Объявление войны. Убийство людей ради спасения животных и планеты - Кричащий Волк

Антропоцентрическое мировоззрение привело борцов за окружающую среду и зоозащнитников к противостоянию. Любители животных больше пекутся о кошках и собаках, нежели о секвойях, тогда как экологи беспокоятся о дикой природе, потому что она обладает рекреационным потенциалом для людей, а не о животных, которые населяют эти края. Подобные борцы за окружающую среду практикуют увеличение численности животных в дикой местности, чтобы поддержать популяцию на уровне, который позволял бы охотникам веселиться, убивая животных каждый сезон.

Антропоцентрический подход представляет проблемы животных и окружающей среды в качестве двух разных вопросов. Что неудивительно. Отчужденные люди, отделенные от природы, не привыкли думать о животных в тесной связке с их ареалами обитаниями.

Освободители мыслят иначе. Они рассматривают окружающую среду, как совокупность всех биологических видов вместе с их жилой средой. Животные — это своего рода часть деревьев, рек, травы, дождя, снега, земли, воздуха и всей планеты. Вся планета — это единая система, представляющая собой нечто большое, нежели сумму животных, растительных и минеральных составных частей. Отделить животных от их среды обитания позволила только человеческая психическая настройка, которая не имеет никакого отношения к реальности. Все животные и растения рождены землей и кормятся ее соками. Все они возвращаются в землю. Они состоят из одних и тех же компонентов. Они представляют различные проявления единообразия мира.

Эти взгляды освободители почерпнули из биоцентрической этики, которая отводит человеку место в мире с позиции интересов для всей планеты. Этот подход рассматривает человека не как центр мироздания, а как одного из жителей среди множества других. Согласно этой концепции, человек даже не является самым важным жителем. С какой стати ему считаться таковым? Слоны, выдры, морские окуни, пауки и стервятники имеют такое же право жить на этой планете, какое есть у людей.

Биоцентрический взгляд холистичен. Это означает, что он объединяет зоозащитное и экологическое движение в одно — движение за освобождение мира от человеческой тирании и эксплуатации. Освободители считают, что они обязаны заботиться об окружающей среде, но не ради людей, а потому, что это дом для наших братьев и сестер.

Для освободителей спасать животных, не защищая их ареалы обитания — это абсурд. Животным нужно где-то жить, и уничтожение природы представляется, по сути, уничтожением самих животных. Заботиться же об экологии, не фокусируясь в первую очередь на животных, это не что иное, как человеческая самовлюбленность и корысть. Заботиться об экологии и не заботиться о животных значит рассматривать экологию с точки зрения пользы для человека.

Только биоцентрическая этика способна объединить любителей животных и борцов за окружающую среду в борьбе против подавления человеком других видов и уничтожения планеты. Биоцентрическая этика рассматривает войну за окружающую среду как компонент зоозащитного движения. Освободители сражаются за природу, потому что там живут их братья и сестры. Животные — это и есть природа. Защищать природу значит защищать животных.

Считая защиту окружающей среды проблемой прав животных, освободители не предполагают, что такие формы жизни, как деревья, не важны. Они, разумеется, важны. Освободители считают, что чем больше мы соприкасаемся со своей животной природой, тем большую связь мы ощущаем с другими формами жизни. Мы можем стоять рядом с деревом и чувствовать силу его жизни и мощь. Биоцентрическая этика концентрируется на этой сопричастности.

Когда дерево срубают, мы ощущаем, что часть нас была уничтожена. Нашу связь разорвали. Именно это чувство потери связи мотивирует освободителей уважать деревья и другие составляющие окружающей среды, частью которой они являются. Таким образом, когда они защищают окружающую среду, они защищают себя и других созданий, связанных с ней.

Для освободителей защита окружающей среды — это естественное продолжение защиты животных. Если бы ни одно животное не было связано с природой и не испытывало на себе ее воздействие, освободителям было бы все равно, что с ней случится. Природа важна лишь потому, что она служит источником жизни для животных. Это еще один способ донести мысль о том, что экологическое движение — это подразделение зоозащитного движения.

