Деревня, хранимая Богом - Валентина Батманова

Мальчик поднялся с лежанки и вышел во двор. Минуты через две вернулся и снова залез на лежанку. Немного помолчав, словно собираясь с мыслями, продолжил свой рассказ. Утром следующего дня Вера постучала в двери к хозяйке.

– Нина Павловна, – спросила она, – может быть, вам чем-то помочь? – Не получив ответа, продолжила: – Давайте я полы помою или постираю.

– Спасибо, Верочка, – донеслось из-за закрытой двери. – Тебя так, кажется, зовут.

– Да, – подтвердила сестра.

Наступило долгое молчание. Вера собралась было уже уходить, как вдруг дверь открылась.

– Проходи в дом, – пригласила Нина Павловна. – Мне одной скучно. Я ведь уже два года не выхожу на улицу.

Вера нерешительно переступила порог, прошла в комнату и присела на краешек стула. Хозяйка, выставив вперед руку, подошла к дивану и уверенно опустилась на него.

– Люблю я сидеть на этом диване, – с усмешкой сказала Нина Павловна. – Он надежный.

Некоторое время хозяйка молчала. Вера заметила, что она вслушивается в тишину, пытаясь изучить собеседника.

– Кто были твои родители? – спросила она, положив палочку между коленями.

– Мы жили в Грозном, – начала сестра, придвинув поближе стул. – Папа и мама работали инженерами на нефтеперерабатывающем заводе. Когда предприятие разбомбили, они остались без работы.

– Как же вы жили после этого?

– А у нас в станице жили родители наших родителей – наши бабушка и дедушка. После их смерти нам от них остались дом и сад, – с ностальгией в голосе проговорила Вера. – А когда они погибли, то сосед-чеченец, угрожая кинжалом, выгнал нас с братом из собственной квартиры на улицу.

– У родителей, небось, были и другие родственники? – продолжала допытываться хозяйка.

– Я не знаю, где живут другие родственники, – призналась Вера. – Но точно помню, папа говорил, что в Нефтекумске у него живет младший брат. Я его запомнила, когда он приезжал на похороны бабушки.

– Думаю, вам надо к нему ехать, – посоветовала Нина Павловна. – Я вас пустила в пристройку до холодов. Зимой там жить невозможно. А в дом пустить не могу. Я больной человек и посторонние создают мне большие неудобства.

– Мы с братом тоже планировали поехать к дяде Володе в Нефтекумск, – вздохнула сестра. – Но пешком туда очень далеко, а на автобус у нас нет денег.

– Ты права, детка, – согласно кивнула хозяйка. – Сейчас многие потеряли работу. А нет работы, нет и денег. Она достала расческу и стала причесывать свои короткие седые волосы. – Вот помню в молодости, – улыбнулась она одними губами, – я тогда работала врачом в районной больнице. Так вот, если человек долгое время не работал, его привлекали за тунеядство. Ко мне стояла длинная очередь за справками. Дескать, болен и потому, работать не могу.

– Зачем им понадобились такие справки, – не поняла Вера.

– Как это зачем? – в свою очередь удивилась Нина Павловна. – Тогда было так, если молодой человек здоров и долго не устраивается на работу, его заставляли работать в принудительном порядке.

– И вы всем выдавали справки?

– Нет, справки я выдавала только больным, а здоровым отказывала, – сурово ответила хозяйка.

– Так всю жизнь и проработали врачом?

– За десять лет до пенсии меня повысили до главного врача, – усмехнулась Нина Павловна.

– Муж тоже был врачом? – продолжала расспрашивать Вера.

– Муж работал первым секретарем райкома партии, – с нескрываемой гордостью ответила хозяйка. – Это был достойный человек. Он очень любил меня и детей. Мы прожили вместе сорок лет, и никогда я не слышала от него плохого слова. Вот уже два года прошло, как его не стало, – Нина Павловна смахнула набежавшую слезу. – А мне все не верится, что его нет. – Она немного помолчала и продолжила: – Мы ехали от детей из города домой и попали в аварию. Удар был таким сильным, что машина дважды перевернулась и слетала с трассы в кювет. Это местный пьяный тракторист на нашу беду выехал на дорогу, – хозяйка горестно вздохнула, высморкалась в носовой платок. – Муж сразу погиб, а я полгода пролежала в больнице с сотрясением мозга. После этого произошло отслоение глазной сетчатки, в результате чего я потеряла зрение навсегда, – с печалью в голосе закончила она свой рассказ.

– Где живут ваши дети? – поинтересовалась Вера.

– Две дочери живут и работают в Новороссийске, – улыбнулась Нина Павловна. – Они там позаканчивали институты, удачно вышли замуж. Теперь у них уже взрослые дети.

– Почему они не заберут вас к себе? – допытывалась сестра. – Вам же одной трудно.

– Да, тяжело, – согласилась хозяйка. – Но в город я сама ехать не желаю. Здесь похоронен муж, родители. Куда мне от них уезжать?

– Но хотя бы материально они вам помогают?

