Деревня, хранимая Богом - Валентина Батманова

– Угощайся, – рукой указал на импровизированный стол на траве Олег. – А я пойду выстираю тряпку.

Сполоснув в пруду ветошь и хорошенько отжав ее, раколов снова наполнил тряпку деликатесом, аккуратно завернул и закопал в угли еще дымящегося костра.

– Я здесь ловлю раков каждый день, – Олег присел рядом с Кириллом и присоединился к обеду. – Их здесь тьма, особенно в камышах на той стороне пруда, – делился он секретами. – Но там очень острый камыш и можно сильно порезаться. Вот смотри, – Олег поднял кверху пятку правой ноги. – Это я в мае на той стороне напоролся на камышину. Раков наловил полмешка, но ногу пропорол до кости. Меня тогда моя старшая сестра Верка две недели выхаживала.

– Почему в больницу не пошел? – поинтересовался Кирилл.

– Какую больницу? – усмехнулся Олег. – Мы же беженцы. Прописки нет, поэтому к нам тут как к бомжам относятся.

Оба парня надолго замолчали. Каждый думал о своем, поедая сваренных раков.

– Но теперь я умнее стал, – прервал затянувшееся молчание Олег. – Ловлю раков на этой стороне пруда. Здесь берег глинистый и эти твари, – он подцепил за клешню очередного рака, – живут в норах. Вот я ногой нащупаю норку и ныряю. Кусачие, гады, – показал он кончики пальцев, – клещами больно хватают.

– Кто тебя надоумил варить раков в мокрой тряпке? – поинтересовался Кирилл.

– Это мое изобретение, – самодовольно усмехнулся Олег. – Я и яйца таким образом варю. Тут главное, – делился опытом он, – во время успеть вытащить тряпку из костра, пока она не загорелась. А то раки получатся не вареные, а жареные. Для такой кулинарии хорошо использовать материю от солдатских штанов или гимнастерки.

– А где ты яйца берешь? – поинтересовался Кирилл. – У вас с сестрой есть куры?

– Курей у нас нет, – нахмурился Олег. – Сами живем на курьих правах вот в том заброшенном коровнике, – махнул он рукой в сторону черневшей невдалеке старой постройки. – А яйца я собираю у маленького пруда. Вон там, – показал он в сторону блестящего зеркала небольшого водоема. – На другой стороне находится утиная ферма. Хозяин – предприниматель из города. И хотя территория огорожена сеткой, утки находят щели, пролазят и теряют яйца в обмелевшем пруду. Бывает, в день по двадцать штук собираю.

– А хозяин не ругает тебя?

– Я на его территорию не захожу, – улыбнулся Олег. – Это его утки заплывают на мою территорию.

За разговорами время пролетело быстро. Солнце уже поднялось к зениту, и жара стала просто невыносимой.

– Ну, мне пора, – поднимая велосипед с земли, сказал Олег. – Если не найдешь свою тетку, то на обратном пути заходи к нам. Места в коровнике всем хватит. – Он ловко оседлал своего двухколесного коня и покатил по тропинке.

Кирилл долго смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за деревьями лесопосадки.

Повесив на плечо рюкзак, Кирилл направился на деревенское кладбище. По пути нарвал букет полевых цветов. Могилу матери он увидел еще с дороги. Цветы и венки, положенные в день похорон, засохли, оголив потрескавшуюся глину на могильном холмике. Он подошел к могиле, положил цветы и, положив руку на шатающийся крест, долго смотрел на то место, где примерно покоилось лицо матери.

– Здравствуй, мама! – шепотом промолвил он, и слезы ручьями хлынули из его глаз. Он опустился на колени, положил голову на могилу и, лихорадочно перебирая руками сухие колючие цветы, зарыдал.

Кирилл долго разговаривал с могилой матери. Потом поднялся и стал убирать с нее засохшие венки и цветы. Понес охапку за пределы кладбища. Поискав глазами, куда бы можно все это выбросить, увидел неглубокий овраг. Бросив туда собранное, он собрался было уже уходить, но тут заметил, что на дне оврага находится целая свалка венков и деревянных крестов.

– Родственники умерших, вместо крестов, поставили памятники, – разговаривал он сам с собою, возвращаясь к могиле матери, а в овраг выбросили ненужные кресты. – А я, дорогая мамочка, – обратился он к могиле матери, – ничего не могу для тебя сейчас сделать. Разве что посадить полевые цветы. Помню, ты их очень любила.

Пока Кирилл убирал могилку матери и высаживал на ней цветы, солнце уже склонилось к закату.

– В станицу я сегодня уже не попаду, – стал размышлять он. – Где же переночевать? Не на кладбище же. – Он вздохнул, посмотрел по сторонам и вдруг принял решение: – А почему бы и нет? Здесь рядом мама. Она никому не позволит меня обидеть. – И чтобы окончательно утвердиться в принятом решении, добавил: – Бояться нужно не мертвых, бояться нужно живых.

