Имперские амбиции - Андрей Звонков

Ты, конечно уже отдал помаду для изучения алхимикам, и те лихорадочно ищут противоядие. Напрасный труд. Этот яд сделан специально для Эленсааров — для таких как ты. И теперь ты стареешь, только очень быстро… завтра к вечеру ты превратишься в трухлявый пень, в импотента, и сдохнешь. Твои лекари, вероятно, глумятся над моим трупом… мне все равно. Я уже с мамой в царстве Безутешной Нэре, и мы обе счастливы, что ты не доживешь до своего двухсотлетия, что ты не свершишь громадье своих планов и, главное — ты умрешь, не оставив наследника! Будь ты проклят! Мы отомстили!

Лиярвениза аль Фахрадина — дочь асахайского народа.

P.S. Да! Одну коробочку этой помады я от твоего имени отправила твоей сестре герцогине Лидийской — Аните-Амра. Путь тебя перед смертью обжигает мысль, что она тоже не доживет до своего двухсотлетия!".

Я положил письмо на стол. Я все вспомнил. Рэдрик, увидав мое лицо, протянул руку за письмом.

— Можно?

— Читай. — Я отдал листки. Рэдрик принял письмо, читал несколько минут, а я уставился слепыми, от внезапно набежавших слез, глазами в окно… Память моя… идеальная память. Хотел бы забыть — да не забудется.

Пятьдесят пять лет… все было как вчера. 21 год мне, я выпускник Высшей военной школы в Белизе — третьем крупном городе Рипена — республики, в последствии объединившейся с другими в Рамбат. Курсант Эленкорт — отличник боевой подготовки. Отец велел мне сменить имя. Никто не знал, что я — младший сын имератора Эрика пятого. И вот я — артиллерист. Да, моя военная специальность — артиллерия. Баллисты и катапульты, паровые и пружинные. Ракеты на сжатом воздухе и перегретом паре — самых разных систем. У меня прекрасная память, я произвожу вычисления углов и баллистических траекторий за секунды в уме. Я держу в памяти все данные орудий. Асахайская война. Теория превентивного удара. Небольшой народ Асахи — асахайцы или асаги — в горах на северо-востоке Рипена. Независимый и гордый. Долгое время асахи считали себя независимым народом, хотя Рипен всегда полагал их своими жителями. Это недоразумение длилось веками, пока, после заключения договора о переделе мира — Асахай не отошел к Рипену. Они не пожелали покориться. Главным аргументом был религиозный конфликт: асахи — отказались от поклонения двум Богам — Литу и Нэре, объявив, что бог — один, невидим, неназываем и довольно ревнив. Что все, кто не признает этого — неверные и недостойны жить пред Богом и в свете Его любви.

Они объявили, что не станут платить податей неверным. Религиозные фанатики.

Они убивали сборщиков налогов, отрезали им головы и отправляли посылки в финансовое управление.

Они объявили войну республике Рипен и захватили пять приграничных городов, мечами принудив жителей принять новую веру. Это война мышей против кошек. Чего они добивались?

Армия Рипена вышла угомонить распоясавшихся религиозных безумцев.

Лейтенант Эленкорт принял батарею, и так хорошо воевал при осаде Фадра — небольшого городка в горах Дор, западном отроге Большого рипенского хребта, уходящем на запад до океана и фактически отгораживающем Рипен от проклятых земель Харанда. После разрушения города я был вызван в ставку Верховного главнокомандующего, награжден орденом "Офицерской доблести третьей степени!" произведен в звание майора и командира артдивизиона, а это 300 орудий и полторы тысячи единиц прислуги.

Я получил свою маленькую армию и предписание передислоцироваться в распоряжение командующего фронтом. Путь мой пролегал через Асахайский перевал. Можно было б пойти ущельем — это дольше, армия бы вытянулась на несколько километров вдоль реки Пры. Второй путь шел через перевал — верхом, там дорога была шире, и хотя нам пришлось бы тащить на высоту трех километров орудия и боеприпасы, я решил идти верхом. Так я считал — меньше риска попасть в засаду.

У меня был порученец из солдат. Смышленый малый шестнадцати лет. Как его звали? Серик… да Серик Оорт. Мы пошли через перевал, это позволяло сократить время на десять дней… Огибая кряж, мы вышли в небольшую долину — плоскогорье.

Передовой отряд заметил крепость в скалах. На карте моей ничего отмечено не было. Над центральной башней развивался черно-розовый флаг народа Асахи.

Боевая крепость!? Данных о ней не было никаких. Секретный объект противника? Я отправил разведку в поисках местных жителей: пастухов или охотников, и одновременно, парламентеров с предложением сдаться. К сожалению, местных жителей найти не удалось. Армия Рипена теснила противника в долине. За перевалом — Главная крепость Асахайцев — Крекс. А этот укрепленный пункт — никому не известен.

На что им надеяться в этом горном гнезде? Я и не подозревал тогда, что моя ассоциация в обозначении крепостицы точно соответствовала настоящему ее имени на языке Асахи — Гризмер. Я со своими математическими мозгами не мог допустить, то, что допускали предводители восставших — Ни один нормальный военачальник не пойдет верхней дорогой! Как и не могли они подумать, что у того безумца окажутся тяжелые дальнобойные орудия. Это — провидение. Нижний рукав — через ущелье хоть и длиннее и уже — но ровнее и не так крут. Армия растянется на несколько суток, но меньше устанет. Приказ командующего не оговаривал пути, но по времени, отпущенному на выполнение, соответствовал нижнему маршруту.

А я пошел! Для меня фактор времени в тактике — решающий, как фактор внезапности.

Парламентеры не вернулись. Из-за крепостной стены вылетел мешок с головами. Еще там был кусок козьей шкуры с безграмотной надписью печатными иероглифами, которую модно было понять так: "Вы вси умрети нивернаи сабаки!"

Я отдал приказ атаковать. Орудия расположились полукругом и тремя рядами. Я обстреливал эту крепость целый день — двенадцать часов, в надежде, что найдется хоть одна трезвая голова, которая спустит боевое знамя и поднимет сигнал о сдаче. Полдня они огрызались. Их каменные снаряды не долетали даже до первой линии моих батарей. От ударов дрожала земля.

К вечеру я дал команду прекратить. Серик возбужденно уговаривал отпустить его на переговоры. Меня мучили сомнения. Я собирался послать предложение о сдаче в том же мешке, в котором получил головы моих солдат, а Серик летел к воротам крепости на своей рыжей лошадке. Лошадка вернулась через час, волоча за собой его труп. С этого момента бомбардировка крепости не прекращалась трое суток. И уже когда от нее осталась лишь гора дробленого камня, командиры орудий и вся прислуга пошли на приступ.

Да, мне хотелось отомстить за Серика… Я не произносил ритуальных фраз. Я — воин, а не мститель. Кто убил мальчишку? Какая мне разница? Я ждал, что уцелевшие защитники крепости выйдут в рукопашную… я шел с мечами в руках, мечтая изрубить в капусту любого, кто попытается оказать сопротивление, но не вышел никто. Мы принялись разбирать завалы, складывая трупы перед крепостью на лугу. Из взрослых мы насчитали семьдесят четыре старика и пятьдесят пять старух, семьсот женских трупов, остальные были мальчишки и девчонки не старше тринадцати-четырнадцати лет. Все были мертвы, а кто ранен, те кончали с жизнью на наших глазах, вспарывая себе животы с фанатичным блеском в глазах. Потом я узнал, что все они напились настойки дерева Каза. Боль не тревожила их, и разум оставил…