– Нет, не помогают. – Нина Павловна оперлась на палку и поднялась. Хорошо ориентируясь в комнате, подошла к комоду и на ощупь нашла фотографию. Протянула Вере. – Вот вся моя семья.

Пока Вера рассматривала семейное фото, хозяйка снова присела на диван и продолжила свой рассказ. Было заметно, что ей хочется выговориться.

– Денег мне хватает, – усмехнулась какой-то своей мысли Нина Павловна. – У меня хорошая пенсия. Да и муж оставил достаточно денег, чтобы достойно дожить отведенные мне Богом годы.

Вера узнала, что когда муж Нины Павловны вышел на пенсию, то без дела не сидел. У него была огромная пасека, сто ульев. Вот он их, как детей, и нянчил. Бывало, только начинают цвести сады и акация, а его ульи уже красуются на окраине сада. А когда зацветала гречиха и подсолнечник, вывозил пасеку в поле и там жил до наступления холодов.

– Где же его пчелы зимовали? – не утерпела Вера. – Ведь сто ульев, это – много!

– У нас под сараем вырыт огромный погреб, – сообщила хозяйка. – Примерно шесть метров в длину, восемь в ширину и три метра в глубину. В нем всегда сухо и прохладно. Воды никогда не бывает, так как стены и пол обмазаны слоем глины. Вот муж на зиму и ставил ульи в три яруса в подвал. Пчелы хорошо зимовали. Ну, разумеется, если мыши туда не забирались.

– А где сейчас пчелы? Я что-то нигде не видела ульев.

Нина Павловна ответила не сразу. Она что-то едва слышно шептала, вздыхала, потом, словно очнувшись, махнула рукой:

– Продали пчел. Дети продали. Я тогда в больнице лежала. А за ними постоянный уход требуется. Деньги хорошие выручили и все мне на сберкнижку положили. Только зачем мне они? Умру, им же и останутся. – Женщина умолкла, перебирая узловатыми пальцами свою палочку. Потом, спохватившись, продолжила: – Да ты не думай, что дочери меня забыли. Они часто приезжают с внуками. Наняли мне женщину, чтобы та за мной ухаживала. Недавно отпросилась на две недели в отпуск по семейным обстоятельствам. Поехала в Новороссийск больную мать навестить. Так мне в ее отсутствие помогают девушки-студентки из Нальчика. Они в нашей больнице практику проходят.

– Вы этих девушек хорошо знаете? – насторожилась Вера.

– Я их совсем не знаю. Они пришли сами. Сказали, что увидели мою фотографию на стенде почетных врачей в больнице и по своей инициативе стали меня навещать. Сегодня они уехали в Нальчик. Обещали на следующей неделе вернуться и привезти нарзана.

Вера вдруг поняла, что своими расспросами утомила пожилую женщину и, тихонько поднявшись, стала прощаться:

– Извините, Нина Павловна, что я вас отвлекла от дел. Пойду к себе. Брат меня уже заждался, наверно. – Когда Вера взялась уже за ручку двери, хозяйка ее остановила.

– Послушай, детка, у нас в саду растет огромная абрикоса. И если местные мальчишки ее не обтрясли, то я разрешаю вам с братом их собрать, отнести на базар и продать. Абрикосы крупные и вкусные. И у вас нарасхват купят. Может, соберете денег на дорогу.

Не ожидавшая такой доброты Вера обернулась и, не зная как отблагодарить хозяйку, вдруг заплакала. Подошла к Нине Павловне и поцеловала ее в щеку.

– Там и слив много, и яблоки «белый налив» уже поспели. Рвите, только не ленитесь. Мне все равно их не съесть, – сказала Нина Павловна, прикрывая за Верой дверь.

– Олег, бегом сюда, – махнула рукой мне сестра. Я в это время сидел у плетня и смотрел, как пастух гнал стадо коров через выгон на край станицы. Увидев счастливое лицо Веры, понял, что разговор с хозяйкой был приятным.

– Что она сказала? – с нетерпением спросил я.

– Она разрешила нам рвать в саду фрукты, продавать их на базаре, а все деньги оставлять себе, – со слезами на глазах проговорила Вера.

Сестра взяла стоявший у дома деревянный ящик и понесла его в сад. Я последовал за ней. Остановился у огромной груши. Плоды были еще не совсем зрелыми и потому твердыми. Яблоки тоже были зеленоватыми. А вот три невысоких абрикосовых дерева гнулись под тяжестью спелых плодов.

– Давай сначала оборвем те, что внизу, – сказала Вера, останавливаясь возле одного из деревьев, – а потом принесем лестницу и оборвем макушку.

Абрикосы уже созрели. Крупные, оранжевого цвета плоды, с коричневой корочкой на одном боку, издавали приятный запах. Сначала мы съели несколько штук, а потом уже начали наполнять ящик. Примерно через час наполнили его до краев и отнесли во времянку. Осторожно, чтобы не помять, переложили абрикосы в два пластиковых пакета и немедля отправились на базар.