Совсем обессиленный, он прилег у холмика, положил на могилу матери голову и мысленно продолжал с ней разговор. Рассказал об отце, о новоиспеченной мачехе, о том, что теперь его мечта об институте и, в последствии работа переводчиком, похоронены вместе с нею. Кирилл, видимо, задремал. Как вдруг почувствовал прикосновение чьей-то руки к своему плечу. Он в страхе вскочил на ноги, повернул голову и увидел Олега. Тот стоял рядом с велосипедом в руках, с руля которого свисало две сумки с раками.

– Ну, чего ты раскис? – сдвинув на переносице брови, стал он не по-детски рассуждать. – Матери твоей, наверно, больно от таких слов и на том свете. Вот когда мои родители погибли, от них даже тел не осталось. Мы с сестрой плакали и днем и ночью. Вера даже заболела от переживаний и лежала целый месяц в армейском госпитале.

– Как погибли ваши родители? – тихо спросил Кирилл.

– Боевики подорвали рейсовый автобус, – присаживаясь рядом, хриплым голосом проговорил Олег. – Так вот, когда Вера лежала в госпитале, ей там одна женщина-санитарка сказала: «Не плачь, детка, слезами ты себе не поможешь, а вот родителям на том свете плохо, они все в воде лежат». Как ни странно, но эти слова подействовали на сестру. Когда она поправилась, то и мне запретила плакать. – Поднявшись и тряхнув велосипед, Олег поправил руль и предложил: – Садись на заднее сиденье, поехали к нам. – И, перехватив нерешительный взгляд Кирилла, добавил: – Могилку мы с тобой обязательно приведем в порядок. И цветы посадим. Я знаю, где их много.

Слова Олега насчет слез на земле, от которых близким плохо на небе, как-то успокоили Кирилла. Он согласно кивнул и, подхватив рюкзак, уселся за спиной друга. Вскоре велосипед уже подкатывал к старому совхозному коровнику.

Скитание Веры и Олега Моревых

Некогда добротное строение сейчас было наполовину разрушено. С одной стороны от него проходила проселочная дорога, а с другой – степная балка. И дорога, и балка шли параллельно друг дружке, уходя далеко к линии горизонта.

– Проходи, не стесняйся, – пригласил гостя Олег, открывая оббитую тряпками дверь. – У нас тут не очень просторно, зато не жарко.

Кирилл вошел в дверь, огляделся, поставил на пол рюкзак. Приметив деревянную лавку, присел на нее и стал снимать с уставших за день ног кроссовки. Тут его внимание привлек огромный черный кот, у которого не было одного глаза. Неслышно ступая мягкими лапами по полу, он сделал несколько шагов по направлению к гостю и замер в выжидательной позе. Его маленькие уши, словно локаторы, ловили малейший шорох.

– Кис-кис-кис, – позвал Кирилл кота. – Но тот лишь покосился на него единственным глазом и не сдвинулся с места.

Олег тем временем налил в ведро воды и, высыпав в него раков, поставил на печку, сложенную из кирпичей во дворе.

– Сейчас придет Вера, – сказал он, удобнее устанавливая ведро на конфорку. – Она пошла к колодцу за водой. Для раков у нас вода есть, а вот на чай не хватит.

Кирилл немного освоился и стал рассматривать жилище беженцев. «Конечно, живут ребята бедно, но не отчаиваются, – размышлял он. – Да и чего отчаиваться. Безвыходных положений не бывает». Он нагнулся и погладил забравшегося под лавку кота. Тот почувствовал на спине руку доброго человека и, выйдя из своего укрытия, стал тереться о больную ногу Кирилла. Нагнувшись, взял кота на руки. Тот не возражал. Продолжая гладить животное по спине, стал с ним тихонько разговаривать: «Наверное, это тебе местные коты глаз повредили в борьбе за красавицу кошку. Но ты ведь мужчина, а шрамы мужчин украшают».

Держа кота в руках и осторожно ступая босыми ногами, Кирилл вышел во двор.

– Раки уже закипают, – проговорил Олег, подкладывая в печку дрова. – Сейчас воду подсолю, добавлю укропчика, и ужин будет готов.

– Как зовут вашего кота? – поинтересовался у повара Кирилл.

– Мы его зовем Шамиль, – с ребячьей гордостью ответил Олег. – Свое имя он получил в честь героя, воевавшего на Кавказе вместе с генералом Слепцовым. Помнишь такого?

– Что-то припоминаю, – неуверенно ответил Кирилл. – По истории проходили. Но я слышал и о другом Шамиле, фамилия которого Басаев.

– Нет, мы кота назвали в честь чеченского героя, а этот – головорез и убийца. Мне о подвигах генерала Слепцова в войне с чеченцами отец много рассказывал. Сам он родом из станицы Слепцовской. А его родители были терскими казаками. С самого начала освоения Северного Кавказа жили вдоль рек Сунжи и Терека.