Оборванный след - Уэн Спенсер

— Мы найдем ее, — быстро проговорил Макс.

Странно, но городок, имя которого он носил, Укия помнил прекрасно, хотя и совершенно неправильно. В его сознании запечатлелся большой город, шумный, вычурный и страшный. Три светофора горели на тех же зданиях, но теперь они казались маленькими, грубыми и обшарпанными.

Металлическая фигура человека, собранная из деталей автомобилей и стоявшая у единственной в Укии заправки, пугала его, когда он был маленьким. Почему? Несмотря на абсолютную память, он не мог понять, что именно послужило поводом ужасаться жестяного пугала. Сейчас чудище не внушало никаких тревог.

Одинокий бар, украшенный сотней прикрепленных к стенке оленьих рогов, страшно рассмешил Укию. И даже кладбище для старых автомобилей показалось просто крошечным. На этом городишко закончился. Не прошло и минуты, как автомобиль со скоростью сорок миль в час миновал Укию от края до края и снова оказался в глуши.

— Я думал, он больше. — Укия обернулся, провожая «малую родину» взглядом. — Он казался мне больше.

— Тебе просто было не с чем сравнивать, — отозвался Макс. — Ты привык к Питтсбургу, конечно, теперь он кажется меньше.

Кемпинг «Купальня медведя» располагался в пятнадцати милях от Укии. Уже занимался рассвет, когда шоссе плавно перетекло в узкую грязную грунтовку, петляющую между примитивными домишками кемпингов, не оснащенными ни электричеством, ни водопроводом. На одном из размеченных участков стоял автобус поисковой группы, служивший спасателям временным жилищем. Желтовато-коричневый фургон, «фольксваген» Крэйнака с номерами Пенсильвании, припаркованный через дорогу от автобуса, выбивался из окружающей картины лагеря словно инородное тело.

Зевая и потягиваясь, путешественники вылезли из машины на утренний морозец. Укия глубоко вдохнул горный воздух, и легкие мгновенно наполнились ощущением родины и дома. Вот это он помнил. Единственное, что с ним происходило до того, как мама Джо поймала его: крутые холмы и горы, чистый холодный воздух, гигантские пихты, уходящие прямиком под облака, так, что верхушек не разглядеть.

Если он сын Брыкающегося Оленя, то все воспоминания о ферме и пустынной, безлесой резервации стерлись из памяти.

— Давайте отметимся и пойдем снаряжаться.

Макс направился вдоль покрытой гравием стоянки, и скрип его шагов далеко разносился в абсолютной тишине.

Тим Винхольц оказался очень тощим и серьезным. На вид ему было лет тридцать. Он едва оторвался от карт, чтобы приветствовать новоприбывших. К уху его крепилась портативная рация, и Винхольц то и дело качал головой, ведя разговор с невидимым собеседником.

— Плохие новости? — спросил Макс.

— Ох, погода меняется, но в худшую сторону. Сегодня никаких вертолетов.

— Это мой напарник. — Макс указал на Укию. Тот протянул офицеру руку и представился:

— Укия Орегон.

— Вы шутите. Это же название города!

— Ага. В его честь меня и назвали.

— Значит, вы выросли где-то в этом районе?

— Я так думаю.

— А из какого вы племени?

— Не знаю.

В июне Укия выяснил, что понимает язык племени нез перс, на котором говорит стая. Именно этот человеческий язык Койот выучил первым, поэтому все Твари им владеют. Но все же вряд ли Укия жил в племени нез перс, иначе Стая обнаружила бы его гораздо раньше. Брыкающиеся Олени принадлежали к кайюсам, но об этом племени ни Укия, ни Стая не знали практически ничего.

Макс избавил Укию от дополнительных расспросов.

— Уже светает! Мы будем на связи, Винхольц. Пошли, малыш.

— Удачи.

Винхольц вернулся к телефонным разговорам, а Макс со товарищи покинули командный автобус.

Добровольцы, члены команды спасателей, подъезжали к кемпингу, а между Максом и Укией разгорелись традиционные прения. Сыщики брали с собой портативный навигационный компьютер, чтобы не потерять друг друга в лесу, — этот вопрос даже не обсуждался. Макс настоятельно требовал надеть пуленепробиваемые жилеты и встроенные в наушники рации. Укии удалось все же разубедить напарника в необходимости установленной на шлеме камеры и пистолета. Макс отказался от оружия только из-за строгого закона штата Орегон, в котором пенсильванские лицензии на ношение пистолета объявлялись недействительными. А у детективов имелись все шансы повстречать на пути как минимум одного полицейского. Поверх бронежилета Укия натянул черную футболку с надписью на спине большими белыми буквами «Частное детективное агентство Беннетта» и ветровку от утреннего холода.

Макс проверил связь в наушниках, затем убедился, что маячок Укии высвечивается на экране навигатора.

— Так, хорошо. Теперь мы готовы идти.

На кемпинге Алисия занимала участок прямо за «фольксвагеном»; все как обычно — кострище, столик из досок, крэйнаковская четырехместная палатка, в которой все еще витал домашний дух. Ручей Купальня Медведя пересекал поляну; его можно было перепрыгнуть, а в прозрачной воде виднелись тени снующих туда-сюда рыб. На том берегу рядами стояли холмы, покрытые высокими пихтами. Дикая природа Орегона своей ухоженностью и чистотой напоминала парк, а вот, например, в Пенсильвании вы не встретите леса без завалов на нижнем ярусе.

Вторая студентка-выпускница, по имени Роза, была несколько старше подруги и куда миниатюрнее. Она сидела за столиком, сжимая чашку кофе; у глаз от недосыпа и беспокойства пролегли тени.

— Сегодня ночью было холодно, — прошептала она, не поднимая лица. — Надеюсь, Алисия не замерзла.

Крэйнак посмотрел в сторону.

— Не могли бы вы... повторить Максу и Укии то, что уже говорили мне по телефону?

— Обычно мы уходим из лагеря только вдвоем, — тихим голосом начала Роза. — Мы составляли полевую карту региона — это входит в мою дипломную работу. Вот, собственно, единственная причина, по которой Алисия вообще сюда приехала: Пит не разрешает нам одиночные съемки на природе из соображений безопасности.

Роза нагнулась и приподняла правую штанину, демонстрируя плотную повязку вокруг щиколотки.

— Я подвернула ногу в воскресенье, но она до сих пор болит при ходьбе. Алисия не велела мне много двигаться, говорила, что будет хуже и нужно пару дней спокойно сидеть и ждать, пока выздоровеет. Мы собирались уехать в пятницу и за три дня добраться до дому без всякой спешки. Если моя нога не поправится, я не смогу помочь вести машину. Оставалось только проверить некоторые наши замеры и расчеты, и уже можно было бы ехать. Утром в понедельник Алисия ушла и не вернулась. Я чувствую себя страшно виноватой.

Наверное, феминистки осудили бы Укию, но он совершенно не подозревал Розу в участии в похищении Алисии — по той причине, что она была женщиной. Окажись на ее месте мужчина, он непременно бы изучил ее кровь.