Правила поедания устриц (СИ) - Анна Мори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А я — буду».
Последнее он вслух, конечно же, не говорит.
И вздрагивает, когда Шей совершенно серьезным тоном сообщает — он словно слышит эхо собственных мыслей:
— Я хочу жить вечно.
Задумавшись на секунду, она уточняет:
— Точнее, я пока не решила. Никто ведь не знает, каков предел жизни эльфа. По крайней мере, мне очень нравится жить… Но, наверное, это так банально. Ведь люди обычно не думают о смерти, да?
«Некоторые — только о ней и думают», — проносится в голове у Рактера. Но этого он тоже не говорит.
Она, так и не получив ответа на свой вопрос (для него — отнюдь не риторический), твердо, почти с вызовом добавляет:
— Я ведь еще не умерла. А значит — бессмертна. Разве не так?
Рактер не успевает придумать, какую эмоцию изобразить. Выходит лишь выдавить дежурную, пустую улыбку:
— Так вот зачем вы коллекционируете кусочки других людей — хотите собрать свое бессмертие при жизни. Логично. Кажется, что-то подобное проповедуют индуисты.
Шей кивает:
— Да, да, я тоже об этом думала… Стать высшим “Я”, но не потерять при этом свое привычное маленькое “Я”…
Она снова смотрит ему в лицо снизу вверх. Долго и с какой-то глубокой нежностью. В ЭМ-спектре — солнечная довольная желтизна цветочного поля летом. А вот это что фоном — этот совершенно неприличный телесный тёмный, как губы, розовый цвет?.. Да вы шутите.
У Шей вдруг вырывается:
— Знаете, что я хотела бы забрать у вас, если бы это было возможно? Вашу улыбку, доктор Рактер. Вы улыбаетесь так, будто точно знаете, когда наступит конец света, и намерены его пережить.
Рактер не спешит с ответом. Затягивается новой сигаретой, наслаждаясь ей и обкатывая в голове услышанное и увиденное. Она вообще понимает, что происходит, как она ведет себя, что говорит?..
Либо он ей всё же нравится, либо он слепой. И вся его аппаратура ни к черту не годится.
Если она сама до сих пор этого не понимает — будет интереснее, если поймет.
— Поздно для флирта, Шей, — смеется он с деланным безразличием. — Вы же знаете, с кем имеете дело. Я думал, что уже давно прошел ваши ресторанные проверки.
Шей резко отодвигается от него, как будто только сейчас осознала близость их тел, интимность их разговора.
Уже знакомый ему острый черный испуг — как крошево битого стекла.
— Это не проверка. Я… Извините… У меня и в мыслях не было флиртовать. И вас я прошу о том же. Мы стали близкими друзьями и о многом говорим довольно откровенно… Но давайте без флирта. Даже в шутку. Хорошо?
— Хорошо, — улыбается Рактер. — Тем не менее, хочу сказать, что мне тоже очень нравится ваша улыбка. Без флирта.
И все же, как ни крути, в любом их диалоге есть флирт, с самого момента их встречи. Как будто два шпиона враждующих сверхдержав пытаются вытащить друг из друга побольше информации, шагов, ходов, улыбаясь и любезничая. И действительно друг другу нравятся при этом. Но каждое неверное слово грозит расстрелом. Что-то вроде.
Шей, кажется, теперь думает о том же — Рактер видит, как она напряжена.
Но кроме ЭМ-волн она ничем себя не выдает, улыбаясь нейтрально-приветливо:
— Приятно слышать… А скажите, вы сами хотели бы что-нибудь взять у меня? Или у вас и так все есть… или будет?..
Рактеру вспоминаются слова Гоббет: “Что-то ему от тебя, видать, все-таки нужно. Подруга, это Гонконг, тут никто ничего не дает тебе за просто так”.
И, похоже, Шей тоже вспомнила эти слова, потому что взгляд у нее сейчас острый и внимательный, как в самый ответственный момент на каком-нибудь опасном забеге.
Гоббет мудрее, чем выглядит.
Рактер определенно хочет что-то взять у Шей Сильвермун. Зачем-то ведет с ней все эти разговоры, жертвуя работой и временем. Вот только ему бы самому для начала понять — что там в ее сейфе.
Рактер размышляет, пристально рассматривая девушку перед собой — девушку с вороньим гнездом на голове, в неуместно многослойной одежде, с голыми ногами в резиновых сапогах. Девушку, которая никогда не стремилась к лидерству, но стала главой команды так же легко и естественно, как склеила их всех, совершенно непохожих друг на друга людей и не-людей, вместе.
Девушку, которая стреляет на троечку, а в рукопашную дерется и того хуже. Декерских умений которой хватает лишь на мелочи, а колдовства — на бесполезные фокусы вроде искр из пальцев. И которая, однако, умудряется снова и снова выходить сама и вытаскивать своих товарищей в целости и сохранности из сложнейших, приносящих очень хорошие деньги забегов, часто — не пролив ни капли крови, благодаря, кажется, одному лишь везению и хорошо подвешенному языку.
Девушку, которая не колеблясь отправилась вместе с ним в «Арес-Азия» и добыла схемы самовосстановления для Кощея. Которая за сравнительно недолгий срок знакомства успела узнать его, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой во всем мире, став не только лучшим из его деловых партнеров за всю жизнь, но и кем-то, кого обычный человек назвал бы другом — или чем-то большим …
Сейчас она улыбается под его взглядом, и улыбка почему-то кажется не просто вежливой, а как будто немного грустной.
Он не знает ответа и не знает, какой ответ она хочет услышать, поэтому шутит:
— Даже не знаю, что я бы мог взять у вас. Разве что ваше умение зажигать сигареты щелчком пальцев?..
Кольцо
Правило третье: держаться подальше от тех, от кого не дождаться взаимности.
— …Ты хочешь, чтобы тебе предсказали будущее по «Книге Перемен»? Что за чушь. Я и так могу предсказать наше будущее, — саркастически говорит Дункан. — Мы помрем с голоду, если Добрейшая Чэн не даст нам в ближайшие дни еще какое-нибудь задание.
Шей поднимает брови:
— Да нам же после забега в «У-син» целую прорву денег заплатили.
Дункан озадаченно чешет в затылке.
— Ну, ты не предупредила, что надо экономить…
— А ты не предупредил, что тебе нужен бухгалтер, — говорит Шей сухо. — Ты что, уже все потратил? Как это вообще возможно? Ты что, кредстики на завтрак ешь?
Дело происходит в каюте с компьютером, которая служит им чем-то вроде конференц-зала, а также столовой. Рактер режет шайбу пуэра тонким, как шило, ножом (сойкофе он не выносит — мозг от него работает скверно) и краем глаза наблюдает за ссорящимися братом
