Оборванный след - Уэн Спенсер

И некогда хилая и беспомощная раса похитила все необходимое для завоевания звезд.

Чтобы сражаться с Онтонгардами, Прайму пришлось самому создавать Тварей.

На службе в армии во время войны Ренни был ранен и придавлен собственной лошадью в густом подлеске к западу от Дикой Церкви. Первая Тварь Прайма, Койот, явился перед Ренни при свете луны — волк, ставший человеком благодаря крови инопланетянина и названный в честь языческого божества, — и предложил проклятый дар жизни Твари. Ренни согласился: ему тогда было всего двадцать три, где-то далеко его ждала жена с маленьким ребенком, и он не думал о цене. Кровь Койота прожгла себе путь сквозь тело Ренни, внося генетические изменения и превращая Ренни в копию Койота — только с прежним лицом.

И он стал первой Тварью Койота. Но к тому времени Гекс, единственный из Онтонгардов, который выжил после учиненного Праймом взрыва инопланетного корабля на Марсе и теперь держал путь прямиком на Землю, создал небольшую армию Тварей.

Ренни никогда больше не возвращался к семье. Он посвятил себя войне против Онтонгардов, издалека защищая жену, сына и все человечество от космических завоевателей. К 1874 году они с другими Тварями Койота вынудили Гекса убраться подальше. Оставив Гекса на попечении боевых товарищей, Ренни сформировал отряд Волков-Воинов, и они все вернулись в Орегон, чтобы охотиться за рассеянными Тварями Гекса. Чувствуя себя на приграничных рубежах, Волки вели отчаянную борьбу и не щадили врага.

Ренни вернулся в Орегон в первой половине прошлого века по вызову Дегаса, главы клана Дворняг-Демонов. К тому времени противостояние между Стаей и Онтонгардами превратилось в скрытую войну. Ни одна сторона не желала, чтобы люди прознали о существовании между ними пришельцев из космоса.

Ренни стоял на том же холме, озирая Пендлтон и забавляясь своим собственным удивлением.

Прошло пятьдесят лет, старый пес. Конечно, все должно было измениться. Черт, они даже изменили прежнее название Станции Гудвина.

Маленький городок, родившийся в эпоху золотой лихорадки, послужил отличным местом для охоты на Онтонгардов, думал Ренни. Теперь в этом новом Пендлтоне, появившемся на месте старой доброй Станции Гудвина, будет куда сложнее уничтожить их.

— Теперь у них даже появился шериф, — произнес голос позади Ренни, заставив его подскочить. — Первый из них погиб при поимке бежавших из тюрьмы. Многие почитают его святым мучеником или кем-то в этом роде.

Ренни резко обернулся, выхватывая спрятанный пистолет, но тут подул ветер, принося с собой запах невысокого мужчины, пропитанного дымом от горящего дерева. Тогда Ренни узнал его.

— Дегас.

В последний раз, когда они вместе охотились, Дегас был только-только создан. Его ярко-рыжие волосы свисали кудрями до резко очерченного подбородка. И было это — когда? — лет двадцать назад. Инопланетный ген постепенно делал волосы темнее, и огненные пряди со временем стали каштановыми. К тому же Дегас вздумал побриться — и в таком виде Ренни никак не мог признать крепко сбитого вожака Дворняг-Демонов.

— Ты не особо торопился, — пробурчал Ренни, не слишком-то довольный, что не заметил приближения человека. Уже давно его никто не заставал врасплох.

Дегас спустился с холма, вытирая руки белым платком, на котором оставались пятна крови.

— Тебе не спрятаться от меня, Шоу. Я читаю все твои мысли. Ты злишься, что прозевал меня?

— Сам знаешь, — рявкнул Ренни, испытывая новый прилив раздражения.

Дегас издал негромкий, мягкий смешок.

— Ладно, хватит рычать и гавкать, стань человеком, каким ты был от рождения, а не волком. Иначе в следующий раз мы будем нюхать друг у друга задницы.

— Ты захотел со мной встретиться, чтобы заставить меня дожидаться, а потом оскорблять в лицо?

— Это ты опоздал. — Дегас помахал у него перед лицом окровавленным платком. — Снова начались убийства с обеих сторон. Мы поймали одну из Тварей Гекса, у него из ушей лилась кровь Стаи.

— Кого он убил? Окончательно или нет?

— Не знаю. — Дегас отпустил платок, и ветер унес покрасневшую тряпицу, словно подбитого голубя, висящего над прериями. — Никто из Дворняг не пропал. Наверное, это какой-то новый потомок Стаи, и он снова становится собой. Если его не убили насовсем, то скоро он вернется в строй.

Слова эти раскрывали неприглядную истину: Дворняги нередко создавали Тварей оптом, целыми пачками.

Ренни скривился.

— Это не наш метод.

— Ну и зря, стоило бы изменить подходы! Гекс каждый день подселяется к новым людям. Мы не должны отставать от него: Тварь на Тварь.

— То есть, если он получит половину мира, мы забираем себе вторую?

— Но как сотня победит тысячу?

— С помощью разума, с которым мы родились. Гекс держит Тварей на привязи, не позволяя им думать. Стоит перестать ими управлять, Твари превращаются в младенцев.

— Ага, в младенцев с пушками.

— Единственное, что нужно, это быть умнее, чем они.

Ренни не сводил глаз с белого клочка, летящего над равниной. Идея только-только начала созревать, но тут он вспомнил, что Дегас читает в его сознании, и немедленно оборвал мыслительный процесс.

Дегас подозрительно взглянул на собеседника, недовольный, что от него скрыли мысли.

— Что?

— Здесь мы попросту тратим время.

— Ты думал не об этом.

— Мои мысли не относятся к теме данного разговора.

Ренни развернулся и зашагал прочь, старательно сохраняя разум в девственной чистоте.

Вынырнув из воспоминания, Укия принялся размышлять над услышанным разговором. Какое отношение война между Стаей и Онтонгардами имеет к нему — если вообще имеет? Ренни ничего не помнил о пребывании в Орегоне самого Укии. Стая вообще не знала о существовании Укии до июня этого года. И все же следопыт не мог сбросить со счетов странное совпадение: Ренни прибыл в Пендлтон 23 сентября 1933 года — в тот же год, когда Брыкающиеся Олени потеряли своего ребенка, который впоследствии стал Волчонком из Уматиллы.

ГЛАВА 2

24 августа 2004 года

Ферма Брыкаюшегося Оленя

Резервация индейцев Уматилла, штат Орегон

Прямо по курсу автотрассы И-84 Укия обнаружил пропавшие холмы; они возвышались впереди, стеной протянувшись с севера на юг. Но где же деревья? На склонах не виднелось ни единого деревца, как и на соседних полях. Укия миновал знак «Въезд в резервацию индейцев Уматилла», который единственный свидетельствовал о пересечении границы. По сторонам дороги по-прежнему тянулись пашни и ограждения.

Найти ранчо оказалось довольно просто. От главной дороги отходили извилистые грунтовки, ведущие к домам. Порой пологие холмы скрывали особняк от глаз проезжающих, но темный гравий дорог не давал ошибиться.