Преданность освободителей животным глубока, и это не пустые слова. Они ощущают духовную связь с другими живыми созданиями, чувство единства со всем сущим. Все, что случается с броненосцем или с оленем или с голубем непосредственно влияет на освободителей, потому что эти животные — их семья и близкие. Освободители обращаются со своими братьями и сестрами со всем уважением, честностью и преданностью. Когда они говорят, что животные — их семья, они имеют в виду, что будут защищать их, как защищали бы своих человеческих братьев и сестер.

Любить животных для освободителей это больше, чем получать удовольствие, играя с щенком или котенком. Они посвятили себя акциям спасения животных и борьбе с людьми, которые их угнетают.

Многие люди проповедуют любовь к животным. Охотники заявляют, что любят дикую природу, что не мешает им выпускать в ее обитателей обоймы своих полуавтоматических винтовок. Трапперы тоже утверждают, что любят животных, но ставят на них капканы, которые причиняют исключительно сильную боль животным, которым не посчастливится в них угодить. Даже вивисекторы разглагольствуют о любви к животным и настаивают на том, что пытки, к которым они приговаривают наших братьев и сестер, необходимы в интересах здоровья людей.

Корыстные, антропоцентрические убеждения охотников, трапперов и вивисекторов должны быть очевидны даже для людей, которым нет дела до животных. Но для освободителей не менее смешны так называемые «любители животных» и даже члены «зоозащитных» организаций. Освободители видят в них лицемеров, которые воспринимают животных, как объекты человеческой эксплуатации, и добиваются лишь того, чтобы животных эксплуатировали гуманно.[5] Они оправдывают пытки и убийства животных в лабораториях, называя их «необходимыми» исследованиями и считая, что нужно лишь следить, чтобы их проводили с состраданием. Они даже приемлют поедание животных, если имел место «гуманный забой».

Для освободителей, которые считают животных своей семьей, концепция «гуманного забоя» — это извращение во всех смыслах. Она демонстрирует, насколько человечество запуталось в понимании слова «гуманный». Гуманный забой — это оксюморон, все равно как «разведка боем». Освободители считают, что убивать ни в чем неповинное создание, которое не хочет умирать, это в любом случае негуманно.

Освободители спрашивают: ты когда-нибудь назвал бы убийство своего брата или сестры гуманным? Что, если убийца поклялся бы тебе, что убил твою сестру с любовью — передозировкой барбитуратов или электрическим током? Ты бы улыбнулся и согласился с тем, что убийство было гуманным?

Освободители считают, что истинная причина, по которой убийство животных называют гуманным, заключается в том, что это упрощает процесс для убийц. Облегчить жизнь для людей — это то, чем занимаются многочисленные «зоозащитные» организации. Они упоминают о том, что ежегодно в «приютах» страны убивают 15 миллионов кошек и собак. Общественность не хочет думать о том, что ненужных питомцев убивают по две особи в час, разбивая их черепа. Для людей куда гуманней делать это более аккуратно, например, путем смертельных инъекций. И неважно, что этих животных убивают исключительно из-за человеческой недобросовестности и нежелания изменить систему, например, закрыв зоомагазины, сделав разведение животных незаконным и введя обязательную стерилизацию.

Освободителям отвратительны многочисленные зоозащитные и экологические группы, банковские счета которых ломятся от денег и которые с готовностью приемлют тот факт, что они, вероятно, никогда не изменят систему. Некоторые из этих организаций существуют более 100 лет. Уже при их жизни угнетение животных непрерывно росло в масштабах. Переживают ли руководители этих организаций по поводу явной неадекватности своих подходов? Нет, восклицают освободители! Они попросту оглядываются на минувшее столетие работы внутри системы.

Освободители глумятся над людьми, которые бьют себя в грудь, разводя демагогию про заботу о животных и даже про отстаивание их прав, но ничего не имеют против их забоя. Эти люди противостоят страданиям животных, но не их убийству. Они протестуют против промышленного скотоводства, где с животными обращаются, как с машинами, обреченными прослужить свой срок в темных, тесных, переполненных их сородичами помещениях. Вместе с тем они не имеют ничего против убийства животных ради пищи, если их выращивают на старомодных семейных фермах, прежде чем отправить на бойню, полагая, что если с ними хорошо обращались, пока они были живы, нет ничего дурного в том, чтобы их убивать и есть. Ведь смерть — это, в конце концов, естественно.