Имперские амбиции - Андрей Звонков

Андрей Звонков

Имперские амбиции

Запасной вариант

Рассказ. Фэнтези

(до 13 лет не рекомендуется)

Лияра соскользнула по шелковой простыне на пол. Я чуть-чуть приоткрыл веки. Наблюдал за ней, пусть думает, что я сплю. За окнами чуть розовело небо, и в комнате царил мягкий полумрак. Ночная любовь моя подошла к окну и сладко потянулась. Знает она, что я не сплю? Догадывается, чует? Вряд ли. Я старался не менять дыхания. Обнаженное тело ее мерцало в тающем лунном свете. Лияра снова поднялась на цыпочки, вытянув руки вверх, будто перед броском в воду, еще раз потянулась от пяточек до кончиков тонких длинных пальцев. Вьющиеся длинные черные волосы закрыли плечи и спину. Она смотрела на пробуждающийся город и тускнеющие звезды, и портовые огни. А может, она ни на что не смотрела и стояла перед окном с закрытыми глазами? О чем она думала? О нас? Обо мне? О проведенной ночи? Она, видимо увидала свое отражение в стекле, потому что машинально открыла баночку с губной помадой и кончиком пальца намазала губы. Женщина! Зачем ее и без того ярким губам — помада?

Высокая, гибкая, крупные миндалевидные глаза сиреневого цвета. Тут явно уж постарались маги — косметологи, брови — будто чуть приподнятые в удивлении, прямой от самых бровей без ложбинок или горбинок узкий нос, не слишком толстые губы, чуть припухшие, как у ребенка, сходящийся к узкому подбородку овал лица. Когда говорит, чуть вытягивает губы вперед, что придает ее и без того молодому личику выражение детскости. Ей где-то между двадцатью двумя и двадцатью пятью. Но опыт?! Хотя чему я удивляюсь — постельный опыт набирается легко. Шлюха? Неет… она не похожа на шлюху… Впрочем, вчера, когда я увидал ее в кабаке "Шхера" — об этом не думал.

Я невольно усмехнулся и Лияра, видимо, почуяла мое состояние, обернулась, нагибаясь через край кровати. Глаза ее жадно изучали мое лицо, руки упирались в постель, я зажмурился, вся она манящая, страстная… аромат духов, сохранившийся после бурной ночи, смешивался с тонким запахом ее тела, пробуждая воспоминания и возбуждая. Меня предал… я сам!

Красавица перевела взгляд на возросший посреди шелковой глади холм и рассмеялась.

— Ты не спишь! Притворяшка!

— С тобой поспишь… — хрипло проговорил я, ибо ни пересохший внезапно язык, ни губы толком не слушались, и каждый звук, проходя через горло, драл его словно щеткой. — Дай попить… что-то пересохло во рту.

Лияра подняла кувшин с остатками кислого сока ягод клю.

— Так отопьёшь или в бокал налить? — говорила она с еле заметным акцентом, характерным для северного Рипена.

— Так… мне только горло прополоскать, а впрочем — налей… — и она налила полбокала рубинового сока.

Я левой рукой принял сок, и пока пил, правой обнял обнаженную красавицу за талию и привлек к себе. Тело ее отозвалось дрожью под ладонью. Пустой бокал покатился по простыне, оставив еле заметную дорожку "кровавых" капель. Лияра дрыгнула ногами, легко и удивительно грациозно проскользнула обратно под шелк покрывала, усаживаясь сверху, при этом руки гладили ночную щетину на моих щеках, губы нежно прикасались к губам, бедра обнимали мои бока, а заветная, соблазнительная попка самостоятельно решала отношения со старым другом, то приподнимаясь, то двигаясь из стороны в сторону. Страсть ударила в голову, я ничего не соображал… да и как? Если вся кровь от головы утекла вниз, туда где вершилось важнейшее дело… и обескровленный мозг уже не был способен что-либо обдумывать, он наслаждался… в глубине сознание сидела мысль: как бы ее удержать? Встретиться сегодня вечером опять? Кто — она? И сам себе я наступал на горло: я ее больше никогда не увижу. Это наш первый и последний случай любви.

Я уже не помнил, как все тоже самое было несколько часов назад, но сейчас — бесподобно. Мои руки лихорадочно носились по ее коже, скользя, словно по шелку. Я не мог говорить, только рычал, и она рычала вместе со мной, и дикое пламя разгоралось, норовя спалить обоих, оно залило нас одновременно. Лияра оттолкнулась, от моих плеч кончиками пальцев, качнула бедрами, и бешеная сила рванулась наружу жидким огнем. Несколько мгновений распаленная красавица сидела, замерев, ощущая происшедшее… и в изнеможении легла мне на грудь, по-кошачьи свернув руки, под себя. Густые черные волосы накрыли мое лицо и защекотали кончик носа, я чихнул прямо в розовое ушко. Лияра скатилась на простыню, положила головку мне на плечо и, подобравшись губами к уху, прошептала:

— Ты бесподобный любовник, король, но ты уже мертвец. — Как удивительно, она сказала то слово, что родилось в моем одурманенном страстью мозгу — бесподобно.

Ее слова не сразу обожгли мозг, уничтожая блаженное чувство. Она — убийца?! Наемница… что она говорит? Видимо, по сбившемуся моему дыханию она подумала, что ей удалось напугать меня. Признаться — ей это удалось. Я не боюсь смерти, но что-то внутри меня ее боится, как и внутри каждого человека. Каким бы он ни был: обычным, фардвом, гендером или как я — эленсаром.(1)

— Умереть от любви — это ли не высшее наслаждение? — я постарался все свести к шутке. Солнце уже заливало комнату. Это не королевские покои. Я не настолько глуп, чтоб снимать шлюх и раскрывать себя.

— На моих губах — был яд, дорогой. — Сказала Лияра, слезая с кровати и собирая раскиданные по комнате детали туалета. — Я отравила тебя. Еще вчера, и сегодня… ты слизал с моих губ столько яда, что в другой ситуации хватило бы, чтобы убить весь этот город. — Она принялась одеваться, пока я тупо смотрел на нее. Я изучал ее лицо. Пытался заметить хоть чуточку фальши или притворства, или скверной актерской игры. Она была естественна, как и с той минуты, когда мы зашли в этот номер.

В чертах лица Лияры проступило отстраненное холодно формальное выражение. Будто галочку поставила в списке выполненных дел. Словно, она только что не стонала и не извивалась от страсти… а между нами уже вырастала невидимая стена. Она там, а я тут… это не было ненавистью, скорее безразличие.

— Глупость. — сказал я, — Во-первых, с чего ты взяла, что я — король? А во вторых — я ничего не чувствую… Ты лжешь! Зачем? А если нет — ведь ты умрешь тоже! Зачем? — повторил я, и удивленный ее спокойствием, тоже принялся одеваться. — мне также естественно как ей сыграть не удалось. Я врал. И опять что-то внутри меня подмешало страха и фальши в голос.

Лияра взяла с туалетного столика миниатюрную коробочку с губной помадой и кинула мне на постель. Как раз на пятно от сока образовавшего символ из трех палочек соединенных посередине четвертой — древний символ ритуального жертвоприношения. Я тупо смотрел на случайную картинку. "В этом мире случайностей нет, и каждый шаг оставляет след…" всплыли в памяти слова старинной песенки…