато. Он опасался перенаселения планеты белыми тараканами. В том, что белые тараканы сменят рыжих, было мало проку. И он ждал разрешения этого вопроса.

Наступил день, когда Клава уже не могла сдерживать гнев внутри себя и решила действовать. Вооружившись топором, она высадила двери бани со стороны петель, потому – что замок был приделан на совесть. Вместо грязи и пустых бутылок, которые она ожидала увидеть, в предбаннике царила стерильная чистота.

«Не иначе, как другую нашел», – мелькнула в ее голове шальная мысль.

Везде стояли банки накрытые белыми повязками. Микроскопы и книги. Она приподняла край повязки корыта, стоявшего на столе, и увидела белых тараканов. Она от удивления опустилась на кровать. И долго сидела без всякого движения. Но когда хотела встать, то почувствовала, что с ней что-то случилось. Внутри что-то сломалось или наоборот склеилось. Она почувствовала, что гнев ее тает, а душа начинает отогреваться. Ей стало хорошо. Она сидела, долго боясь пошевелиться и спугнуть это блаженное чувство.

К приходу хозяина баня была уже натоплена. На низеньком крылечке, рядом со связками книг сидела его жена.

– А-а Феденька, пришел?! – ласково проговорила она, еще издали, заметив мужа. – Дети уже помылись. А я тебя жду.

Присыпкин опешил от таких слов. Они уже лет пять не мылись вместе: «Что бы это могло быть?» – подумал он, преступая порог предбанника, и тут же заорал:

– Где тараканы, дура? Клава остолбенела от неожиданности. И тоже хотела закричать, но у нее не получилось. И она ласково проговорила, потупив взор:

– Какие тараканы? Те, что в корыте? Так я их горячей водой смыла. Они же дохлые были.

– Как дохлые? Дура! – спросил он. Хотел ударить, но, увидев, как она, сжалась в испуге, передумал. И еще раз, сплюнув через зубы, пошел проверять банки.

Тараканы лежали на дне банок, без всякого движения Его сердце сжалось от обиды: «Сколько труда и все насмарку». Он огляделся. И тут он увидел его в щелочке за веником. Совсем маленького, беленького и дорогого для него. От сердца отлегло. Стало легче дышать.

«Хоть один да остался» – подумал он. – А почему скопытились другие? Может от присутствия моей жены?»

Он понял, что было именно так. Это было еще одно открытие Федора Присыпкина!

– Значит так, – рассуждал он. – Рыжих тараканов уничтожают белые. А белых, – он сопоставил изменившееся поведение жены с мертвыми тараканами и понял, что они как бы нейтрализуют друг друга, как кислота и щелочь. Огонь и вода. Зло и добро. – Значит, приводи в такую комнату, где уже в большом количестве обитают Альбиносы. А таких людей – нейтрализаторов предостаточно в любой семье в любом коллективе. И все по нулям. Ни тараканов, ни ворчащих жен! Ни конфликтующих коллективов. Ни воюющих стран. Полная гармония!

В бане пахло квасом и распаренным веником. Через минуту послышались частые удары веника и довольные возгласы Присыпкина.

С тех пор Присыпкин перестал пить. И тараканы в его доме не заводятся. Приписывают это к тому, что он работает на станции и достает сильные средства. Может быть и так, но нам хочется верить совсем в другое.

Год обезьяны

Первый километр

Озверевший ветер со скрипом раскачивал корабельные сосны, как бы пробуя на прочность. И убедившись в их устойчивости, налетал на меня, пытаясь повернуть обратно. Лепил снегом глаза. Но я, подняв воротник полушубка и натянув шапку-ушанку по самые брови, шел все быстрее и быстрее с единственной мыслью как можно подальше уйти от этого поселка, в котором осталась моя любовь. Раньше я даже представить себе не мог, что этот поселок станет мне ненавистным. Станет причиной невеселых мыслей и обид. Мне было обидно не только за то, что не пришел рейсовый автобус и не взял попутный грузовик до станции, но и за то, что шел этот проклятый снег. Я был во власти грустных мыслей, и не заметил приближения бензовоза.

– Ты что, оглох? – кричал на меня не молодой, но веселый водитель, высунувшись из кабины. – Куда бредешь в такую бурю?

– До станции возьмете? – неуверенно спросил я.

– Возьмем, если улыбнешься! Не люблю серьезных попутчиков. От них компрессия уменьшается, что прямо сказывается на тягловой силе моей «лошадки», – шутил он.

Я выдавил улыбку.

– Ну, давай полезай в кабину. Замерзнешь тут с тобой. Едрена пух! Рядом с ним сидела, красивая девушка, в модном выше колен, демисезонном пальто. На круглых коленках, обтянутых капроном чемодан-дипломат. В ногах до отказа набитая сумка. – На электричку успеем? – блеснула она вставными золотыми зубами.

– Должны. Если не застрянем где-нибудь в пути. Здорово метет! Едрена пух! – проговорил он, не отводя взгляда от белой полосы дороги, с одиноким следом проехавшего грузовика.

Бензовоз надрывался, карабкаясь по извилистой дороге, вверх. Внизу через пелену снега, темнела, еще не замерзшая, после плотины ГЭС, река. Снег лепил лобовое стекло так, что «дворники» не успевали отчищать. И вскоре обледенев, беспомощно буксовали. И водителю, время от времени, приходилось отбивать со щеток лед, останавливаясь и вылезая в пургу из машины. Златозубая соседка то и дело косила взглядом, пытаясь разгадать мои невеселые мысли. Но задавать вопросы не решалась. Так и ехали молча. Каждый наедине со своими мыслями.